Главное – любить

В этом году День Рождения журнала решили перенести на пару недель пораньше, на середину сентября, чтобы его смогли посетить наши учредители из Питера, и поздравить самарское отделение с первым крупным юбилеем.

И это награждение у меня не обошлось без небольшой нервотрёпки — накануне мероприятия Корсаков улетел в командировку к своим ненаглядным бельгийцам, и его обратный рейс задержали на несколько часов. Поэтому на награждение он явился ровно к тому моменту, как меня позвали на сцену для вручения почётного звания. Но я на него не злилась. Я знала, что Сашка сделает всё возможное, чтобы быть рядом в этот важный для меня вечер. И если понадобится, сможет и самолет угнать и собственноручно его посадить.

Уже стоя на сцене перед Татьяной и Ксюшей, которые рассказывали об успехах журнала за прошедший год и о моём вкладе в выполнения плана продаж, я нашла в толпе взгляд любимых серых глаз. Которые светились гордостью и восхищением. Для Саши не было секретом, как много мне пришлось потрудиться, чтобы привлечь новых клиентов, после того урона, что нанесла Скворцова. И если весной кто-то и сомневался в моём соответствии званию «Лучший продажник года», то теперь им сложно было что-то возразить по этому поводу.

Одной рукой аккуратно приподняв подол своего струящегося платья и стараясь не уронить букет вместе с дипломом, спускаюсь со сцены под оглушительные аплодисменты. Но мне до них нет никакого дело, потому что я безумно соскучилась по одному сероглазому красавчику.

Вижу, как Саша направляется навстречу мне, пробираясь через толпу. Но первым неожиданно рядом со мной материализуется Берестнев.

— Мои поздравления, Лизавета, — сочится мёдом его улыбка и слова. Глаза бесстыже и нагло рассматривают меня. А я с беспокойством отмечаю, что он уже слегка выпил. Или не слегка? — Рад работать с самыми лучшими. Потанцуем? Давайте мне ваш букет, я его куда-нибудь пристрою.

С немым ужасом смотрю на его протянутую ладонь. И тут на мои плечи опускаются руки Корсакова.

— Добрый вечер, Павел Петрович. Какое удивительное совпадение. Так значит вы клиент моей Лизы? — спокойно и обманчиво доброжелательно интересуется Саша, протягивая Берестневу руку для приветствия. А второй рукой он прижимает меня к себе, мимолетно целуя в шею.

— Д-да-а, — чуть запинаясь, отвечает Павел, в миг то серея, то багровея прямо на наших глазах. — Добрый вечер, Александр Романович…

— Как идут дела по открытию нового филиала? Обживаетесь потихоньку?

— Д-да-а…

Берестнев напоминал заезженную пластинку. Расширенными от страха глазами смотрит то на меня, то на Сашу.

— Ну если что потребуется — обращайтесь. Хорошего вечера! Пойдем потанцуем, любимая, — уже чуть тише шепнул мне на ухо Корсаков. Но могу поклясться — Берестнев всё отчетливо слышал, потому постарался как можно быстрее ретироваться от нас куда подальше.

— И вот обязательно было так пугать дядечку? — вздыхаю я, впрочем, так и не сумев сдержать улыбки. Значит, Берестнев открыл новый филиал стоматологической клиники на одном из этажей «Корсара», о чём ему не поленился напомнить Саша.

— Пускай дядечка рот на чужую женщину не разевает! — отрезал Корсаков. — Всё, Лиз, пошли танцевать. Я дико соскучился!

Больше Берестнев мне не делал предложения сходить с ним в театр. Как, впрочем, и благоразумно воздерживался от любых попыток наладить со мной более близкое общение. И не он один. По некоторым другим клиентам я тоже заметила, как немного изменился наш привычный тон общения. С учётом того, что Корсаков водил знакомство с половиной делового круга Самары, это было неудивительно. Я только тихо посмеивалась про себя, наблюдая такую чрезмерную заботу со стороны Сашки. Правда иногда мне всё-таки хотелось его прибить, когда в нём на полную мощность активизировались замашки ревнивого собственника.

Пожалуй, только к Фаре он относился доброжелательно. И в умеренных дозах мог терпимо относиться к Свиридову, который никуда не собирался пропадать из моей жизни.

Получив премию продажника года, я наконец смогла осуществить свою мечту и отправиться в путешествии по Италии. И дело было вовсе не в денежной премии — просто к октябрю вечно занятой и деловой Корсаков смог освободить несколько недель для отдыха.

