Рыжики для чернобурки

Она прикрыла глаза и немного подремала — под тихое сопение Валериана — и проснулась от бурчания.

— Иди сюда! — Валериан тянул ее к себе на кровать. — Иди, ну, пожалуйста. Холодно. С тобой теплее.

Пришлось перебираться на больничную койку. Валериан обнял ее руками и ногами, немножко придавил — судя по всему, фиксирующие повязки ему только мешали — пригрелся и уверенно захрапел. Адель долго устраивалась так, чтобы храп не влетал ей прямо в ухо, кое-как сползла с подушки и снова заснула.

Дана с Тёмой приехали рано утром, до врачебного обхода — Лютик забежал в палату как раз в тот момент, когда Адель спихивала с себя Валериана, чтобы обрести свободу движений. Сын взвизгнул, кинулся к ней на шею, вцепился — не оторвешь.

— Прости, — Адель накрыло острым чувством вины. — Я не смогла вернуться вечером. Валерек неудачно упал, надо было остаться в больнице.

Валериан, на которого Лютик бесцеремонно наступил, спрятался под одеяло, высунул руку и пожал ответно протянутую ладошку.

— Мы собрали игрушки и ценности, — сообщила Дана. — Лютик, я же тебе говорила, что все в порядке. Теперь веришь?

Сын кивнул.

— Значит, и путешествие тебе понравится, — пообещала Дана. — Сейчас мы выцарапаем дядю Валерека из лап врачей и отправимся в путь-дорогу.

Задерживать их никто не стал. Валериана осмотрели, в очередной раз подивились скорости регенерации, посоветовали пару дней соблюдать постельный режим и не напрягаться в ближайшую неделю. Покидая больницу, они полюбовались на полицейский пост возле палаты Ильзе, вышли через черный ход и направились к незнакомой машине.

— Сумки в багажнике, — доложил Тёма. — Кое-какие мелочи на заднем сиденье — Лютик свил себе гнездо. Папка с документами у Даны. Усаживайтесь.

— Я не понял, — Валериан не спешил садиться в автомобиль. — Мы не едем на ферму? О каком путешествии идет речь?

— Мы отвезем вас в безопасное место, — ответила Дана. — Пока будет идти следствие по делу Ильзе, вам лучше пожить в убежище, предоставленном государством по программе защиты свидетелей.

— А какое отношение к этой программе имеете вы? — прищурился Валериан.

— Косвенное, — ответила Дана. — Нет никакого смысла подгонять к больнице незнакомую машину, увозить вас с Аделью, порождая слухи — в провинции всё как на ладони, кто-нибудь, да посплетничает. Мы доставим вас в усадьбу «Кленовый сироп», расположенную между Чернотропом и Лисогорском. Это уединенное место с линией телефонной связи, запасом продуктов на три месяца и транспортом в гараже. Там вы отдохнете, обсудите планы на будущее и решите, куда двигаться дальше. А мы вернемся на ферму, и будем сообщать всем любопытствующим, что подписали с Аделью предварительный договор купли-продажи и заплатили задаток. Где она? Не знаем. Наверное, у Валериана, в Чернотропе. Мы договорились встретиться у нотариуса через неделю.

— Садись, — Адель легонько подтолкнула Валериана. — Нам действительно надо о многом поговорить. И лучше это сделать там, где нас никто не побеспокоит.

Ехали в молчании. Лютик развлекался новым сокровищем. Вчера Тёма, не знавший, как занять раскапризничавшегося лисенка, нашел молоток и гвоздь, набил дырок в мелких монетках Поларской Рыбной Республики и нанизал их на кожаный шнурок вперемешку с рыбками. Монетки звенели, рыбки стукались хвостами и носами о гербы и медвежьи морды, Лютик тряс шнурок и довольно улыбался.

Возле внушительных ворот «Кленового сиропа» Дана вынула из кармана пульт, сообщила:

— Ограду перелезть сложно. На всех окнах жалюзи. Телефонный кабель проложен в земле, в стальной трубе, перерезать невозможно. На случай, если кто-то раскопает, в доме есть рация, настроенная на служебную волну. Передадите сигнал бедствия, и будете ждать подмогу. Спокойно можно выдержать осаду, вряд ли кто-то начнет палить по особняку из миномета. Недавно делали генеральную уборку и проверяли срок годности консервов.

Массивный ключ вошел в замочную скважину. Адель слушала инструкции. Валериан смотрел на мозаичный порожек. Дверь открылась. Дана вошла в дом, Лютик смело направился вслед за ней, позвякивая монетами.

— Я сейчас принесу сумки, — сказал Тёма. — И покажу вам гараж.

Валериан оторвался от созерцания порожка, вместе с Тёмой вернулся к машине, притащил пакеты с Лютиковым добром. Адель осмотрела чистые, но немного мрачные комнаты и вздрогнула от вопля. Лютик обнаружил спальню, в которой была кровать с балдахином — добротный антиквариат.

— Ну, всё, — рассмеялась Дана. — Несите птичек и бусы сюда. Лютик отыскал достойное обрамление своим богатствам.

