Горячее северное лето

– Правда? – Таисия огляделась. Бескрайние просторы, покрытые лишайниками и мхами. Необычный выбор для человека, который мог выбрать любое место на планете. – Почему именно сюда?

– Вообще я бы хотел в Антарктиду, но мы с тобой пропустили сезон экскурсий, – рассмеялся Джей. – Сейчас там зима и все скованно льдом. Разве тебя не привлекала романтика мест у черта на куличках? Где люди работают, изолировано от цивилизации, один на один с природой? Представляешь, им даже продукты доставляют на станцию один раз в год! Все остальное можно доставить, как сейчас, по случаю. Если бы не наш вертолет, то люди на станции ждали бы другого случая.

– А где они берут продукты в остальное время года?

– Охотятся, рыбачат. Что-то обменивают у оленеводов. Невероятно, правда?

– Наверное, они еще поют под гитару у костра.

Джей моментально сдулся. Таисия ощутила укол совести.

– Прости, Джей… Просто эта палаточная романтика… Ты бывал в детстве в «Артеке» или чем-то подобном?

– Нет, не был, – все еще хмуро отозвался Джей. – Путевки в «Артек» всегда были слишком дорогими для моей семьи. Нас было пятеро. Так что у нас был свой летний лагерь и развлекались мы как могли.

– Пятеро, – мечтательно улыбнулась Таисия. – Знаешь, я проводила в «Артеке» по две смены за лето… И я бы на что угодно променяла их, лишь бы проводить лето с братьями и сестрами, которых у меня никогда не было. Так что, спасибо, Джей.

– За что? – удивился он.

– Наверное, за это, – Таисия улыбнулась. – Что мы не видели в Дубае, верно? А здесь… Все другое. Чувствуешь, себя первооткрывателем в какой-то мере.

– Ага.

– Тогда идем и привезем им что-нибудь вкусное. Как думаешь, что людям на стации может не хватать?

– На ледоколе говорили, что сигареты всегда кончаются не вовремя, а стрельнуть там, как понимаешь, не у кого.

– Отлично, значит, добавим им столько блоков, чтобы хватило до нового года. Пусть запомнят нас, как самых щедрых туристов. Что еще?

– Алкоголь с государственных дотаций туда не везут, запрещено. Они ведь работают. Но они его варят сами.

– Ой, могу представить, каков он на вкус. Ладно, тогда спиртное тоже берем на себя. Нам ведь никто не запретит привезти его с собой?

– Нам нет, но боюсь, ты не найдешь здесь ни французского шампанского, ни даже коньяка, которые ты пьешь. Только водка, Тая, только хардкор. Уж прости.

– Ну, один раз в жизни могу и водку выпить. На то он и север. Но пойло, что они там сами варят, я точно пить не буду. Как думаешь, что еще мы можем привезти, чтобы порадовать метеорологов? Там есть женщины? Если есть, думаю, в определенные дни месяца они могут убить за плитку шоколада.

Джей хохотнул.

– Тебе лучше знать. Вообще, они ведь других людей почти не видят, поэтому лучшее, как мне кажется, что мы можем привезти, это себя.

Таисия улыбнулась.

– Ну с этим как раз несложно.

Глава 4. Федор

– Прием, прием! Амдерма? Это Белый Нос… – повторил Радов, но и так было ясно – рация мертва.

Радов откинулся на стуле и сказал, как можно более спокойней:

– Трогал что-нибудь, Паша?

Радов как раз сдал «срок», вернувшись с метеоплощадки, вбил данные и отправил по телетайпу сводку, и оставил Пашу на связи, пока сам отправился завтракать. Паша ворвался на кухню, как только Радов взялся за ложку. Остывший после «срока» завтрак пришлось буквально проглотить. Овсянка и теперь стояла в желудке комом.

Паша качнул головой.

– Ну вы ушли, и как раз вызов пошел, и я ответил… Просто, вы же знаете, Федор Михайлович, я правой рукой двигать не могу, – Паша для наглядности еще раз продемонстрировал гипс. – И я попытался ответить левой рукой… И, видимо…

– Видимо, не туда нажал, – закончил за него Радов. – Хоть успел услышать, что хотела Амдерма?

– Успели передать, чтоб вертолет встречали.

