Страница 12 из 13
Когда увешанные гирляндами цветов кусты окружили нас плотными рядами, девушка сказала:
– Здесь я и убью тебя.
– Красивое место, – одобрил я ее выбор. И начал обходить воровку по кругу. – Только я же закричу, когда ты воткнешь в меня эту штуку. Сбегутся сторожи и мои надсмотрщики. Я кстати раб.
Повернувшись ко мне, девушка обнажила клинок.
– Меня уже тут не будет.
– А кто ж тебя проводит назад? – невинно спросил. – Или дорогу запомнила?
Девушка оглянулась. Со всех сторон колыхались одинаковые ветви, дрожали от ветра сплошные зеленые стены с лиловыми брызгами цветов. Воровка тут же присела на корточки, ища следы на сухой земле. Глаза ее заметались в растерянности. Прилично я натоптал кружа вороном.
– Меня могут схватиться в любой момент, – бросил как бы между прочим.
Встав, воровка стиснула кинжал в кулаке и со вздохом убрала его в ножны. У меня отлегло от сердца. Теперь можно было и поговорить…
Зашуршала листва, раздались за тонкой ширмой кустов два расслабленных мужских голоса. Округленными глазами девушка уставилась на меня, а потом ее рука метнулась обратно к кинжалу. Я вцепился в ее руку, отвел от черной рукояти, но резкая подсечка повалила меня наземь. Худое тельце упало на меня сверху. Мы схватились в борьбе. Воровка вертелась сверху, била острыми коленками по почкам и все тянула из ножен кинжал, который я сразу заталкивал обратно, стоило ему выйти хоть на дюйм. Ни девушка, ни я не испускали громких вздохов, проглатывали внутрь себя зародыши хрипов и болезненных стонов. До нее никак не доходило, что хоти я ее сдать, не молчал бы так усердно. Зато она додумалась впустить в ход зубы.
Укусив мой палец, воровка победно вскинула подбородок. Кровь брызнула из раны. Я понял, что все, последняя капля, щас заору. Схватив ладонями голову воровки, я заткнул свой рот ее губами и выдохнул в них. Соленый вкус моей собственной крови обжег десны. Воровка не успела сжать губы, и мой язык протолкнулся внутрь, сцепился в схватке с ее языком, как сам я боролся с его хозяйкой.
Теперь она дралась по-другому. Притворялась, что проигрывает, что вот-вот сдастся, что не хочет прерывать наш вынужденный поцелуй. Руки ее щупали уже совсем другой кинжал, точнее жезл. Но я держался начеку. Голоса за кустами удалились и затихли, и она больше не торопилась располосовать меня, ждала момента.
Отпустив сладкие губы, я сдернул с ее бедра ремень с ножнами, отбросил его не глядя. Следующими стянул брюки с исподним – на случай, если в карманах припрятаны еще ножи.
На миг воровка расслабилась, уже и в самом деле покорная, с истомой в небесных глазах. И неожиданно толкнулась мне навстречу, села на член. Жезл вошел мягко и быстро. Девушка ахнула. А потом принялась скакать на мне, запрокинув голову.
Кончили мы вместе. Пока она одевалась, я указал ей сторону, откуда мы пришли.
– Мне пора, – сказал на прощание. – Меня зовут Мин.
– Каана.
Девушка улыбнулась, протянув мне желтый медальон на шнурке. Золотой кругляш покрывали угловатые руны. Я надел подарок на шею под платье и поцеловал на прощание Каану. Меня коробило, что зовусь богом, а сам даже одарить ничем не смог.
Уже спеша к телеге с чвоном, отодвигая упругие ветви, целящиеся в лицо, я вдруг вспомнил. Вообще-то одарил, еще как! Каана просто пока не знает, что под ее сердцем зреет мое дитя.
Ничего, через несколько недель будет сюрприз.
Доказательство веры
Меня не обыскались. После выволочки от Берегины старший устроил надсмотрщикам муштровку. Строил их на краю поля, учил слажено нападать и отступать, не вывалившись в пыли.Ругань и ор висели над округой. Зато на рабов даже не глядели. Таскали они узлы и таскали. Вот если к концу дня телега не наполнится доверху, тогда кому-нибудь влетит мечом плашмя по хребту. Скорее всего, гоблинам. Головастиков наших легче всех обидеть.
Я пристроился к ближайшему кусту собирать чвон. Помимо летнего солнца спину обжигали злые взгляды. Волком на меня глядели и узкоплечие гоблины, и бородачи гномы, и рогач-варл. Мысли их для меня были прозрачны. Мало того, что обеих самок заграбастал, так еще увильнул куда-то на пару часов, на чужую спину работу перекинул.
