Град разбитых надежд

— Что? Она была дочерью Ленца.

— Нет… Невеста Хаоса, дочь Змея, асур… Но не дочь Ленца, — вздохнул Змей, бессильно опускаясь на ближайший стул с витыми ножками и закрывая лицо руками, совсем по-человечески. — Моя дочь. Моя Джолин, дочь великого асура. Да, я явился ее матери в образе Бифомета, я надеялся, что она вспомнит меня, вспомнит свою сущность.

— Ее мать тоже была Змеем? — вздрогнул Джоэл. Теперь он понимал, из-за чего несчастную Джолин так мучил Бифомет Ленц: он чувствовал, что воспитывает чужого ребенка, подменыша асуров. Но любимая все равно не была виновна в своем происхождении, о котором даже не узнала. Не успела.

— Не Змеем, но асуром. Прекрасной неукротимой сущностью, предназначенной мне самой судьбой… — мечтательно протянул Змей, вспоминая что-то прекрасное из далекого прошлого. — Но она… сбежала от нас обоих. И от меня, и от дочери. И от настоящего Ленца. А я остался за стеной. Один. И не мог ни помочь, ни помешать.

«По крайней мере, Джолин не брал силой собственный отец, — с горьким облегчением подумал Джоэл, а сердце сжалось от новой боли. — Но… что это уже меняет? Если даже Змей был не в силах остановить зло людей. Если даже для Змея оно ужасно, то кто же истинное зло? Древние монстры или то, что таится в темных сердцах?».

— Она погибла от побоев Ленца! — воскликнул он, все еще не веря.

— Я тоже так считал, пока… Впрочем, это лишь догадка. Может быть, и погибла. Как бы я не хотел этого! — отозвался Змей, устало проводя связанными запястьями по черным волосам торчащим, как его недавняя грива, которой он лишился навечно, как и своего облика. Белый Дракон постарался, Джоэл лишь освободил его и спроецировал то, что увидел в своем подсознании. Сработало. Только радости никакой не принесло, только новые потрясения.

— Может, и Джолин не погибла? — неуверенно предположил Джоэл, но Змей вздрогнул и опустил голову, глухо отвечая:

— Нет… То, что с ней сделал Ленц, а потом какой-то жалкий пекарь… То, что я не смог предотвратить… Это превратило ее в монстра. В сомна.

— Ты же сам создавал Вестника Змея!

— Невесту Змея… Для Белого Змея. Асура, — немедленно уточнил Змей. — Так я надеялся заполучить могущественного союзника. Оборотня, создание Хаоса, но не сомна. Все вместе мы захватили бы всю Вселенную, сразили бы Раата Шаатира, поработили бы оставшиеся миры, управляли бы ими согласно асурским законам. Это мог быть и не ты, а кто-то другой. А мог быть и ты, если бы помог мне, а не Стражу Вселенной.

— Но ты же знал, что Белым Драконом становится тот, кто всех потеряет!

— Я бы мог инсценировать ее смерть.

— А сейчас? Может, ты и сейчас… лжешь, прячешь ее!

Но Змей плакал. Змей, этот жуткий монстр, разрушитель миров. Он плакал, как не любящий отец, лишившийся единственной дочери. Выходило, что он вовсе не желал, чтобы изувеченная Джолин скиталась по ночным улицам в образе Вестника Змея, не помня причиненных разрушений. Ей отводилась куда более скромная и простая роль — соблазнить Джоэла, привязать его к древнему асуру, даже если она об этом не догадывалась. Так или иначе, они были связаны самой судьбой. И вот он лишился своей судьбы, получив взамен только необъяснимую великую силу.

— Нет. Смирились, Джоэл. Сверхлюди существуют, а вот чудеса — нет, — тихо простонал Змей, полностью признавая свое поражение. — И все же, за что ты превратил меня в человека? Зачем? Лучше бы убил…

Джоэл после победы и сам уже несколько раз пожелал тихой смерти, чтобы не испытывать целую вечность боль горькой утраты. Но никто не дал ему такой милости, значит, и Змей не заслужил.

— Чтобы ты понял, кого уничтожал. Чтобы ты чувствовал, как человек. Верни все, как было! — потребовал Джоэл, угрожающе царапая когтями стену.

— Не смогу. Уже никогда. Я раздавлен собственной жадностью. Я стар. Я слишком древний, чтобы что-то делать. Когда я появился… Не помню, — впадая в оцепенение, ответил Змей. — Меня сверг темный асур Раат Шаатир. Тогда я закрылся в черной дыре, тогда я создал ее. Или не тогда… я не помню. Я слишком стар и слишком устал.