Вот ведь! Такую оказию пропустили. Если бы связь была, могли бы посылку заказать. А так…

– Туристы? – уже без особой радости спросил Радов.

Паша развел руками, мол, это услышать не успел. Ну как руками – рукой. Одна-то оставалась недвижимой в шине на груди.

– Вы почините? – с надеждой в голосе спросил Паша.

– Посмотрим.

Ломал рацию Паша не в первый раз, но в который раз Радов обходился сам, хотя мог сгонять на лодке до Амдермы за механиком.

Дел на сегодня у Радова итак было выше крыши, но они хоть от других мыслей отвлекали. За что он и любил работу на станции, так это за то, что минуты отдыха были очень редкими, а руки вечно заняты. Прибить, починить, проверить. Сверить, записать, измерить. Даже не будучи на смене, Радов все равно должен был наблюдать за сменой ветра, погоды или облаков и немедленно сообщать о любых изменениях. Это только казалось, что работа метеоролога – не бей лежачего, на самом деле, бдительность нельзя было терять ни на минуту. Особенно, если учесть, что погода в мае была также непостоянна, как настроение беременной женщины.

Рацию Радов все-таки настроил, и в этот час Муфаса не отходил ни на шаг от хозяина. Самозабвенно грыз бревно, размером с руку Федора, методично превращая древесину в опилки.

Занятый делом, Федор мыслями снова и снова возвращался к… женщинам. Только не к тем. Он думал о том, что скоро у дворовой нанайской лайки Дуси начнется течка, и тогда у Муфасы опять сорвет башню. Ни одна веревка не держала упрямого, как барана, и тяжелого, как племенной бык, мастифа. И то, как пес целенаправленно уничтожал древесину, красноречиво доказывало, что участь любой веревки предрешена.

Непородистая Дуська досталась Радову вместе со станцией и была уже бабушкой по собачьим меркам, но в пылу страсти еще давала жару. Ветврач из Амдермы сказал, что операцию по стерилизации Дуся уже скорей всего не переживет и предложил просто пресекать контакты между собаками в период течки.

Легко сказать, сложнее сделать.

На пути к желанной женщине семидесятикилограммовый мастиф превращался в твердолобый таран. Отпустить его творить бесстыдства Радов не мог и не потому, что завидовал. Куда прикажите девать раз за разом многочисленный приплод Дуси, если не сдерживать Муфасу? Топить? Жрать как китайцы? Такая свора безродных щенят на острове привлечет внимание медведей, которые только рады задрать какую-нибудь собаку.

Как Дуся все это время выживала в будке снаружи, Радов не знал. Надеялся в глубине души, что однажды судьба сама распорядится собачьей жизнью, но взяться за ружье, чтобы раз и навсегда избавиться от лишней головной боли, не мог.

Муфасу на Вайгач Радов привез с собой еще щенком пять лет назад, но уже тогда было видно, что кобель из него вырастет знатным. Муфаса не подвел и ожидания хозяина оправдал: вырос в гривастого теленка, который, как беспокойное привидение, топал вечерам по коридору, пока укладывался спать.

Когда рация снова «заговорила», Радов связался с Амдермой и узнал, что они благополучно пропустили свой шанс пополнить запасы курева. Вертолет уже был в пути.

– Кого везет?

Рация снова зашипела.

– Туристы, – отделался кратким ответом начальник Амдермы.

Понятно. Заплатили Амдерме, а Радов тут отдувайся и развлекай их.

Метеостанция – объект не режимный, поэтому, кто хочет, при желании, может попасть. Другое дело, что желающих переться на крайний север, слава богу, немного.

Остается надеяться только на сознательность туристов. Курево они, может, и привезут, а вот надеяться на свежую подшивку «Плейбоя» вряд ли стоит. От ноющего паха удалось отвлечься, но ненадолго.

Радов снова посмотрел на пса, тот ответил преданным взглядом и перестуком массивного хвоста.

Как бы печально ни было, но Муфасу придется посадить на цепь. Другого выхода для него Радов не видел.

– Пойдем, меховой половичок, – сказал Радов псу. – Там брошенная лодка лежит дальше по берегу. Было что-то похожее между бочками. Тебя же только якорная цепь и остановит, озабоченный ты мой.

Муфаса завилял хвостом. Лаять не по делу было строго-настрого запрещено. Из-за всё тех же медведей.