Страница 15 из 18
– Как тебе с ним вместе работается? – раздался знакомый голос за его спиной.
– Он мне нравится, Тео, – ответил рыжеволосый, не поворачивая головы. – Сильное сердце. Видно ещё, конечно, что пока не особенно умеет переступать через себя… но уж этому-то ты его научишь. Знаешь, он мне даже иногда немножко напоминает меня самого в молодости…
– Даже так? – Тео не удержался и фыркнул. – Не могу сказать, что меня это радует. Если я сейчас начну вспоминать всё, что ты умудрялся проделывать за спинами у Правителей, пока был оруженосцем…
– Ну бро-ось… – протянул Вильф, улыбаясь. – Я просто старался по возможности получать от жизни удовольствие… Я и сейчас стараюсь. Кроме того, каждого ведь иногда в юности тянет на эксперименты.
Он повернулся к Тео лицом и снова оперся локтями о балюстраду:
– А вот ты вообще уверен, что знаешь о малыше всё?
– Я знаю, что он, в отличие от тебя, по крайней мере, умеет подчиняться приказам… – проворчал Тео. – Что вы сделали с этим бедолагой, воин? Похоже, я пропустил что-то интересное…
Он кивнул на панорамное окно, с любопытством наблюдая за тем, как смуглолицый мужчина массирует себе лоб, а потом, сделав над собой видимое усилие, с натугой приподнимается на локтях и садится на полу, помогая себе руками.
– А будешь знать, как опаздывать, – Вильф поймал на язык несколько дождевых капель, прислушиваясь к плывущему в мокром воздухе едва слышному гулу автомобилей, который доносился с далёкого шоссе. – Ну, похулиганили немного… Чёрт, Тео, ну я правда не рассчитывал, что этот малый настолько сильно боится своих собственных питомцев.
Прислонившийся к стене ярко освещённого зала мужчина тем временем начал судорожно осматриваться, прикасаясь к лицу дрожащими ладонями. Тео с трудом подавил смешок и отодвинул в сторону стеклянную дверь, шагнув внутрь зала. Мужчина пошевелился, оборачиваясь на звук, поднял взгляд – и замер, цепенея.
– Отрадно видеть, что ты очнулся, – беловолосый обвёл взглядом комнату, усыпанную стеклянным крошевом с ползающими по нему блестящими жуками, и задумчиво хмыкнул. – Полагаю, было бы страшно бестактно с нашей стороны не дать тебе немного времени, чтобы прийти в себя, как ты думаешь? Мне не хотелось бы, чтобы у тебя оставались ещё какие-то сомнения насчёт того, что тебе всё это не привиделось.
Он подошёл ближе, глядя на мужчину сверху вниз:
– А вот теперь можно и поговорить…
– Я не знаю, кто вы… или что вы… – сипло начал смуглолицый, с трудом поднимаясь на ноги и опираясь рукой о стену.
– А этого от тебя в данный момент и не требуется, смертный, – вошедший следом за блондином Вильф улыбнулся, отряхивая воду с отсыревших кудрей.
– Я хочу знать, что вам от меня нужно.
– Ну что же, это справедливо, – Тео поднял с пола и повертел в руках длинный, словно кинжал, прозрачный осколок. – Я люблю работать с теми, кто с самого начала задаёт правильные вопросы. Постарайся и дальше меня не разочаровывать… Нас интересует ваша последняя разработка… как её там? «Чёртов плод», да? – светловолосый усмехнулся. – Хорошее название.
– Неплохое, но немного отдаёт средневековьем, как по мне, – вполголоса заметил Вильф, опускаясь на плетёную циновку рядом с разбитым аквариумом и сцепляя пальцы на коленях.
– Вы не получите от меня образцы, – твёрдо произнёс смуглолицый. – И не найдёте их в этом здании.
– А я пока что и не говорил, что нам нужны от тебя образцы, – лениво отозвался Тео, трогая пальцем острый стеклянный край. – Или что мы собираемся их где-то искать…
– Убирайся… убирайтесь из моего дома… – хрипло прошептал мужчина, стискивая зубы.
Губы его сжались в одну тонкую линию, тёмно-карие глаза, не отрываясь, смотрели на Тео.
– А ты разговорчив, смертный, – беловолосый внезапно выбросил вперёд правую руку, и в следующий момент блеснувшие сталью пальцы ловко разжали мужчине челюсти, и два изогнутых заострённых лезвия подцепили его за язык. – В принципе, я ничего не имею против разговорчивых. Но только если они… разговаривают… по делу…
Блондин неторопливо потянул руку на себя. Из горла мужчины вырвался глухой подвывающий стон; по страшным кривым когтям Тео заструилась, пачкая смуглолицему рубашку и капая на тёмный деревянный пол, густая липкая кровь.