— Тогда спи. Спи целую вечность. И охраняй всех. Как Змей Йормунганд, — повелел Страж Вселенной, проводя над головой Змея рукой и развязывая его руки. — Сохраняй баланс в твоих мирах, раз для них нет иного спасения.

И древний асур тихо заснул, сидя за столом возле клетки с дремлющим попугаем в окружении сотни опасных артефактов, заснул в антикварной лавке, которая затерялась в сплетениях черно-белых линий, когда Джоэл покинул ее вместе со Стражем Вселенной.

Они воспарили над городом, возвращаясь в обычный мир, становясь видимыми для людей. Белый Дракон и Каменный Ворон летели над застывшим Вермело, который впервые увидел настоящее солнце.

Далекий горизонт расцвечивался разноцветными картинами лесов и лугов, недалеко от города гулко катило пенные валы чистое зеленовато-синее море. Мир за стеной, которого они так боялись, дышал жизнью, в нем гуляли неведомые звери, разумные и непознанные, пели птицы, порхали насекомые. То, что изменил Хаос, не погибло, не умерло навечно, не рассыпалось прахом, а лишь обрело новую форму бытия. И вот Вермело прозрел, многие его жители взобрались на стены, чтобы посмотреть, куда пропал Змей, что теперь случилось с ними, чего ждать.

«Так вот, каков твой мир, Вен Даррен. Красивый… Очень красивый без Змея. Ли и Джолин понравилось бы… Ли, Джолин!» — думал Джоэл, рея над Вермело в образе Белого Дракона, сотканного из светящихся линий, извиваясь вытянутым телом. Он приветствовал свой город живым символом надежды, повелевая прекратить вражду и рознь. И люди слушались, утихало громыхание пушек, опускались луки и пращи, мечи возвращались в ножны.

Вермело оживал, но Джоэла терзала неискупимая боль тяжкой утраты, утраты, от которой рыдал даже древний асур. С такой силой он, новый страж, легендарный Белый Дракон, мог бы защитить весь город, весь мир. Но ему остались только остывшие угли — он не спас самых близких, самых родных, принеся в жертву миру свое короткое человеческое счастье.

— Братья! Они пришли! Белый Дракон и Страж Вселенной! Они спасли нас! — возвещали «Иные», и теперь им верили. — Узрите вестников мира!

Со стен за ними наблюдали, стоя рядом, Нейл Даст, Местрий Пратт и одноглазый рикша с облезлым котом на руках. Они восхищенно рассматривали новый мир, открывшийся на горизонте.

— Красота… Нейл, а ты зачем дымовухами-то кидался? — безмятежно смеясь, ткнул бывшего напарника в бок Местрий Пратт.

— Так чтобы вы Джоэлу не помешали, — небрежно отозвался Нейл, неизменно пыхтя трубкой и мечтательно следя за Белым Драконом, который махнул ему рукой-лапой.

— Старый дурак. Кто бы ему помешал? Мы спешили проводить его на бой со Змеем, — помахал в ответ Местрий Пратт. — Страж Вселенной пришел, и с ним явился Белый Дракон. Он теперь наш символ!

— Сам дурак малахольный, мог бы и не мешать ему, они под прикрытием шли.

— А мы-то не поняли. Так бы сразу и сказал.

Джоэл радовался, что Нейл Даст не убил себя и Местрия Пратта. Его город, его Вермело, уцелел, выжил, превратился в новое место обитание людей. И в нем еще оставалась надежда, пусть и не для него, пусть и для других людей.

— Что теперь? Охоты больше не будет? — спросил Джоэл парящего рядом с ним Каменного Ворона, который не торопился уходить в другие миры. И если уж его теперь назначили хранителем мира, стоило разузнать, как обстоят дела.

— Люди перестанут превращаться в монстров. Они впитают ауру Хаоса и расселятся по новому миру. Они останутся людьми, но станут иными, новыми. Выбора нет. Не цепляйтесь за внешность, жизнь важнее.

— Тогда… зачем Охотники? Зачем я? — вздрогнул Джоэл и резко превратился снова в человека.

Он падал, так долго и болезненно, что застывшее время сдвинулось на тысячу лет. Безмятежность победы и запертый в антикварной лавке Хаос не приносили долгого покоя. Падение продлилось всего миг, а очнулся он уже в болезненно знакомом доме — в сгоревшей пекарне на Королевской Улице. Но чувствовал, что это уже вовсе не пекарня, и существует она в мире линий, как и проклятая антикварная лавка.