Вильмонтейльн. Трилогия

– Явление Богини! – потрясенно ответил Джек Дункан, перестав, наконец, крутить брелок с ключами на пальце. – Я люблю ее!

– Я тоже, – вторил ему расплывшийся в глупой улыбке Уолт Пирсон.

– А я хочу жениться на ней, чтобы у нас родилось пять сыновей, – томно вздохнул толстый Фил, отправляя в рот очередной пончик с сахарной пудрой.

– Эй, парни, вы слышали, что она сказала? – приподнял брови Лестер, догадываясь, что без колдовства здесь, скорее всего, не обошлось.

– Нет, – в один голос ответили полицейские и снова вернулись к своим рутинным обязанностям.

Кардинал Лестер Маккинли уже дома снял рубашку и занес номер телефона Джульетты в свой смартфон.

Вдруг сердце его сильно и часто забилось от предвкушения захватывающего и опасного приключения – охоты на ведьму.

Глава 13

Вильмонтейльн в одиночестве стоял по пояс в холодной воде реки Синдебрас.

После скрепления магической сделки кровью, принц изрядно нервничал.

Во-первых, он никогда и ни с кем не заключал подобные соглашения, ведь это было ниже достоинства принца Волшебной страны.

Во-вторых, он был в таком отчаянии, что был готов даже отправиться к единорогу под копыта, лишь бы вернуть свои утраченные сокровища, даже пойти в Ржавый лес, чтобы найти какое-то птичье гнездо с неизвестно чем.

Принц вздохнул и почесал кончик носа, на который села мушка.

В Ржавом лесу были тысячи кустов, деревьев, трав, оврагов и мелких речушек. Птичье гнездо могло находиться где угодно, и чтобы найти его, пришлось бы сотни лет колесить по древней пуще туда и обратно.

Это был не выход, а вход в новую беду, ведь если он не найдет эту проклятую Небом и Землей вещь, то умрет – по-настоящему, а не так, как это делают волшебные существа – засыпают вечным сном или принимают другую форму.

От этой мысли Вильмонтейльну стало тепло и сладко, ведь он так упорно искал способ покинуть этот жестокий мир, и вот силы небесные и земные смилостивились над ним, послав ему невыполнимую магическую сделку, поэтому принц решил найти укромный уголок в Ржавом лесу и спокойно дождаться своего конца.

Его Наипрекраснейшее Высочество нашел в вечно клубящихся в Ржавом лесу сумерках лог, в котором оборудовало некое подобие временного жилища.

Вильмонтейльн наколдовал себе бархатный золотисто-рыжий шатер, чтобы как можно дольше оставаться незамеченным в Ржавом лесу, удобное кресло, пару рубашек, охотничий камзол, подбитый лисьим мехом, чашу с фруктами и кубок с родниковой водой, а также магическое пламя негаснущего костра, на котором зажаривался такой же иллюзорный кусок мяса, распространявший не менее обманчивый аппетитный запах.

Переодевшись, принц сел в кресло и наколдовал свиток с эскизом платья и перо, предварительно смоченное чернилами зеленого цвета, чтобы сделать набросок своего погребального облачения, но не успел он создать из коры, веток и магии основу для своего савана, как в ствол дерева рядом с его головой вонзилась стрела.

По синему оперению Вильмонтейльн узнал стрелу старшего брата – принца Гавелерона, который был в свое время лучшим охотником Волшебной страны и никогда не промахивался.

Его Наипрекраснейшее Высочество был неуязвимым для любого оружия, в то время как Гавелерон обладал способностью воскресать, если умрет от железа, правда, всего девять раз.

У них были разные матери и такие же разные права на престол Волшебной страны, на который Вильмонтейльн никогда не претендовал, ведь стоял в самом конце теряющейся на горизонте очереди из братьев, сестер, кузенов и дядей, которые один за другим погибли из-за родового проклятия в надежде занять трон Наижесточайшего короля.

Чтобы избежать подобной участи Вильмонтейльн по настоянию матери никогда не брал в руки ни меч, ни ложку, ни даже иголку, если они были изготовлены из железа, и поэтому пережил всех своих родственников, кроме прадедушки Аберона, на которого родовое проклятие не распространялось.