Конечно же покрыть часть расходов на поездку из своей премии Корсаков мне не дал. А на мой возмущенный вопль «и зачем я тогда горбатилась целый год на работе», Саша со смехом предположил, что видимо на сувениры и подарки из Италии для всех своих друзей. С этим предложением я спорить не стала, потому что идея в целом пришлась мне по вкусу. Пускай даже и этот невыносимый упрямец опять сделал всё по-своему, не оставив мне выбора.

Те дни, что мы провели вместе в Италии, стали одними из самых счастливых дней в моей жизни. Мы действительно смогли увидеть всё, о чем я так давно мечтала. Посетить и ту самую винодельню и несколько кулинарных мастер-классов. И конечно же во Флоренции познакомиться с матерью Саши.

Софи, как ласково называл её новый муж, оказалась очень доброй, открытой и общительной женщиной, от которой исходила просто невероятная энергетика. С первых же минут знакомства мы легко нашли с ней общий язык. Я смотрела на неё с каким-то немым восхищением и думала, что если отец Корсакова был прав, и во мне есть хотя бы малая толика обаяния этой потрясающей женщины, то это один из самых лучших комплиментов, которые мне когда-либо делали. Конечно же не обошлось и без кулинарных вечеров, когда Софья Сергеевна с радостью делилась своими знаниями, как в итальянской, так и русской кухне.

И именно она научила меня варить супы, которые долгое время были моей ахиллесовой пятой. А когда Сашин отец Роман Сергеевич первый раз похвалил мой борщ и попросил добавки, мы с Корсаковым не смогли удержаться и дружно захохотали, вспоминая то незабываемое утреннее знакомство.

Корсаков был, конечно, рад, как тепло мама приняла его выбор. Или как он порой ворчал — даже слишком тепло, позабыв о собственном сыне. Но, конечно, это он делал так, чисто для виду. А сам целыми днями ходил довольный-предовольный.

Даже без семейных посиделок Флоренция всё равно покорила мое сердце, заняв там особое место. Казалось, мы могли часами бродить с Сашей по её мощеным улочкам, смеясь, беспрестанно целуясь, точно какие-то подростки и разговаривая обо всём на свете. Мы могли совершенно случайно забрести в какие-то тихие уютные уголки, где причудливым образом переплеталась красота старинных зданий и современный ритм жизни.

— Как же хорошо, — говорю я, но эта фраза и в сотой степени не описывает всё то, что я чувствую в данный момент. Мы стоим в каком-то небольшом уютном дворике, который относился к очередному старинному собору, а мы их повидали уже по меньшей мере с десяток. Вокруг множество зелени, ещё цветущих деревьев и… абсолютная тишина, лишь изредка прерывающаяся голосами птиц. На удивление, сюда ещё не добрались толпы туристов. И этот маленький островок тишины и спокойствия принадлежал только нам двоим.

— Вот бы так было всегда, — говорит Саша, и привлекает меня к себе, удобно разместив руки на моем животе.

— Да-а, — соглашаюсь я. Откидываюсь головой ему на грудь, поднимаю взгляд в ясное насыщенно синее небо без какого-либо намёка на осень.

— Всё в наших руках, Лиз, — ловит мой взгляд Саша. — И потому у меня к тебе есть одно предложение.

— Деловое? — улыбаюсь я, уже примерно догадываясь, к чему он клонит.

— Лучше. Выходи за меня, — Корсаков медленно разворачивает меня к себе и впивается в меня внимательным сосредоточенным взглядом.

Нежно берёт меня за руки, а по его губам скользит смущенная улыбка. И понимаю, что мой решительный и упрямый Сашка сейчас нервничает, как никогда. И этот факт затапливает до краев моё сердце какой-то щемящей радостью и теплом.

— Я уверен, что мы с тобой обязательно будем счастливы. Лиз, я сделаю всё для этого. Чтобы ты ни одного дня не пожалела об этом решении. Просто давай будем вместе. Ты и я — навсегда. Я хочу просыпаться каждое утро рядом с тобой. Хочу построить наш собственный дом. Для нас и наших детей. Хочу вернуться сюда с тобой в глубокой старости и вновь пройтись по этим самым улочкам. Да много чего ещё хочу, Лиз, но только, чтобы именно ты была рядом. Я люблю тебя.