Всполохи на камне

И вот, через столько лет, тот опыт мне пригодился. За столом было очень страшно и неуютно, но отец был рядом и это немного сняло напряжение. Я впервые переживала такое — защиту отца, хотя он тоже растерялся в какой-то момент, но мы были заодно, вместе. Странное и непривычное ощущение, что рядом есть отец, который готов мне помочь.

— Лия, ты как себя чувствуешь? — отец встревоженно взял меня за руку.

Я словно очнулась и вздрогнула от неожиданности.

— Все хорошо. — стараюсь улыбаться естественно.

Мы едем домой и тишина в салоне затянулась, поэтому отец решил, что я расстроена. Он отвел взгляд от дороги и быстро, но внимательно посмотрел на меня.

— Петр вел себя не очень вежливо. — отец вздохнул. — Он всегда был прямолинеен, даже жестковат, но близкие давно привыкли к этой его маске.

— Я не близкий для него человек, но это не повод для оскорбления. — смотрю на отца. — И что значит «его маска»?

— Лия, он для меня всегда был сыном, я воспитывал его с младенчества. Сейчас мне известно, что в нем нет моих генов, но острота ума и деловая хватка перешли ему от меня, — Петровский тихо засмеялся, — минуя ДНК. Я любил и люблю Петра, как сына, этого тоже не изменить. Мне нужно будет рассказать тебе подробно, что случилось, так ты лучше поймёшь Петра. А мне важно, чтобы вы смогли наладить отношения.

— Для чего мне нужно ладить с ним? Мы часто будем ездить к нему в гости? — я плохо понимала логику отца.

Он остановился на светофоре, где ждать зелёного сигнала больше минуты, поэтому спокойно повернулся ко мне.

— Вы будете вместе работать.

Я в шоке уставилась на Петровского.

— Да, Лия, мне кажется вам нужно найти общий язык, а работа способствует этому, вы больше времени будете проводить рядом и сможете лучше друг друга узнать.

Светофор мигнул жёлтым и открыл путь потоку машин. Отец вновь сосредоточил внимание на сложном участке дороги.

Значит работать вместе. Вот это сюрприз. И очень неприятный. Мне от одной мысли, что придется ежедневно общаться с этим…с этим… Даже слов подобрать не могу! Я долго не смогу пребывать в постоянном напряжении и страхе, а именно эти чувства были основными, когда Пётр был рядом.

Хотя… Если быть честной, то были и другие ощущения, но объяснить их не могу пока. Пётр был подавляюще мужественным. Да, именно так и можно описать его. Даже в инвалидном кресле он производил неизгладимое впечатление шириной плеч, голубизной глаз, он просто источал ауру превосходства и уверенности в себе.

Интересно, как чувствует себя женщина, которую любит такой мужчина, как Пётр? Как это бывает, когда твоим сердцем владеет такой мужчина?

— Петр владеет фирмой, которая является основным партнером моей компании, — отец снова вырвал меня из раздумий, — он прекрасный архитектор, но управление любит больше. — Петровский усмехнулся. — Его фирма проектирует почти все объекты, которые строит моя. Пётр работает, как зверь, спуску не даёт никому, но и эффективность у его работы под тысячу процентов.

Мне стало совсем нехорошо. Как я смогу работать с этим монстром? Не хочу, не могу.

— А я…я обязательно должна именно там работать? — голос дрожал у меня, ничего не могла с этим поделать.

Отец удивлённо посмотрел на меня, а затем завернул в открывшиеся ворота дома. Мы въехали во двор и остановились.

— Лия, ты боишься? — отец взял мою ладонь и сжал своими. — Боишься Петра?

— Ты вырастил его, я понимаю, но он…он ведёт себя так, что мне непонятно, как реагировать, я ничего плохого ему не сделала, а он так говорит, словно…сделала, — я пыталась внятно объяснить, но получалось не очень.

— Лия, милая моя, ничего против твоей воли не будет! Господи, я думал, что обрадую тебя возможностью работать с лучшим в нашей сфере и совсем забыл, что это я так думаю. — отец увидел мой непонимающим взгляд. — Ну, что так лучше для тебя. Мне очень хочется, чтобы мое дело перешло в твои руки, но в руки, которые знали бы, что это за дело.

