Страница 22 из 24
Мы оба рассмеялись.
– А во-вторых? – не унималась я.
– А во-вторых, Бог создал человека по образу и подобию своему, разве не так? А Бог не может быть греховным!
– Не может! – согласилась я и добавила: – Только одна ремарка, Бог сотворил человека не по образу и подобию своему, а по образу своему, а вот бого-подобия человек должен достичь сам! Путём наработки того самого потенциала. И ради этого великого труда Бог снабдил любимое чадо всем необходимым. Знаешь, я всё жду, когда наука, наконец, обнаружит доказательства духовности человека. До сих пор учёные мужи руководствуются исключительно материалистической точкой зрения – низводя человека до животного, считают, что есть, размножаться и доминировать, это всё, что движет человеком. А это не так! Скажем, я вижу человека, который стремится к познанию вовсе не ради доминирования, а исключительно в поисках истины. Абсолютный бессребреник! Что им движет? Или люди, которые творят не ради славы и денег, а чтобы выразить красоту! Создают шедевры и не очень-то стремятся представить их миру. Зачем у них такая потребность? А люди, которые любят друг друга! Десятки лет вместе, а видишь, как они смотрят друг на друга, и понимаешь – затасканная, оболганная, низведённая до похоти Любовь существует. Вот она! И вообще, я полагаю, любить – это потребность человека, это его неотъемлемое качество! Но из страха попрать своё эго люди боятся любить, потому что любовь есть служение объекту любви.
– Ты считаешь, что любить – это попирать своё эго?
– Не-ет! Серёжа, любовь ничего не отнимает и платы не требует, наоборот, любовь вознаграждает, духовно растит того, кто любит. Принося в дар любовь, любовью пополняешься! А тот, кто боится потерять, тот не любит, точнее, не позволяет себе любить. А как ты думаешь, инволюция личности возможна?
– Не знаю, Маленькая. Теоретически возможна, скажем, при наличии определённых, искусственно созданных условий, когда вероятность выжить возможна лишь при утрате человечности. Но я надеюсь, что развитая личность не захочет расчеловечиваться. Из любых условий можно найти выход, хотя бы ценой жизни. Вот цивилизация, безусловно, может деградировать. Люди эволюционируют, а общность людей деградирует. Такой вот у нас с тобой получился парадокс!
– Я этот парадокс объясняю смещением соотношения зрелых личностей в пользу незрелых. Из деградирующей цивилизации уходят зрелые личности, а на смену им воплощаются личности-дети, просто потому что каждая личность эволюционирует в рамках своих задач, а цивилизация существует в рамках задач большинства.
– Взрослым особям нечего делать в песочнице? – засмеялся Сергей.
– Серёжка, ты же хотел в магазин зайти! – вспомнила я вдруг о его планах по приобретению горнолыжного снаряжения.
– В Алма-Ате купим. Ты успокоилась?
Я кивнула. Ведя разговор на интересную для себя тему, я окончательно избавилась от видения средневековой расправы.
– Вначале обедать или… – он замялся в поисках нужного слова и то, что нашёл, произнёс с неловкостью, – или обряд совершим?
– Обряд? Что за обряд? Серёжа, договаривай!
И поскольку он молчал, я сделала выбор:
– Будем совершать обряд!
Он пересадил меня с коленей на диван, а сам опустился на пол. Не отрывая взгляда от моего лица, достал из кармана синюю коробочку, открыл и на ладони протянул мне.
У меня перехватило дыхание – внутри коробочки на белоснежном шёлке лежали два кольца из блестящего серебристо-белого металла с узором по ободу. Беззвучно, одними губами я спросила:
– Обручальные?
– Тебе нравятся?
Я кивнула. Сердце, вначале отказавшееся работать, пустилось вскачь, норовя выпрыгнуть из груди. Сергей поставил коробочку на диван, достал из углубления меньшее размером кольцо и взял мою правую руку. Совершал он свои действия подчёркнуто медленно, даже торжественно, и так же торжественно произнёс:
– Маленькая, я рад, что мы встретились… – сделал длинную паузу и, внезапно охрипнув, закончил: – Лида, я беру тебя в жёны.
Надел мне на палец кольцо и, вопрошая взглядом, прижал мою руку к губам. Я высвободила руку, вынула из коробочки второе кольцо и, в точности повторив все его действия, ответила:
– Я согласна. Серёжа, я люблю тебя!
