Утраченный металл

Граната была из эттметалла, распространение которого строго регулировалось малвийцами, и нельзя было винить бандитов в том, что они не почувствовали опасности. Даже сами малвийцы редко пользовались такими гранатами. Если гангстеры о них и слышали – что вероятно, учитывая их работу на Круг, – то никогда прежде не видели.

Секунду спустя вокруг гранаты поднялся пузырь замедленного времени, окружив около десятка мужчин и женщин. Мараси быстро зарядила и метнула вторую гранату, нацелив ее в группу врагов чуть дальше. Прицел вновь оказался точен, и еще восемь бандитов попались во временной пузырь.

– Металлорожденный! – закричал кто-то из гангстеров, заметив, что больше половины сообщников застыли.

Пойманные в пузырь медленными плавучими движениями пытались выбраться, но десятиминутный заряд гранаты кончится быстрее, чем им это удастся.

Вскинув винтовку, Мараси открыла огонь, подстрелив двух не попавших в пузыри бандитов. Тут в главной пещере появился Уэйн. Секунду он выглядел стремительным размытым пятном, после чего выскочил из скоростного пузыря и перепрыгнул через разлом в камне. Перед тем как поднять новый пузырь, ему требовалось некоторое время на отдых, но Мараси готова была поклясться, что эти паузы становились все короче.

Уэйн не приближался к замедленным бандитам; ими они займутся позднее. Пользуясь замешательством врагов, он подобрался к паре из них. Те заметили опасность, но Уэйн вновь превратился в размытое пятно и атаковал их сверху дуэльными тростями.

На истошные вопли отвлеклись остальные, что позволило Мараси подстрелить еще двоих. После этого она бросилась назад к главному тоннелю. Она вгляделась в темную складскую пещеру и побежала, пригнувшись, внимательно следя за пузырями гранат, чтобы самой не попасться в них. Ей было прекрасно знакомо ощущение погружения в густую патоку, пока все вокруг двигалось с быстротой молнии.

Мараси нашла укрытие за упаковочной машиной. К оставшимся гангстерам вернулось самообладание, и пули забарабанили по камню и металлу вокруг нее. В юности она много читала о подвигах Вакса в Дикоземье, и чем дольше работала констеблем, тем больше неточностей обнаруживала. Безусловно, в историях описывались перестрелки. Но обычно никто не упоминал, насколько громким был звук от попадания пуль. Грохот стоял такой, как будто малышу Максу дали барабанные палочки и оставили его в посудной лавке.

Секунду спустя звук замедлился, словно у фонографа, проигрывающего запись на доле нормальной скорости. Воздух вокруг Мараси замерцал, и к машине привалился ухмыляющийся, несмотря на кровоточащую рану плеча, Уэйн.

– Недоглядел, – кивнула она на рану.

– Да ладно тебе, – ответил Уэйн. – Будто уже и пулю мимоходом словить нельзя. Тем более если бегаешь с двумя палками по комнате, где у всех остальных пушки.

– Сколько у тебя темпосплава?

– До фига.

– Точно?

– Ага.

– Уэйн, я тобой горжусь, – заявила Мараси. – Экономишь, как я просила.

Он развел руками как ни в чем не бывало, но Мараси на самом деле им гордилась. Уэйн получал строго ограниченные порции темпосплава в департаменте и поначалу истрачивал его весь. Мараси уже подумывала, не попросить ли капитана Редди увеличить норму, но выяснила, что Уэйн тратил темпосплав на всякую ерунду, не имевшую отношения к работе сыщика. На шалости, переодевания на потеху детям, редкие случайные кражи…

Ее радовало, что он исправлялся.

– Сколько обалдуев осталось? – спросил Уэйн.

– Одиннадцать, – ответила Мараси.

– Я до стольких считать не умею.

– Умеешь, если нужно вести учет выпитых рюмок, – парировала Мараси.

– Блин, и правда, – согласился Уэйн.

Они выглянули из-за машины, с помощью которой приколачивали крышки ящиков. Уэйн мгновенно отдернул Мараси. Замедленная пуля ударила в скоростной пузырь, пронеслась внутри стремительной вспышкой, прежде чем удариться со внутренней стороны и снова замедлиться. Внутри пузырей пули вели себя непредсказуемо, невозможно предугадать, куда повернут.