Я нервно хихикнула. Отец тоже засмеялся в ответ.

— Я несу бред? — спросил, глядя мне в глаза.

— Есть немного, — проговорила с улыбкой.

— Все, давай на сегодня закроем эту тему. Завтра едем на дальний объект. Ты со мной? — уже как-то неуверенно спросил отец.

Мне стало так хорошо в этот момент, словно меня не на стройку приглашают, а в театр или в парк аттракционов. Это было так классно, так непривычно приятно — быть и общаться с отцом, что я только сжала его ладонь и радостно ответила ему единственное, что хотела.

— Конечно еду!

22. Пётр

Ждать полного выздоровления я не мог ни физически, ни морально. Дел накопилось море, хотя мои замы настоящие звери — работали без выходных уже несколько недель.

Я вёл руководство из дома, совещания проводил онлайн, но меня разрывало от желания быть на работе. Моя фирма могла вылечить меня от любого недуга, от переживаний и боли, от тоски и разочарований. Я заныривал в неё, как в исцеляющий источник. Там всегда были важные решения, реальные дела, серьезные события, а результат оставался на годы.

Проектировать здания и целые кварталы — дело моей жизни. Ничего более волнующего мне неизвестно, чем сдача проекта и наблюдение за его созданием во время строительства. Наверное, большинство людей так любят своих детей, как я работу и чертежи новых объектов. И меня невозможно переубедить, что я не прав.

И своих сотрудников подбирал под моё понимание преданности работе. Увольнял я быстро и без сожалений, но те, кто был также предан работе и компетентен, как и я, получали в разы больше, чем в других фирмах. Хорошим специалистам я не давал ни единого шанса уйти к конкурентам, крепко держал их на денежном поводке.

Знаю, что обо мне говорят, как об ужасном руководителе, но никогда не слышал, чтобы были слухи о падении дохода фирмы. Только рост, несмотря ни на что.

Сейчас я был в спальне и отлеживался после физкультуры. Мокрый и уставший, но довольный. Мне удалось сдвинуть с места моё состояние, силы возвращаются и завтра я еду в офис, благо коляска моя вполне мобильна и я уже заказал специальную машину. Я смогу въехать в неё прямо на коляске и закрепить там. Обдумывая завтрашний день, не заметил, что дверь в комнату приоткрылась.

— Привет, милый мой!

Я дёрнулся от неожиданности и повернул голову.

— Соня! — я гаркнул во всё горло. — Тебя не учили стучать⁈

— Петенька, что ты орёшь? — Соню не смутить ничем, даже грубостью в её сторону. — Я еле до тебя доехала, а ты орешь. У меня так спина болит и голова кружится, что мне за этот геройский поступок медаль нужно дать, а ты недоволен.

Соня, невзирая на мою, мягко говоря, неприветливость, подходит к кровати и наклоняется, чтобы поцеловать. Я отклоняюсь в сторону и поцелуй минует губы.

Облако духов бьёт в нос, помада отпечатывается на коже. Раньше мне нравилось всё, что касалось физических отношений с этой красавицей, но сейчас мне как-то не по себе.

— Соня, прекрати! Ты могла позвонить, прежде чем свалиться, как снег на голову. — пытаюсь сесть на кровати, что у меня вполне себе ловко получается.

— Я была на реабилитации, а ты даже мне не позвонил ни разу! — Соня, как обычно, полна любви к себе. — Я столько пережила!

Мне удаётся переползти на кресло и я почувствовал себя гораздо увереннее. Ненавижу бессилие и уязвимость, особенно своё.

— Ты едва не убила нас. — пытаюсь испепелить гостью взглядом. — Мне пришлось сделать не одну операцию, а ты лечила синяки в санатории. Думаю, что мериться ущербом организму, нам бессмысленно — ты проиграешь.

Соня садится на кровать и открывает пакет, с которым пришла.

— Я принесла тебе подарок, а ты обвиняешь меня без всяких на то оснований. — Соня гений переводить стрелки на других, всегда восхищался этим её умением, хотя и одновременно хотелось её за это прибить. — Держи, милый мой ворчун!

Эта непробиваемая ведьма принесла мне галстук.