Страница 13 из 47
Пройдя еще несколько шагов среди этих зарослей, мои провожатые раздвинули кусты каких-то широколиственных водорослей, и мы неожиданно оказались прямо перед открытым люком подводного корабля. Как только мы вошли в кабину, овальная крышка за нами плотно закрылась, и внутри судна заработали насосы, что было видно по тому, как спадает уровень воды вокруг нас. Через несколько секунд в кабине не осталось и капли воды.
Тогда распахнулась внутренняя дверь, и мы попали в своеобразную «гардеробную». Не без труда стащив с себя ставшие вдруг тяжелыми скафандры, мы прошли по ярко освещенному коридору и оказались в просторной кают-компании.
— Где я? — хотел уже было спросить я кого-либо из присутствующих, но в эту минуту шедший впереди всех высокий человек с обрамленной длинными рыжими прядями лысиной вдруг остановился возле висевшей на стене картины с изображением плывущего по глади моря парусника и, ни к кому конкретно не обращаясь, монотонно и с легкой картавинкой в голосе заговорил:
— Кто это? — не удержавшись, поинтересовался я у стоявшего рядом со мной толстогубого курчавого матроса.
— Как? — с недоумением вскинул он брови. — Ты не знаешь первого поэта Подморья — Иосифа Уродского? Ты, может, скажешь еще, что не знал о том, что сегодня он будет читать свою поэму «Новый Жюль Верн»?
— Нет, — покачал я головой. — И вообще — разве его фамилия не...
— Тсс! Да тише вы! — зашикали на нас со всех сторон. — Слушайте лучше...
И я повернулся к говорившему, который тем временем уселся в кресло и, закинув ногу на ногу, повел рассказ дальше:
Открыв лакированную сигарницу, поэт выбрал себе длинную тонкую сигару без ободка и, прикурив от сверкнувшей бриллиантами зажигалки, передал коробку по кругу и продолжил:
«...Конечно, эрцгерцог монстр! Но, как следует разобраться, — нельзя не признать за ним некоторых заслуг...»
«Рабы обсуждают господ. Господа обсуждают рабство. Какой-то порочный круг! » «Нет, спасательный круг!» «Восхитительный херес!» «Я всю ночь не могла уснуть. Это жуткое солнце, я сожгла себе плечи». «...А если открылась течь? Я читал, что бывают течи. Представьте себе, что открылась течь, и мы стали тонуть!» Вам случалось тонуть, лейтенант?» — «Никогда. Но акула меня кусала».
«Да? Любопытно... Но представьте, что — течь... И представьте себе...»
«Что ж, может, это заставит подняться на палубу даму в 12-б».
«Кто она?» «Это дочь генерал-губернатора, плывущая в Кюрасао... »
Некоторые из пришедших вместе со мной по дну моря, закуривая, рассаживались по стоящим вдоль стен диванам, иные продолжали слушать стоя:
«...Я, профессор, тоже в молодости мечтал открыть какой-нибудь остров, зверушку или бациллу».
«И что же вам помешало?» «Наука мне не под силу.
И потом — тити-мити». «Простите?» «Э-э... презренный металл».
Я почувствовал, как за моей спиной отворилась тяжелая дверь и кто-то, войдя в каюту, вполголоса спросил:
— Ну что? Он по-прежнему без сознания? Да, товарищ командир. Хотя начал бредить.
— Вот как? — удивился пришедший, и мне показалось, что кто-то наклонился ко мне, словно бы прислушиваясь к моему дыханию. — А что это он такое бормочет? Про какого-то кита, газету...
— Да, похоже, стихи шпарит. Я уж тоже прислушивался.
— Ну, блин... Хотя — пускай уж стихи, лишь бы оклемался. Оклемается, товарищ командир. Еще день-два, и все будет в порядке. Я ручаюсь.
— Дай бог, дай бог.
— Эх, Колесников, Колесников... Задал ты нам задачку, — тяжело вздохнув, опять произнес за спиной тот, кого, как я уже помнил, называли «товарищем командиром».
— Ничего, Геннадий Петрович. Пока мы свое дело сделаем, он поправится. А потом высадим там, где взяли, и пускай себе гуляет...
— Но ты же знаешь, какая у нас цель. И при этом теперь — на борту оказывается посторонний. Да еще — журналист, мать его!..
— Ничего. Он все равно лежит без сознания. Пока начнет что-нибудь соображать, мы уже все закончим.
— Хотелось бы на это надеяться... Зачем нам иметь за спиной свидетеля, который завтра раструбит о нашем рейде по всему белу свету?..
Неукоснительно двигается корвет.
За кормою — Европа, Азия, Африка, Старый и Новый Свет. Каждый парус выглядит в профиль, как знак вопроса. И пространство хранит ответ...
Шаги за моей спиной удалились, и, тихонько скрипнув, невидимая дверь закрылась.
«...Ирина! » «Я слушаю». «Взгляни-ка сюда, Ирина». «Я ж сплю». «Все равно. Посмотри-ка, что это там?» «Да где?»