Вынужденная связь

Вынужденная связь

Пролог

Грифон

Вкус лжи не похож ни на что другое на Земле.

Как пепел на языке, только более едкий, с обещанием, что если бы это был запах, то он был бы резким, гнилостным и всеми другими отвратительными прилагательными, которые только можно придумать.

Невысказанная правда — это совсем другой зверь.

Это не вкус и не запах. Это не то, на что можно указать пальцем, не то, что я могу увидеть в человеке, просто взглянув на него.

Это чувство, глубоко в моем нутре, что чего-то не хватает.

Когда я вхожу в комнату охраны, я вижу Сойера Бенсона, сидящего за компьютером в нижнем белье, с раной над глазом и кровью, все еще стекающей по его лицу. Грей стоит позади него и выглядит так, словно вышел из пыльной бури, так много грязи покрывает его. Они оба поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, и, если я еще не уловил это чувство, их лица выдают все.

Ухмылка растягивается на моих губах, и я пожимаю плечами, глядя на Сойера. — Нет смысла пытаться скрыть, что бы это ни было. Если ты не скажешь мне, я взломаю твой мозг и получу это более сложным и болезненным способом.

Я говорю это в шутку, ожидая, что он закатит глаза и ответит мне какой-нибудь язвительной шуткой, но его лицо только каменеет, когда он начинает защищаться.

Что-то здесь действительно чертовски не так.

Он смотрит на Грея, потом снова на меня, его челюсть напрягается, как будто он скрежещет зубами. Когда парень отвечает, слова как будто вытягиваются из него. — Я показываю тебе это, потому что знаю, что моя сестра одновременно и невиновна, и жертва. Я знаю, что ты поступишь правильно, обдумаешь все своим мозгом и не будешь принимать поспешных решений. Не заставляй меня жалеть об этом, Шор.

Ему не нужно больше ничего говорить, потому что он может иметь в виду только одно, но даже когда я вникаю в его слова, они не имеют для меня никакого гребаного смысла.

Я посмотрел на него сверху вниз, потому что это не могла быть Сейдж. Предатель в нашем убежище не может быть той мягкосердечной, грустной маленькой Одаренной девочкой, с которой моя Привязанная подружилась в тот момент, когда ТакТим притащила ее домой ко всем нам. Затем начинаются кадры, и это невозможно отрицать.

Она подходит к Даре Смайт и говорит с ней в течение минуты, отвлекая ее настолько, что Щит отворачивается, а затем она наносит удар, проводя ножом по горлу другой девушки без малейшего колебания, даже когда кровь брызжет и льется из раны.

Напряжение заполняет мою грудную клетку так быстро, что сердце словно перекачивает кислоту по венам.

Мой голос звучит ниже, чем обычно, хрипловато, как будто я умираю от жажды, а не просто в чертовом ужасе от того, что здесь, черт возьми, происходит. — Оли только что ушла, чтобы пойти к ней.

Тишина, наступившая после моих слов, проклята, и в моем голосе нет ничего, кроме ярости, когда я рявкаю: — Покажи мне, где моя Привязанная. Покажите мне, что она жива, здесь и нетронута. Прямо сейчас, Бенсон, пока я не проник в твой мозг и не погубил тебя.

«Комната охраны сейчас, а не запрос», — посылаю я Норту напрямую, пока быстро проверяю Оли. Она спокойна, счастлива и не чувствует никакой опасности вокруг себя. Ее узы отреагировали бы, если бы было что-то не так… не так ли?

Сойер закатывает глаза в ответ на мою угрозу и огрызается: — В медицинских кабинетах нет камер! Это решение было принято по целому ряду причин, в том числе из-за последствий того случая, когда ваша Привязанная таскалась полуголая, а у Дрейвена случился гребаный инфаркт из-за того, что были видеозаписи с ней. Представляешь, что было бы, если бы у нас была камера на ней, когда ей вставляли внутриматочную спираль? Блядь, он бы просто взорвался и уничтожил весь город.

