План битвы

— Да, открывает его облпотребсоюз, — соглашаюсь я, — но это же не частная лавочка, правда? Будут производиться соки для сельских жителей и прочее там…

— Меня, как раз, «и прочее» интересует, — снова вступает Корней. — Линия по розливу, насколько я знаю, не государственная, а твоя личная. Или нет? Или о чём ты сейчас вообще?

— Я говорю о том, что прямо сию минуту тебе не могу дать ответ. Проект не мой, в том смысле, что я не единственный, кто в нём участвует, понимаешь? Мне надо обсудить с товарищами. Но предварительно тебе могу сказать, что мы не ищем новых партнёров. Куда ты хочешь деньги вкладывать? Всё уже закуплено, всё подготовлено, работа проведена. Расширить производство в имеющихся условиях довольно трудно. По дистрибуции… э-э-э… по поставкам то есть уже есть чёткое понимание, хотя в этой части, как раз, сотрудничество вполне возможно.

— То есть… я не понял, он мне предлагает просто торговать своим пойлом? — снова поворачивается он к Адвокату.

— Э-э-э… — тянет тот.

— Ну, я думаю, — не жду я, что он там родит, — что у тебя будет шикарная дилерская скидка… Вообще, часто прибыль продавца превосходит прибыль производителя… На Западе то есть…

— Чего? — нависает надо мной Корней. — По-моему ты мальца не догоняешь!

Выглядит он сейчас весьма грозно. Брови сведены к переносице, в глазах проскальзывают жёлтые искры гнева, желваки играют на скулах. Лицо, будто высеченное из камня, хоть сейчас размещай на плакат о ненависти к врагам народа.

— Я ведь, — цедит он, — не разрешения пришёл спрашивать. Я пришёл сказать, что у меня теперь здесь доля будет. Не хочешь моё лавэ, не надо. Значит, буду без денег в доле. Чё те не ясно?

— Так ведь здесь серьёзные люди решают, не мне чета. Ты же не на мои интересы лапу накладываешь, а на интересы тех, кто делиться не захочет.

— Да ты чё? В натуре? Это что за люди такие? Цвет, может быть? Так я, насколько знаю, он здесь не при делах. Не, если ты представитель Цвета, ты так и скажи, я тогда не с тобой, а с ним тереть буду. Чё?

— По этому конкретному предприятию ты можешь разговаривать только со мной. А я поговорю с акционерами и дам тебе ответ в течение… не позже, чем через неделю.

— Ты чё, ох*уел, в натуре? — звереет он, а Адвокат распахивает глаза, как будто инопланетянина увидел. — Ты слышь, кто такой, чтобы так со мной говорить? Ты, фраерок оборзевший! С «акционерами» в натуре. Я тебе сейчас устрою акцию, зае**шься щёки надувать, морда. Значит слушай сюда. Акционеры твои меня не колышут, с ними решай сам. Не можешь решить, я решу, но ты тогда на*уй здесь не нужен будешь. Короче, половина моя. Чё не ясно?

Ну надо же, шустрый какой. Не рановато ли для девяностых? Вроде не пришло время ещё. Собственность-то пока социалистическая, брателло… И что же мне с тобой делать? К Цвету обратиться за поддержкой?

— Как положено друзьям, всё мы делим пополам, — напеваю я детскую песню. — И смешинки и слезинки, пополам, пополам, пополам-лам-лам…

Напеваю отстранённо, глядя мимо Корнея в голубизну летнего неба.

— Э, тебе может мозги встряхнуть? Поправить маленько? Бро, в натуре, у тебя чё, крыша поехала?

Крыша — это то, что ты мне навялить пытаешься.

— Так ты коммерс или вор? — задумчиво перевожу я взгляд на него. — Я так чисто для себя, понять хочу.

Вообще, он не вор, по большому счёту. Не сидел, из спортсменов, реально, персонаж будущего. Сколотил группировочку из спортсменов, блатным дорогу особо не даёт и многим людям, как кость в горле, мешает.

— Чё? Какой коммерс? Ты меня достал уже. Ты висишь на ниточке сейчас над бездной в натуре. На тоненькой ниточке. И щас бы уже в эту бездну летел, если бы я тебя не знал раньше, ты понял? Но терпение, пи**ец, закончилось уже.

— Значит так, — говорю я поднимаясь. — Я тебя понял. Ты хочешь половину прибыли предприятия, нелегальной, естественно. Что в замен?

— Чё взамен? — удивляется он, пытаясь осознать вопрос. — Живой останешься!