В шкафах нашлось постельное белье, полотенца, неброские вещи разных размеров — от нижнего белья до теплых курток и шапок. Кухня была заполнена разнообразной посудой, в навесных ящиках таилась всякая всячина — специи, чай, сахар, сухое молоко и какао.

Слова благодарности Дана слушать не пожелала. Оборвала Адель ответом:

— Ты прекрасно знаешь, что я выполняю приказ. Устраивайтесь. Начальство с тобой свяжется по телефону. Хорошего отдыха. А нам пора в путь.

После отъезда медведей Валериан довольно долго молчал. На вопрос: «Может быть, ты полежишь?» отрицательно мотнул головой. Бродил по комнатам, прихрамывая, выглядывал в окна, взвешивал на ладони пульт от ворот. Адель поняла, что любые предложения сейчас будут приняты в штыки, и отправилась на кухню заваривать чай. В кладовке обнаружились печенье и кексы, в холодильнике — сливочное масло и джем. Лютик, занятый привязыванием бус к балдахину, от еды категорически отказался. Адель решила не настаивать. Когда-нибудь проголодается и поест.

— О чем ты хотела поговорить? — спросил Валериан, входя на кухню и усаживаясь на табуретку. — Давай уже сразу. А то неопределенность на нервы действует.

Адель вспомнила свои подозрения — «игра конкурирующей силовой структуры, дремлющий агент «лесных братьев» — и понадеялась, что все, что Валериан говорил раньше, было правдой.

— Возле Чаши-на-Ветру ты сказал мне, что подал заявление об увольнении, потому что прочитал мое личное дело.

— Да. Меня отправили замещать инспектора по надзору за условно-осужденными. Твое дело лежало в сейфе. Папка с красным кружком.

— Тогда тебе известны основные факты моей биографии. После окончания четвертого курса общевойскового командного училища я решила съездить в родную губернию. Потому что не видела там ничего, кроме поселка Лесной и засолочного завода. Зашел разговор с однокурсниками, меня спросили про «Зеркальных», я ответила что-то неопределенное, и поставила себе целью восполнить пробел — посмотреть и на статуи под витражным куполом, и на мозаики. Кто столкнул нас с Артуром — Камул, Хлебодарная или вообще Демон Снопа — неведомо. Но столкнул на славу: мы прилипли друг к другу как кирпичи к раствору, отгородились стеной от мира и перебирались из гостиницы в гостиницу. Отпуск кончился, и я поехала в училище, чувствуя, как ослабевает связь на расстоянии — мне было тоскливо, хотелось вернуться к Артуру, но это можно было перетерпеть. Что я и собиралась сделать. У меня были совершенно определенные планы на жизнь, в которые не вписывался сын террориста под боком.

Валериан кивнул, налил чай в чашки, взял печенье и начал намазывать его маслом.

— Разумеется, я доложила руководству об отпускной интрижке. Я пила противозачаточное, последствий в виде нежелательной беременности не случилось, а в рапорте было связно расписано: то, что Артур — сын известного террориста, выяснилось не сразу, узнав о его родстве с Мораном, я немедленно прервала порочащие отношения. Особых неприятностей не ожидалось, максимум — выговор за потерю бдительности. Мне казалось — самое главное, что я вовремя написала рапорт.

— Его потеряли? — передавая ей печенье, спросил Валериан. — Рапорт потеряли? Это как-то не стыкуется с тем, что я читал.

— Стыкуется, — забирая печенье, с которого капал джем, ответила Адель. — Рапорт внимательно изучили. В училище срочно приехал подполковник из Службы Внутренней Разведки и начал меня обрабатывать. Государство щедро финансировало программу «Инфильтрация» — в рамках противодействия терроризму. Большинство попыток внедрения в ИРА были провальными, вербовка тоже не приносила особого успеха. На меня давили, напоминая о долге перед родиной, о необходимости защищать жизни мирного населения, о ценности любой информации из окружения Морана, который только-только был выпущен под залог. Мне пообещали диплом и звание младшего лейтенанта после двухмесячных курсов в Академии СВР, уговаривали, наседали, вкрадчиво обещали неприятности в случае отказа. Всё это перемешивалось с тоской по Артуру — наша связь была истинной, желание увидеться и прикоснуться росло с каждым днем. После долгих раздумий я выбрала курсы и службу во внутренней разведке. Писала Артуру под диктовку специалистов, забрасывая наживки, туманно обещая вернуться. Грызла совесть — я использовала связь ради дела, пусть и благого. Временами хотелось все бросить, но когда через Артура передали первую просьбу Морана, сомнения исчезли, началась рутинная работа. Моя жизнь раздвоилась. Меня с шумом и треском выперли из общевойскового училища, укрепляя легенду для ИРА. Тихо и незаметно присвоили звание младшего лейтенанта, спрятали папку с личным делом в одном из самых охраняемых сейфов государства. Я вернулась в Чернотроп, вышла замуж за Артура — Моран поначалу продемонстрировал недовольство, а потом смягчился. А потом... потом я, согласно инструкциям, продолжила внедрение в Истинную Рыжую Армию. Как можешь видеть, довольно успешно. За эти годы мне удалось сорвать несколько десятков терактов, помочь перехватить значительное количество партий оружия. Меня повышали в звании. Последнее — капитанское — присвоили за предотвращение взрыва на газохранилище.