Глаза светловолосого ярко вспыхнули, и вскинутые было руки вжавшегося в стену мужчины тут же плетьми упали вдоль туловища, поражённые мгновенным парализующим разрядом:
– Что ж, я полагаю, нас сегодня ожидает очень увлекательный вечер… как ты думаешь, Вильф?
Глава 5
– Куда ты опять собрался, а?
– Дела, тёть. Я же вчера целый день уже дома просидел, – мальчик подгрёб вилкой со щербатой тарелки с голубым ободком остатки омлета с ветчиной.
Блестящий как зеркало никелированный чайник на плите пронзительно засвистел, и Ангелина торопливо сняла его с конфорки и выключила газ, невольно скривившись от этого звука. Голова опять страшно болела с самого раннего утра, а сейчас был уже девятый час, и совсем скоро надо было выходить на смену. Больничный она уже брала совсем недавно… начальство не поймёт, если снова будет просить отгул. Значит, придётся идти. Уволят, не дай боже, на что жить-то тогда?
Надо бы давление снова померить…
– Ты ведь ничего не рассказываешь… И в школу не ходишь…
Ангелина пошарила в рассохшемся деревянном ящике старой кухонной тумбочки.
«Ну неужели все таблетки опять закончились? Вот же несчастье… Вроде бы только на прошлой неделе ещё их покупала. И ближайшая аптека открывается только с десяти, как назло…»
– Находился уже, – фыркнул мальчик с набитым ртом.
Женщина почувствовала, как глаза её начинают слезиться от яркого света, и выключила серебристый потолочный светильник, оставив гореть только красную лампу с запылённым стеклянным абажуром, висящую над кухонным столом. Стало немного легче.
– Тебе бы всё шуточки шутить, да? – зло спросила она и приоткрыла форточку, чтобы впустить в кухню хоть немного свежего воздуха. – Куда ты пропадаешь всё время?
Небо во дворе было серовато-синим, словно стёганое деревенское одеяло, но сквозь прорехи в облаках уже пробивались первые солнечные лучи, поблёскивающие на подмёрзшей за ночь гигантской луже около подъезда и на крышах припаркованных рядом с лужей прямо на усыпанном уже почерневшими кленовыми листьями газоне автомобилей. Хотелось и вовсе распахнуть окно настежь, но нельзя – холодно всё же, а цветы на подоконнике надо беречь…
– Ко мне из опеки уже в третий раз приходили в четверг… – нервно продолжила женщина и поправила горшок с искусственной пластиковой лианой, который стоял на исцарапанном кухонном шкафчике и отбрасывал причудливую тень на полосатые бледно-зелёные обои. – Меня же прав лишат, дурная твоя башка!
– Лишат прав на меня? Ну чего, пускай лишают. Я не против, – усмехнулся мальчик, постукивая пальцами по укрытой белой клеёнкой столешнице. – Я думал, что я вообще у них там в мёртвых числюсь.
Ангелина раздражённо бросила на тумбочку зажатую в ладони вязаную варежку-прихватку и встала перед мальчиком, сцепляя руки на пояснице.
– Умничаешь… тебя же в детдом заберут, балбес!
– Не переживай, тёть. Не заберут. Ни в детдом, ни в полицию.
– Шибко смелый стал, да? С кем ты там связался? Я имею право знать, наконец!! – Ангелина взмахнула рукой перед его лицом.
В тот же момент вилка оглушительно громко звякнула о тарелку, и мальчик перехватил кисть женщины, безо всякого видимого усилия отводя от своей щеки занесённую ладонь. Ангелине сделалось не по себе: она неожиданно поняла, что не может вырваться. Мальчик пристально смотрел ей в глаза, и около его зрачков женщине вдруг померещился едва заметный алый отблеск. Наверное, от лампы… Она сморгнула.
– Ты мне не враг, тёть. Но не стоит больше повышать на меня голос. Ни-ког-да.
Ангелина вздрогнула, невольно поднимая взгляд на покрытую копотью иконку в золотистом окладе, стоящую на узкой резной деревянной полочке в углу под самым потолком кухни. Что-то такое было в его голосе… Или в выражении глаз… Или в самой этой странной формулировке… Или в том, что худенькие пальцы на её запястье были как каменные, и женщине никак не удавалось пошевелить словно бы вмиг окостеневшей рукой.