Найдя ответ в своей коротко бритой голове, он расплывается в улыбке, и его спутники, стоящие чуть в сторонке, но внимательно следящие за ходом нашей дискуссии, тоже начинают улыбаться и даже ржать. Только Адвокат внимательно смотрит на меня, пытаясь понять самоубийца я или супермен.

Про супермена он, может и не слышал ничего, но ничего, значит скоро услышит.

— Супермен, — киваю я ему.

— А? — топорщит он свои русые усы.

Хочу ответить кое-что подобающее, но сдерживаюсь.

— Мало.

— Чё? Ты запарил уже. Ты всё-таки меня вынудить хочешь?

— Нет, я хочу, чтобы ты был реалистом. Люди должны понимать за что они бабки тебе отдают.

— За то что могут работать спокойно.

— Это что значит, ты от ОБХСС прикроешь или что? — хмурюсь я.

— Может, тебе ещё жопу подтереть? От ментов сам отбивайся. Это значит, что жив будешь, так понятно?

— Беспредел творишь, — спокойно констатирую я. — Люди не поймут.

— Да ты чё? А ты кто такой? Дурилка картонная! Ты чё, блатной что ли? Кто за тебя впишется, в натуре? Совсем дебил? Ладно, кумекай со своими акционерами. Я приеду через три дня, директором поставите Адвоката, покажешь приказ, всё как положено, понял? Вот трудовая, держи. И в трудовой запись должна быть.

Адвокат протягивает мне трудовую книжку.

— Паспорт нужен, а то ты, может, у бомжа трудовик дёрнул. Фотографии же нет.

— Данные внутри вложены, — бросает Корней. — Хватит с тебя и этого. Если не будет приказа, я тебе лично башку отобью, буду долбить, пока не сдохнешь, а здесь всё сожгу нахер. Ясно? Если чё, можешь к ментам сходить, рассказать, что честно наворованное отбирают.

— Домой меня отвезите, — говорю я. — Верните, где взяли.

— Сам немаленький. Некогда, нам ещё до Новосиба хреначить. Слышь, Бро, я конечно знал, что ты бесогон вольтанутый, но чтоб настолько! Поехали, пацаны!

Они уезжают, а я остаюсь. Зашибись. Иду в административное помещение и, оказывается, все на местах, сидят, понять пытаются, что именно происходит.

Контора, кстати, весьма просторная, чистая, современная. Два окна, столы письменные, сейф, портрет Ильича, Леонид, который. За одним столом сидит Казанцева, та что технолог с ЛВЗ, рядом стоит мужчина лет шестидесяти, высокий, поджарый, совершенно седой и в очках-хамелеонах в модной оправе.

— Они откуда? — встаёт мне навстречу Казанцева. — Из милиции?

Как её звать-то, блин… Ольга Фёдоровна, что ли?

— Нет, Ольга Фёдоровна, из параллельной структуры.

Не поправляет, значит правильно вспомнил, вот же молодость, ничего не забываю, память как компьютер.

— Из КГБ! — в ужасе восклицает она.

— Нет, они вообще не из органов. Недобросовестные конкуренты. А вы почему их пустили на объект государственный? Где ваш охранник?

— Так как их было не впустить? Ворвались, кричали, всё осматривали, спрашивали обо всём. Что это, а то? Всё-всё. Говорят, у нас мол постановление.

— Показали?

— Нет, ничего они не показали, грубые, наглые, особенно главный их, или кагэбэшник, или уголовник.

— Ясно, — киваю я, подходя к столу, на котором вижу телефон. — Мне позвонить нужно Юрию Платоновичу.

— Так я ему уже позвонила.

— Давно?

— Да, примерно полчаса назад, наверное.

— Двадцать восемь минут прошло, — замечает седовласый незнакомец.

— И что он сказал?

— Сказал, что выезжает.

— Понятно. А вы кто? — оборачиваюсь я к мужчине.

— Это Павел Петрович Аристов, — вступает Казанцева. — Доктор технических наук по процессам и аппаратам пищевых производств. Из нашего пищевого института. А это Егор… Андреевич, помощник Большака.

— Здравствуйте, доктор, — протягиваю я руку. — Ну, как вы находите наши процессы и аппараты? Вы, кстати, допуск получили?

— Что? — спрашивает он и его настороженные глаза прищуриваются. — Какой допуск?

— Ну, к нашему секретному производству.

— Получили-получили, — успокаивает меня Казанцева. — Павел Петрович, разумеется, всё прекрасно понимает.