И даже повторный выстрел стрелой в голову не отвлек волшебного принца от меланхолических рассуждений о судьбах своего проклятого рода, ведь смерть была уже так близка: если его сейчас собственными руками не убьет родной брат, то это сделает колдовство нарушенной магической сделки.

– Выходи из круга и встреть свою смерть, как мужчина! – кричал по ту сторону заколдованного шатра Гавелерон, окружив своими воинами волшебное пристанище Вильмонтейльна.

– О нет, милый брат. Я согласен умереть только от руки самой богини Смерти, но, увы, она убивает серпом, от которого я тоже заговорен, поэтому я, скорее всего, переживу тебя и снова займу Радужный дворец, а затем и трон Волшебной страны, – игриво подразнил пунцового от гнева старшего принца Вильмонтейльн, продолжая, как ни в чем не бывало, магические манипуляции с похоронным нарядом.

– Подлый трус! – прорычал Гавелерон и снова в упор выстрелил в младшего брата, но стрела отскочила от невидимого щита и вонзилась в соседнее дерево.

– Может, поиграем в игру? – решил напоследок развлечься Вильмонтейльн и заодно отвлечь чем-нибудь Гавелерона, который своими выстрелами из лука раздражающе отвлекал его от нанизывания длинными пальцами, усеянными самыми что ни на есть настоящими перстнями с драгоценными камнями, белый жемчуг и серебряный бисер на рукава создаваемого им платья. – Я загадаю одну загадку-желание, и ты загадаешь одну загадку-желание. Чья магия сильней, а ум проворней, тот и победит.

Принц Вильмонтейльн был известен на всю Волшебную страну любовью к магическим играм и загадкам, от которых игроки или сходили с ума, или умирали, или превращались в невиданных зверей и говорящие предметы.

Магические загадки-желания содержали в себе тайное стремление загадавшего, и если смысл ее доходил до разгадывающего, то желание тут же исполнялось, а если разгадывающий не находил ответ, то тут же умирал в страшных муках или принимал другую форму.

– Хорошо, но тогда играем на смерть, – ответил Гавелерон.

– Само собой! – радостно воскликнул Вильмонтейльн, чье неукротимое и жестокое чувство юмора прославило его не меньше, чем одержимость платьями и собственной красотой.

– Тогда я начинаю, – чуть помолчав, отозвался старший принц, и, увидев молчаливый кивок Вильмонтельна, поглощенного магической вышивкой, начал, оперевшись плечом о ствол дерева, – может ли курица себя птицей назвать, ведь она не умеет, как остальные летать?

Вильмонтейльн резко прервал свое магическое шитье и сосредоточенно пронзил пространство и время ядовито-зеленым взглядом, который появлялся у него только в момент наивысшего магического напряжения.

Его тонкие губы раздвинулись в торжествующей улыбке и вдруг исчезли с лица, словно кто-то невидимый стер их мазком белой кисти.

Разгадавший магическое желание-загадку принц хитро прищурился и, не растерявшись, написал зелеными чернилами в воздухе ответ Гавелерону:

– Курица птицей не может назваться, ведь даром речи не может похвастаться.

Принц Гавелерон искривил губы в ухмылке и заправил коричневую прядь волос за ухо, готовясь принять на себя магический удар Вильмонтейльна, который, как он был уверен, загадает его смерть или что-нибудь похожее, чтобы спасти свою жалкую жизнь, но тот с ядовито-зеленым взглядом, устремленным куда-то в небывалое, написал тонким изящным почерком прямо в воздухе:

– Сухие листочки на сучках-сучочках, ни дверей, ни окон нет, прячет из другого мира предмет, – по слогам прочитал принц Гавелерон и крепко задумался.

Как и любой представитель волшебного народа, он любил играть в игры, и процесс разгадывания магических загадок не на шутку увлек его, но и умирать из-за глупого развлечения он не собирался.

Правда, и разгадать загадку-желание не мог, поэтому его тело вспыхнуло, словно его охватил пожар, коричневые волосы растрепал неизвестно откуда взявшийся ветер, и через мгновение он уже стоял на коленях, колотя мощными кулаками по дереву, испытывая страшные муки из-за жестокого колдовства.