Вильмонтейльн. Трилогия

За круглым белом столом, застеленным черной кружевной скатертью, сидело пять старых, стареющих и откровенно дряхлых женщин, с которых также спал морок, как только они переступили зачарованный порог аулы.

Для людей они были роковыми красавицами, а на деле от них разило нафталином, и выглядели они, как прокисший квас, ведь последствия неизбежного хода времени не могло остановить ни черное запретное колдовство, ни купание в крови юных девственниц.

– Истинные ведьмы не стареют, многоуважаемые дамы, – парировала Джилиана и ехидно улыбнулась, затем поставила метлу в угол и повесила серую шаль на чугунный крючок, торчащий из каменной стены.

Она обошла стол против часовой стрелки согласно ведьмовском этикету и остановилась перед самой дряхлой и безобразной на вид старухой в коричневом засаленном платье.

– Здравствуй, Марта. Двадцать девять лет не виделись и столько же мои глаза тебя бы не видели, но так как я ненавижу тебя меньше всех, то сразу же перейду к делу: мне нужна помощь в одном пикантном семейном деле. Плачу годами жизни, которых, как ты знаешь, у меня вагон и маленькая тележка. Так ты протянешь еще десяток-другой, прежде чем тебя понесут на погост под радостное улюлюканье местных жителей.

Марта Лемурье заинтересованно приподняла бровь.

Ее специализацией было яснознание и магические сделки, которые она всегда проворачивала в свою пользу.

Связываться с Джилианой Ван Де Блейк у нее не было никакого желания, ведь по молодости они разругались из-за одного мужчины, которого эльфийская ведьма отказалась приворожить, поэтому Марта осталась без потомства, но разбитое сердце не идет в счет, когда дело касается вечной жизни или хотя бы пары десятков лет за исчерпывающую информацию.

Тонкие, словно ниточки, губы престарелой ведьмы раздвинулись в неком подобии улыбки, обнажив абсолютно беззубый рот.

– Батис, подними свой трухлявый зад и уступи место гостье. И завари молодильный чай. И ничего на этот раз не перепутай: тот, что мне нужен, лежит в банке с биркой «Старая рухлядь». Запомни: несмотря на свое здоровье, молодость и раздражающую красоту, наша гостья все-таки фактически не бессмертная. Если мне не изменяет память ее можно отравить смешанной в равной пропорции полынью и вербеной. Не так ли, моя дорогая? – прошепелявила Марта и жестом указала Джилиане на стул на трех ножках справа от себя, который нехотя покинула старая женщина с подведенными черным карандашом бровями, словно она была всему и всегда бесконечно удивлена.

– Ты как всегда прекрасно информирована, Марта, – ухмыльнулась Джилиана и брезгливо отодвинула от себя треснувшую чашку с каким-то вонючим пойлом, – твой дар яснознания все такой же мощный и сильный, не то, что твои старые кости.

Женщины за столом натужно улыбнулись, из-за чего их лица исказили жуткие гримасы, словно их медленно и изощренно пытали в подвале ордена Желтой Галки.

Батис загремела посудой на примыкавшей к ауле кухоньке, а прочие ведьмы нехотя удалились в соседний зал, чтобы с удовольствием посплетничать о бессмертной Ван Де Блейк, которая предусмотрительно поставила защищающий от прослушки магический барьер.

– Итак, моя дорогая, что ты хочешь узнать? – неспешно начала разговор Марта Лемурье, когда Батис наполнила молодильным чаем ее кружку и с удивленным лицом покинула аулу, присоединившись к своим подругам по ковену.

– А что тебе уже известно о моей проблеме? – вопросом на вопрос ответила Джилиана, от которой не скрылась легкая дрема транса, которая время от времени укутывала дряхлую старуху.

– Так-так. Все твои мужья по-прежнему тихо гниют в гробах, а дочь и внучка – прозябают в змеиных телах, – монотонно начала перечислять Марта, закатив белесые глаза к потолку, – дерево твое сгорело, старая личина твоя умерла, правнучка твоя встретила принца. Я ничего не упустила? – прокряхтела старуха, которой сеансы яснознания давались все трудней и трудней.

Джилиана кивнула головой и скрестила руки.

Все это она знала, как и все в ковене Зеленого Плюща – новости среди ведьм разносятся быстрее, чем порча на ветер, а сплетни разбухают сильнее, чем дрожжи, брошенные в туалет.

