Страница 164 из 172
Черубина де Габриак (Дмитриева)БлаговещениеО, сколько раз в часы бессонницВставало ярче и живейСиянье радужных оконницМоих немыслимых церквей.Горя безгрешными свечами,Пылая славой золотой,Там под узорными парчамиСтоял дубовый аналой.И от свечей и от закатаАлела киноварь страниц,И травной вязью было сжатоСплетенье слов и райских птиц.И, помню, книгу я открылаИ увидала в письменахБезумный возглас Гавриила:«Благословенна Ты в женах!»Марина Цветаева* * *В день БлаговещеньяРуки раскрещены,Цветок полит чахнущий,Окна настежь распахнуты, – Благовещенье, праздник мой!В день БлаговещеньяПодтверждаю торжественно:Не надо мне ручных голубей, лебедей, орлят!Летите – куда глаза глядятВ Благовещенье, праздник мой!В день БлаговещеньяУлыбаюсь до вечера,Распростившись с гостями пернатыми.– Ничего для себя не надо мнев Благовещенье, праздник мой!Анна Ахматова* * *А Смоленская нынче именинница,Синий ладан над травою стелется,И струится пенье панихидное,Не печальное нынче, а светлое.И приводят румяные вдовушкиНа кладбище мальчиков и девочекПоглядеть на могилы отцовские,А кладбище – роща соловьиная,От сиянья солнечного замерло.Принесли мы Смоленской Заступнице,Принесли Пресвятой БогородицеНа руках во гробе серебряномНаше солнце, в муке погасшее, – Александра, лебедя чистого.ПричитаниеГосподеви поклонитесяВо святом дворе Его.Спит юродивый на паперти,На него глядит звезда.И, крылом задетый ангельским,Колокол заговорилНе набатным, грозным голосом,А прощаясь навсегда.И выходят из обители,Ризы древние отдав,Чудотворцы и святители,Опираясь на клюки.Серафим – в леса СаровскиеСтадо сельское пасти,Анна – в Кашин, уж не княжити,Лен колючий теребить.Провожает Богородица,Сына кутает в платок,Старой нищенкой оброненныйУ Господнего крыльца.Распятие
Не рыдай Мене, Мати, во гробе зряще.
I Хор ангелов великий час восславил, И небеса расплавились в огне. Отцу сказал: «Почто Меня оставил!» А Матери: «О, не рыдай мене…» II Магдалина билась и рыдала. Ученик любимый каменел. А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел. Максимилиан ВолошинВладимирская Богоматерь Не на троне – на Ее руке, Левой ручкой обнимая шею, – Взор во взор, щекой припав к щеке, Неотступно требует… Немею, – Нет ни сил, ни слов на языке… Собранный в зверином напряженьи Львенок-Сфинкс к плечу Ее прирос, К Ней прильнул и замер без движенья, Весь – порыв, и воля, и вопрос. А Она в тревоге и печали Через зыбь грядущего глядит В мировые рдеющие дали, Где престол пожарами повит. И такое скорбное волненье В чистых девичьих чертах, что Лик В пламени молитвы каждый миг, Как живой, меняет выраженье. Кто разверз озера этих глаз? Не святой Лука-иконописец, Как поведал древний летописец, Не Печерский темный богомаз: В раскаленных горнах Византии, В злые дни гонения икон Лик Ее из огненной стихии Был в земные краски воплощен. Но из всех высоких откровений, Явленных искусством, – он один Уцелел в костре самосожжений Посреди обломков и руин. От мозаик, золота, надгробий, От всего, чем тот кичился век, – Ты ушла по водам синих рек В Киев княжеских междуусобий. И с тех пор в часы народных бед Образ Твой, над Русью вознесенный, В тьме веков указывал нам след И в темнице – выход потаенный. Ты напутствовала пред концом Воинов в сверканье литургии… Страшная история России Вся прошла перед Твоим Лицом. Не погром ли ведая Бытыев – Степь в огне и разоренье сел – Ты, покинув обреченный Киев, Унесла великокняжий стол. И ушла с Андреем в Боголюбов, В прель и глушь Владимирских лесов, В тесный мир сухих сосновых срубов, Под намет шатровых куполов. А когда Хромец Железный предал Окский край мечу и разорил, Кто в Москву ему прохода не дал И на Русь дороги заступил? От лесов, пустынь и побережий Все к Тебе за Русь молиться шли: Стража богатырских порубежий… Цепкие сбиратели земли… Здесь в Успенском – в сердце стен Кремлевых, Умилясь на нежный облик Твой, Сколько глаз жестоких и суровых Увлажнялось светлою слезой! Простирались старцы и черницы, Дымные сияли алтари, Ниц лежали кроткие царицы, Преклонялись хмурые цари… Черной смертью и кровавой битвой Девичья светилась пелена, Что осьмивековою молитвой Всей Руси в веках озарена. И Владимирская Богоматерь Русь вела сквозь мерзость, кровь и срам, На порогах киевских ладьям Указуя правильный фарватер. Но слепой народ в годину гнева Отдал сам ключи своих твердынь, И ушла Предстательница-Дева Из Своих поруганных святынь. А когда кумашные помосты Подняли перед церквами крик, – Из-под риз и набожной коросты Ты явила подлинный Свой Лик. Светлый Лик Премудрости-Софии, Заскорузлый в скаредной Москве, А в Грядущем – Лик самой России – Вопреки наветам и молве. Не дрожит от бронзового гуда Древний Кремль, и не цветут цветы: Нет в мирах слепительнее чуда Откровенья вечной красоты!