Он с облегчением – или мне показалось? – выдохнул, поднялся с пола, взял меня на руки и понёс в спальню…
«Он взял меня в жёны?!» Этот вопрос-восторг ворвался в моё растопленное негой сознание внезапно. Обмен кольцами и последовавший за ним нежный продолжительный секс не дали мне возможности в полной мере осознать случившееся. К счастью, я лежала на кровати ничком, отвернув от Серёжи наверняка глупо выглядевшее блаженное лицо. «Да. Он взял меня в жёны, – подтвердила я самой себе. – Мой Бог стал моим мужем!» Счастье во мне не бурлило, оно пузырилось и тихонько расширялось во все стороны, заполняя собой каждую клеточку тела, каждый уголок души. «Я – жена». Я тихонько рассмеялась и сладко потянулась, вытянулась от кончиков пальцев ног до кончиков пальцев рук, и ещё дальше, изогнувшись спиной в пояснице.
Сергей где-то надо мной тоже рассмеялся и, целуя мою спину, прошептал:
– Кошечка… спинка гибкая… красивая… Маленькая, у меня есть для тебя подарок.
– Ммм… потом…
– Это мой первый подарок тебе.
– Не первый. – Я вздохнула и, сбрасывая с себя сладостную истому, повернулась к нему лицом и повторила: – Не первый. Ты настоял, и я осталась с тобой – это твой первый подарок! Ты подарил мне новую жизнь. Ты мне счастье подарил, Серёжка! – Я звонко чмокнула его в подбородок и продолжала: – Второй подарок ты мне сделал сегодня – ты взял меня в жёны. Третий я загадала в Айе. О нём не скажу. Потому четвёртый… – и с пробудившимся любопытством спросила: – А какой подарок?
Он усмехнулся и вытащил из-под подушки ещё один синий футляр.
– Да! – воскликнула я, вскочила и села по-турецки. – Весь день сгораю от любопытства, что же там в этих коробках? С содержимым одной я ознакомилась… – Я полюбовалась на кольцо, блестевшее на безымянном пальце, и протянула обе руки к Сергею. – Что же во второй?
Сергей открыл футляр, и я в немом восклицании раскрыла рот. Из футляра брызнул свет, и по стенам, потолку и мебели разлетелись радужные зайчики. Сверкая множеством граней в луче предзакатного солнца, внутри футляра покоились четыре камня – три друг под другом, и четвёртый сбоку, в отдалении от первых трёх.
– Ооо… – только и могла я простонать.
Камни были не сами по себе, три камня были частью колье из того же блестящего металла, что и обручальные кольца, а четвёртый – самый крупный, венчал кольцо. Я осторожно извлекла колье из футляра. Оно представляло из себя три ажурных цепочки, расположенные одна над другой, и в центре каждой в шестигранном обрамлении сиял камень – самый маленький сверху, самый крупный внизу.
Я положила колье между ладоней и на несколько секунд закрыла глаза. Камни приветливо вспыхнули голубоватым светом.
– Серёжа, я не знаю, что в таких случаях говорят. Я очарована.
Приложив колье к груди, я слетела с кровати, вновь рассыпав по комнате радужные зайчики, и подбежала к зеркалу. Верхний камень ложился как раз на край межключичной ямки.
– Мне к лицу? – игриво вопросила я отражение Сергея.
– Иди сюда, я застегну, – хрипло позвал он.
Его рука начала движение от моих бёдер, через живот, грудь… к шее… второй рукой он придерживал меня за плечо и жадно целовал спину. Я развернулась и прильнула к его губам, но он уклонился.
– Нет, Девочка. Нет времени. Повернись.
Поднял упавшее на кровать колье и, обвив им мою шею, застегнул. Потом прижался лицом к затылку, шумно втянул в себя воздух и легонько оттолкнул.
Я вернулась к зеркалу и, осмотрев себя со всех сторон, пробормотала:
– Целое состояние. Я видела бриллиант в пять карат. Даже самый маленький из этих крупнее. Мне кажется или… – я умолкла и огляделась в поисках синего или голубого в интерьере. Ничего не нашла и договорила: – Цвет камней мне кажется голубоватым.