– Но это тебе неинтересно, – краем беззубого рта улыбнулась Марта, – это я для настройки говорю. Семья твоя скоро сгинет, знаешь сама. Часто гадаешь на Молоте Ведьм, а там все одно да потому – надо снимать венец безбрачия и в жертву троих смертных приносить. Сама-то ты справилась, потому что тварь бездушная из волшебного мира, а наследницы твои – нет, потому что в них живая человеческая кровь течет, не повезло им, вот и стали змеюками погаными, как и проклял тебя твой муженек-королек… Да и он скоро помрет от головной боли какой-то. Там в его волшебной стране дворцовый переворот зреет, вижу одного принца с луком и стрелами, а другого – с иглой. Он все шьет, да шьет, а вышить ничего не может, да и пришить некого не сумеет. Проклят умереть от железа – тобой, между прочим, поэтому выращен бабами и ходит в платье, как баба… Тьфу, тьфу, тьфу, нечистая сила, от такого и ослепнуть можно. Яйца ты зачем оторвала? Вот же ненасытная озабоченная и похотливая ведьма, зла на тебя не хватает… В гнездо засунула…

– Вот об этом я и хочу поговорить, – прервала поток яснознания старой ведьмы Джилиана Ван Де Блейк и выпрямила спину, – как найти мою пропажу? Как вернуть?

Марта Лемурье всегда поражалась тяге волшебного народа к изощренным магическим пыткам над смертными, ведь именно из-за этой нечеловеческой жестокости ведьм испокон и преследуют разные ордены святой инквизиции, но промолчала – все-таки разговор был деловой, а посплетничать о роде Ван Де Блейк она сможет и потом, а заодно и в сотый раз порчу попробует поставить на эту рыжеволосую ведьму, авось все-таки сдохнет.

– Вещь найди принца волшебного, да вызови на разговор, сделку заключи – пусть найдет твое порочное гнездо. Ох, нечистая сила, да не гнездо это, а сумка красная лаковая. От Dior. Совсем из ума выжила – прятать яйца в такую приметную вещь. Ее ж любой смертный украсть может, стоит она-то дорого, да еще из ограниченной коллекции…

– Не отвлекайся, Марта. На дворе все-таки XXI век. Никого не удивишь красной лаковой сумкой, даже от Dior, а вот птичьим гнездом с копошащимися в них чреслами – да, поэтому я и поставила морок, – нетерпеливо перебила яснознающую Джилиана и откинулась на спинку стула, который жалобно скрипнул под ведьмой, – скажи лучше, обладает ли Шильда магическим даром? И если да, то каким?

– Никаким, – холодно констатировала старая ведьма, вернувшись обратно в тело из мира духов, в котором видела незримое и была свидетелем небывалого, – обычная она. Кровь твоя в ней разбивалась, даже банки с кремом заговаривать не может.

Марта потянулась дрожащей рукой за чашечкой молодильного чая, в который Джилиана добавила двадцать лет жизни, три раза дунув на кружку, но омоложение яснознающей внезапно отложилось.

– Расскажи о порталах в Волшебную страну. Как и почему Шильда их открывает?

Старая ведьма хрипло рассмеялась, обнажив пустой рот, из которого пахнуло гнилью. Она потерла сухими и тонкими пальцами, словно камышовые тростинки, глаза и потребовала еще годы жизни за такую секретную и важную информацию.

– Волшебный народ не любит, когда смертные суют нос в их тайны и магические дела или шпионят за ними. Богиня Фата Моргана может и глаз выколоть спицей за вторжение в святая святых – судьбу, – сказала Марта, которая сильно рисковала, и Джилиана понимала это, поэтому без лишних разговоров добавила в чашечку молодильного чая еще пятьдесят лет жизни.

Марта снова впала в транс, в котором пребывала довольно долго. Тело ее время от времени дергалось в судорогах, а из уголков глаз текла кровь. Когда она пришла в себя, то выглядела очень уставшей – смертельно.

– Проклятие сковало двоих в одну цепь. Их примирит смерть, магия, склеп. Как только один в беду попадет, другой его сразу в пространстве найдет, – вдруг не своим голосом изрекла пророчество ведьма и, испустив судорожный вздох, умерла.