Если б Вира время от времени не припугивала гномов своими жуткими братьями, меня б давно придушили ночью в бараке. Когда же к нашей паре примкнула Хела, руки зачесались еще и у варла, ставшего не у дел. Но Йорд против орчанки не попрет, кишка тонка. Хеле варл приелся, как лиловый цвет чвона, только вздумает помешать нашим развлечениям – уроет вмиг. Мне же как раз рогач пригодится.
Стемнело, рабов под конвоем повели к бараку. Я поравнялся с Йордом, задрал голову, разглядывая гиганта. Бычью шею густо покрывал рыжий волос, который сливался с огненной бородой.
– Привет, рогоносец, – прозвучало это двояко. Ведь, правда, я ему вторую пару рогов наставил, уведя Хелу. Но язык прикусывать было поздно.
Сверкнули яростные глаза в тени рогов.
– Ты охренел, черный? Я расколю твой череп здесь и сейчас. Моя честь требует этого.
– Как может чего-то требовать покойница? – сказал я и, увидев нахмуренный лоб варла, усмехнулся. – Расслабься, рогоносец, я помочь тебе хочу, вот и подошел. Надоело поди гонять лохматого?
– Лохматого? – в глазах варла медленно разгоралось понимание. – Ах ты…
Широкое плечо пошло назад. Но я успел уклониться, кулак прошел мимо. Йорд развел руки, чтобы сграбастать меня в охапку.
– Чего вы там встали? Шевелитесь, рабы!
Окрик надсмотрщика заставил варла опустить руки. Мы с ним двинулись плечом к плечу дальше по тропе. Дорожная пыль клубилась вокруг ног.
– Если хочешь снова спать с Хелой, мы с тобой договоримся, – сказал я деловито, не глядя на рогатого. Резкий шумный выдох обжег шею.
– Как?
– Уговорю ее. Но тебе придется потрудиться.
Йорд смотрел на меня с подозрением и надеждой. Зацепила его таки Хела, шельма моя!
– Как?
– Есть только один способ: сделать из твоего отростка третий рог. Будешь каждое утро рвать по дороге на поле травы, на которые укажу. Вечером возвращаясь в барак и на сборах чвона – тоже. Увидел траву – сорвал. Месяц так. Ночью будешь варить отвары и настои, этому я научу, но чтобы пил их каждый день, не ленился.
– Отвары, настои? – очумело переспросил Йорд.
– Видишь зубчатую траву на обочине? Это якорец, кладезь мужского гормона, благодаря ему у тебя могут волосы сбежать с макушки на щеки, но и друг твой выносливей станет. Сорви его.
Секунд пять Йордмолчал, но все же наклонился и дернул стелящуюся траву.
– Ты не издеваешься опять? – выдавил он, разглядывая тонкий зеленый стебель на огромной ладони.
– Рви также аир, дубровник, ягоды шиповника, крапиву…
– У меня аллергия на крапиву. Как-то съел суп из нее – горло отекло, чуть не задохнулся.
– Вот как? – я заинтересованно глянул на Йорда. – Тогда, рогонсец, сначала ты мне поможешь, а потом уже займемся прокачкой твоего мужского здоровья, идет?
Ночь я с девочками провел под открытым небом. Гномы с гоблинами удивили нас, неожиданно сплотившись. Окружив нас, словно шайка разбойников, и сразу, стоило только Хеле угрожающе рыкнуть, потупив глаза, как девственницы на оргии, коалиция низкорослых существ вежливо попросила нас либо вести себя тише, либо ночевать на улице. Вира, Хела и я посовещались и решили: почему нет? Лето на дворе. Нагретая земля отдавала теплом, в воздухе витал шлейф дневного жара. Мы накидали тюфяков у забора и принялись стягивать платья друг с друга. На свежем воздухе аппетит стал просто зверским. Над нами колыхалось чистое звездное небо, и, казалось, его до отказа заполнили крики наших оргазмов. Боюсь, гномы с гоблинами опять не выспятся.
Пытаясь отдышаться, мы лежали друг на друга в той позе, в которой кончили раз, наверное, пятый. Невероятно твердые соски Хелы уперлись мне в бедро. Мой нос щекотали мокрые волосы на лобке Виры. Вдыхая запах ее сока и пота, я глядел на мерцающие звезды и вдруг вспомнил о сегодняшней встрече с их сереброволосой дочерью.