– Парень в костюме пытается уйти с черного хода, – сообщил Уэйн. – Хочешь его изловить или сперва разберемся с остальными?

– Придется разделиться, – решила Мараси, задумчиво закусив губу. – Ты с многочисленными врагами лучше справляешься. Разберешься с этими?

– Ящики, небось, взрывоопасны?

– Да…

– Тогда повеселюсь на славу!

– Гранаты будут действовать еще минут восемь.

– Отлично, – ответил Уэйн. – Попробую взять всех живьем. Похватаю по одному из пузырей, воспользуюсь своими пузырями для противодействия. Я тренировался делать их больше и меньше. Попробую подходить с краю и поднимать свой пузырь так, чтобы захватывать одного человека и вытаскивать.

– Уэйн, звучит здорово! – изумилась Мараси. – А Вакс знает? Управлять размером пузыря очень непросто.

Он пожал плечами.

– Готова?

Мараси сняла с пояса светошумовые гранаты и передала одну напарнику. Затем выдернула из другой чеку.

– Готова, – сказала она.

Даже если у Уэйна оставалось «до фига» темпосплава, он был редким и дорогим. Нельзя тратить больше необходимого.

Уэйн сбросил пузырь, и Мараси метнула гранату. После взрыва они разбежались в разные стороны от машины. Уэйн – к оставшейся группе гангстеров, Мараси – за Циклом, который скрылся за укрепленной металлической дверью в углу пещеры. Мараси достигла двери секунду спустя и легко вскрыла замок. Покосилась на Уэйна, которого уже обступали враги. Тот укрылся за ящиком с пометкой «ВЗРЫВООПАСНО» и подмигнул, после чего выдернул из гранаты чеку и бросил внутрь.

Замечательно. Хорошо, если он знал, что делает. Способность Уэйна к самоисцелению невероятна, но даже у нее был предел. Если его метапамять сорвет взрывом, Уэйн погибнет, как Вседержитель, лишившийся Браслетов Скорби много веков назад.

Что ж, постоянно приглядывать за Уэйном она не могла. И тем более не могла пережить взрыв таких… да любых масштабов. Скользнув за дверь, она с громким хлопком закрыла ее за собой. Миг спустя пещера содрогнулась, но Мараси сосредоточилась на задании: спуститься в темный пещерный тоннель за Циклом, единственным в этой пещере, кто мог ответить на ее вопросы.

Вакс понуро брел по залу Сената, и все уступали ему дорогу. Никому, даже сторонникам, не хотелось сейчас встречаться с ним взглядом. Люди отворачивались, потягивались и болтали друг с другом.

В коридоре он направился к своей резиденции, шагая по плиточному полу под массивными люстрами. Хрусталь и мрамор. Такова теперь была его жизнь. Все, от чего он пытался сбежать в молодости, ныне окружало его, и даже тени, несмотря на яркий мерцающий свет, казались темнее обычного.

Он верил, что достижения Вакса-сенатора однажды затмят подвиги Вакса-законника хотя бы потому, что принесут пользу большему числу людей. Это означало, что цена ошибок была в разы выше. В Дикоземье ты мог полагаться на пистолет, на инстинкты и умение задавать правильные вопросы. Здесь приходилось полагаться на способность других поступать правильно. Пока что работа с политиками подрывала его веру в человечество сильнее, чем столкновения с серийными убийцами.

Вакс вошел в свои апартаменты и увидел, что вся семья – и даже гувернантка Кэт – уже в сборе. Он старался не выражать досады, но Макс все равно почувствовал дурное настроение отца и остался играть с Кэт и щенком Суни.

– Что ж, – проворчал Вакс, тяжело плюхнувшись в кресло, – год работы псу под хвост.

– Мы сделали все от нас зависящее, – сказала Стерис, усаживаясь рядом.

– Думаешь? – спросил Вакс, глядя на блокноты в ее руках. – Я помню, что ты шесть таких исписала планами убеждения тех или иных сенаторов. Еще бы немножко…

– Мы сделали все в разумных пределах, – поправилась Стерис, – учитывая наши прочие обязанности. – Затем задумалась. – Правда ведь, Вакс?

Он посмотрел ей в глаза и заметил, что она дрожит. Проклятье. Она переживала не меньше, чем он.