Страница 2 из 13
Звонок разрушил тишину. Мама засуетилась, вытирая мокрые руки. Я, оставив близнецов за их занятием, вышел в прихожую. Мы никого не ждали в гости. Интересно, кто это? Полицейских не ждал ни кто..
– Синицына Галина Игоревна? – Высокий бородатый мужчина вопросительно посмотрел на маму, лишь на секунду мазнув по мне взглядом. Та кивнула испуганно. А у меня тревожно застучало сердце. – Вам придётся проехать с ними.
– З-з-зачем? – Голос дрожал, когда мама рассматривала сунутый под нос удостоверение личности. Мне не было видно, что там написано.
– На опознание. Сегодня в 8-32 произошло ДТП со смертельным исходом. Несчастный случай. Мне жаль. – Это уже второй.
– А мы причём? – Мама не понимала. Или не хотела понимать: в наш дом пришла беда.
Мама уехала, оставив на меня близнецов. Потом были похороны. Близнецы ревели, спрашивая о папе. Я был с ними. Мама рыдала над гробом.
И именно в тот день детство закончилось.
Два года спустя.
– Синица, – толчок в бок прилетел, откуда не ждали. – Не зевай, а то муха залетит. Мечтаешь о голых коленках русички или небесных пирожках?
Я мотнул головой и оскалился. Русичка у нас зачётная! Прямо из педагогического вуза пришла на практику, сменив древнюю, как мифы Древней Греции, Степаниду Семёновну. Хотя бы пару месяцев отдохнуть от нудного скулежа старой развалины. Нет, я уважаю учителей и вхожу в десятку лучших учеников школы (ладно, вру, в двадцатку), но новенькую учительницу и слушать приятно и смотреть.
Правда, замечтался я не об этом. Антипова Ирка показалась в конце коридора. Я ещё не видел её, но уже чувствовал тонкий цитрусовый аромат, который всюду сопровождал одноклассницу. Я никак не мог понять: это духи, шампунь или гель для душа? Но вдыхать, находясь рядом, мог бесконечно!
Образ Ирки преследовал повсюду с тех пор, как на лабораторной работе по химии нас поставили в пару. Я смотрел в серьёзные голубые глаза и кажется, видел эту девчонку впервые.
– Чё пялишься? – остудила она, сложив руки на груди. Белая блузка натянулась, чуть не затрещав по швам. – Списать не дам. Не надейся. И не думай, что я всё буду делать. – Она вручила мне колбу и лист с заданием. А я только видел тонкую, почти прозрачную кожу с тонкими сеточками вен. – Чего встал? Двигайся!
Сглотнул и принялся изучать задание. О лабораторной я быстро забыл, а вот о девчонке забыть не смог.
– Бывайте, пацаны, – попрощался с друзьями. И поспешил за тонкой фигуркой. Ирка шла быстрым шагом, уткнув глаза в пол. Она всегда так ходила. Теперь многое о ней знал. Учится хорошо, отлично знает английский. Любимый цвет – жёлтый, любимые цветы – ромашки. Есть младший брат. Нет отца, только отчим. Любимый поэт – Есенин, любимая еда – воздушные кремовые пирожные. Каюсь, нагло воспользовался тем, что позаимствовал у Светки Колосовой анкету, которую она давала заполнять каждому в классе. Это кладезь информации.
Например, я узнал, что у Антиповой нет парня. Значит, им буду я.
Глава 3.
Ирина
Школьные коридоры наполнены шумом, гамом и беготнёй. Школота, шумя и топая как стадо буйволов, толпой, в которой сложно определить приказ «по парам» топала за учительницей в столовую. Третья перемена самое активное время среди учеников. Голодные подростки спешили утолить голод, спешила на вкуснейшие ароматы свежих булочек.
Я спешила по коридору, надеясь получить свою бесплатную порцию еды, которая положена детям из семей с низким материальным достатком. Возле раздачи уже негде яблоку упасть. Встала в очередь. Готовили повара неплохо, но далеко не всё было съедобно. Тушёная капуста, которая подавалась каждый день, напоминала по запаху протухшее пару месяцев назад месиво. Её не ел никто. Не удивлюсь, если потом остатки счищали с грязных тарелок и подавали на следующий день повторно.
Да ладно, я так шучу. Дежурство по школе никто не отменял. И раз в четверть старшеклассники радостно отбывали повинность, пользуясь возможностью легально свалить с уроков. Последние два дежурства я провела в столовой, поэтому точно знаю, что вся противная капуста подаётся свежей. Неужели нельзя ввести в меню что-то иное?