Желание придушить этого язвительного маленького засранца настолько сильно, что моя рука поднимается и тянется к нему, прежде чем я успеваю остановить себя, мои узы вспыхивает внутри меня и становятся еще одной проблемой, с которой нужно разобраться. Они могут вести себя не так, как у Оли или у Дрейвенов, но они все еще достаточно сильны, чтобы уничтожить Бенсона без особого участия с моей стороны, если действительно решат, что моя Привязанная в опасности.

И именно это начинает происходить.

— Сейчас не время для твоей гребаной болтов…

— Я знаю, что не время, это называется механизмом преодоления! Моя гребаная сестра, человек, которого я знаю и люблю дольше всех и которому готов доверить все в своей жизни, только что убила кого-то, и я уверен, что впервые в жизни. Я имею в виду, та же самая девушка, которую стошнило при мысли о препарировании лягушки на уроке естествознания, только что перерезала горло Даре… Даре, девочке, с которой мы воровали шампанское у наших засранцев родителей и напивались в три глотка, будучи дегенератами в средней школе. Все это не имеет смысла, Шор, и я тут с ума схожу.

Глубокий вдох.

Я проверяю, что происходит, но Норт все еще пробивается к нам, а Оли все еще отпускает шуточки, Гейб и Бэссинджер на расстоянии вытянутой руки от нее. Это едва помогает держать адреналин, пульсирующий в моих венах, под контролем, все мое тело практически вибрирует от необходимости бороться с любой угрозой моей Привязанной или нашей семье.

Даже если эта угроза — та, кому мы все так доверяли.

Грей наклоняется вперед и что-то тихо бормочет Сойеру, жестом указывая на области на экране, но я не вижу там ничего, на что стоило бы обратить внимание. Я тоже делаю шаг вперед, чтобы посмотреть туда, но линии кодировки на экране ничего для меня не значат.

Я бросаю на Сойера очень пристальный взгляд, и он гримасничает. — В системе нет ничего, что говорило бы о том, что за нами следят. Здесь нет ничего, что могло бы показать, что было нарушение безопасности на любом уровне, кроме того, что Щит был… убран.

— Итак, ты хочешь сказать, что твоя сестра — единственный признак предательства здесь? И что она сейчас находится в комнате с моей Привязанной, которая не знает, что нас предали, что дает ей элемент неожиданности, который она только что использовала для убийства Дары?

Он колеблется.

Он, блядь, колеблется.

Грей бросается перед ним, как будто у Телекинетика есть шанс остановить меня, когда я соберусь убить его парня-слэш-товарища-по-группе-Связных и поднимает руки, как раз когда Сойер огрызается: — Я не говорю, что моя сестра причинила бы вред твоей Привязанной, но кто бы ни был в ее голове сейчас, потому что другого объяснения этому нет, возможно, оно все еще там… ждет, когда Оли останется одна. Разлучи их и изолируй Сейдж, пока мы не разберемся с этим. Я разберусь.

Грей делает глубокий вдох, видя, что убийственная ярость на моем лице немного утихает. Сойер только что спас свою собственную жизнь.

Он чертыхается себе под нос и откидывается на спинку стула, чтобы посмотреть мимо Грея на меня. — Норт здесь. Есть шанс, что ты сможешь помешать ему натравить на меня своих тварей? Я не открою ему дверь, пока ты меня не убедишь.

Ни хрена я его ни в чем убеждать не буду.

Я наклоняюсь мимо него, чтобы нажать на кнопку двери, и слушаю, как он ругает меня под дых. Когда Норт входит, я не говорю ему ни слова, просто жестом показываю на экран, где все еще висит изображение ножа Сейдж, вонзенного в горло Дары.

— Где, блядь, сейчас Олеандр?

Слова даже не успевают полностью слететь с его губ, как он уже тянется к ней. «Где ты?»

Я смотрю на него, конечно, он не стал бы задавать никаких вопросов Сойеру в этот момент. Неважно, что он был самым ценным активом для Убежища за пределами нашей группы Связных, но все изменилось в мгновение ока.

Я чувствую раздражение Оли и вмешиваюсь, пока она не сделала что-то непреднамеренно опасное: «Оли, кто сейчас с тобой? Не говори ничего вслух и не реагируй. Ты должна быть осторожной».