Дошла моя очередь. Взяла поднос, на который опустились тарелка с картошкой, котлетой и противной капустой и стакан сладкого-пресладкого остывшего чая, стыдливо прикрытый сверху булочкой. В животе заурчало от голода. Кажется, последний раз я ела вчера в это же время. Сглотнув слюну, спешу занять свободное место.
Ровные ряды деревянных столов с деревянными массивными стульями всегда вызывали неприятные ассоциации. Я не желала про них думать. Просто шагала, уворачиваясь от других школьников. Но не в этот раз. Я отвлеклась: чей-то взгляд буквально прожигал спину. Завертела головой, пытаясь отыскать столь внимательного зрителя, и не заметила подставы.
Несильный удар плача об плечо, но этого хватило, чтобы поднос с похоронным звуком свалился на пол.
– Смотри куда прёшь, дура! – И хохот. Дикий, обидный и до боли знакомый. Мой единоутробный брат стоял напротив. Хотя никто не скажет, что мы родственники. Об этом не знает никто. Но этот мелкий ублюдок постоянно портит жизнь. И не только дома. В школе тоже. – Ха-ха-ха! Теперь с тряпкой будешь ползать, пока не уберёшь здесь. Так тебе и надо!
И наступил в кучу еды, которую я мечтала съесть, ногой, размазывая получившуюся массу. И его действия повторили прихлебалы, что вечно таскались за ним хвостом. Сжала кулаки, пересиливая жажду врезать в мягкое, податливое, ещё по-детски округлое лицо, заставить замолчать, заставить ответить за все издевательства! Но нельзя. Сейчас нельзя. Но когда-нибудь отомщу.
Слёзы бессилия навернулась на глазах. Не реветь! Не реветь, Ира, кому сказала? Нельзя показывать слабость. Сожрут, и не подавятся. В твоей жизни действует только один закон: выживает сильнейший. А ты обязана выжить!
Опускаюсь на корточки, чтобы собрать осколки. Неосторожное движение и острый осколок стакана впивается в палец, оставляя глубокую колющую рану. Аккуратно вытаскиваю стекло, заворожено наблюдая, как кровь стекает по коже крупной каплей, падающей вниз. Мир сузился до этой капли. Исчезли звуки. Исчезло крупное поджарое тело брата. Только я и эта алая дорожка на бледной коже. Секунда, показавшаяся вечностью.
– Совсем страх потерял? – грозный голос проник сквозь туман, окружающий сознание. – Убирайся, пока по шее не поучил. Или хочешь сам всё здесь вылизать? Языком. Я уж позабочусь, чтобы тебе никто не помог!
Моргнула. Широкая спина прямо передо мной закрыла обзор. А этот откуда взялся? Только такого позора не хватало… Но Толик Синицын не был видением или бредом воспалённого сознания. Стоял, широко расставив ноги, излучая уверенность и силу. И пространство вокруг резко стало пустым. Я только успела заметить исчезающую фигуру Дениса. Проводила пустым взглядом. И снова обозрела объём работы. Придётся задержаться на урок.
Жаль, что поесть не удалось. Когда теперь получится? Я не знала.
А ко мне уже спешила тётя Тома, одна из поварих. Она несла швабру с тряпкой, ведро с водой и мусорный пакет. Под мышкой зажаты веник и совок.
– Так-так… – Она строго осмотрела нас. – Насвинячили, значит, и убирать будете сами! И только попробуйте сбежать! Или к директору родителей вызову!
Я и не собиралась сбегать. Взяла протянутый пакет и принялась за уборку, полностью игнорируя одноклассника.
– Я помогу, – сказал просто и отобрал веник с совком. – А ты бы обработала палец. Кровит же.
Кровь идёт. Отрицать глупо. Но на чистом упрямстве:
– Я сама. Чего прицепился? Иди куда шёл! – Махнула рукой, прогоняя, и попыталась отобрать рабочий инструмент.
– Вдвоём мы справимся быстрее. – Промолчала, предпочтя включить игнор. Это всегда помогало избавиться от лишнего внимания. Работа спорилась. Много времени не потребовалось, чтобы убрать беспорядок.
Уже прозвенел звонок и опустела столовая, когда мы закончили. Отнесли грязную воду и мусор. Вымыли руки и вернулись за вещами.