Разрушительная любовь

Я еле сдержала смех из-за выражения лица Алекса, когда он увидел принесенные мной фильмы.

– Не любишь Мэнди Мур? – поддразнила я, вставляя диск в проигрыватель и залезая на диван под вступительные титры. Я все еще использовала ДВД-диски, как и читала бумажные книги. Есть что-то магическое в возможности подержать в руках свое любимое произведение.

– Ничего не имею против Мэнди Мур, но я не любитель слезливых мелодрам.

Алекс снял блейзер и повесил его на спинку дивана. Рубашка обтягивала широкие плечи, а две верхние пуговицы были расстегнуты, приоткрывая грудь и сексуальные ключицы.

Не думала, что ключицы бывают сексуальными, но вот.

Я с трудом сглотнула.

– Это не слезливая мелодрама. Это романтика.

– Разве она не умирает в конце?

– Все испортил, – проворчала я.

Он бросил на меня изумленный взгляд.

– Ты уже его смотрела.

– А ты?

– Я знаю, о чем там. Когда он вышел, все только об этом и трындели.

– Тссс, – я легонько пнула его ногу. – Кино начинается.

Он вздохнул.

Мне очень нравился «Спеши любить», но во время просмотра я украдкой поглядывала на Алекса, надеясь поймать хоть какую-нибудь реакцию.

Нет. Ноль. Ничего, даже во время свадьбы Джейми и Лэндона.

– Почему ты не плачешь? – возмущенно спросила я, вытирая ладонью слезы во время финальных титров. – Фильм такой грустный.

– Это выдумка, – поморщился Алекс. – Хватит рыдать.

– Я не могу, я так чувствую. Это биологическая реакция.

– Биологические реакции можно контролировать.

Я не устояла – подвинулась поближе и подтолкнула его вперед, чтобы провести ладонью по спине.

Его мускулы напряглись под моим прикосновением.

– Что, – сказал он напряженным, сдержанным голосом, – ты делаешь?

– Ищу панель управления, – я похлопала его по спине, пытаясь – тщетно – не замечать рельефные очертания мускулов. Я никогда не видела Алекса без рубашки, но зрелище, должно быть, потрясающее. – Судя по всему, ты робот.

В ответ я получила ледяной взгляд. Видите? Робот.

– Тебе приходится менять батарейки или ты заряжаешься? – поддразнила я. – Мне называть тебя R2-D…

Я вскрикнула, когда он схватил меня за руку и развернул, в результате чего я оказалась на его ноге. Кровь зашумела в ушах, когда он сжал запястье сильнее – недостаточно для боли, но достаточно для предупреждения: при желании он легко может меня сломать.

Наши взгляды встретились, и шум усилился. В глубине нефритовых ледяных озер промелькнула искра, отзываясь теплом у меня в животе.

– Я не игрушка, Ава, – сказал Алекс пугающе тихим голосом. – Не играй со мной, если не хочешь пораниться.

Я проглотила страх.

– Ты не причинишь мне вреда.

Загадочная искра превратилась в гнев.

– Именно поэтому Джош так о тебе беспокоится. Ты доверчива до невозможности, – он едва заметно наклонился вперед, и я изо всех сил старалась не отпрянуть. От Алекса исходила сдерживаемая энергия, и у меня возникло ощущение, что под слоем льда скрывается вулкан, – не хотелось бы оказаться рядом, когда начнется извержение. – Не пытайся меня идеализировать. Я не трагический герой твоих романтических фантазий. Ты не представляешь, на что я способен, и несмотря на обещание Джошу за тобой присмотреть, я не смогу уберечь тебя от тебя самой и твоего израненного сердца.

Мои лицо и грудь порозовели. Меня разрывало между страхом и гневом – страхом перед его жестким, непоколебимым взглядом и гневом из-за его манеры говорить со мной словно с наивным ребенком, который не мог завязать шнурки, себя не поранив.

– По-моему, ты слишком бурно реагируешь на обычную шутку, – сказала я, сжав челюсть. – Прости, что прикоснулась к тебе без разрешения, но ты мог просто сказать мне прекратить, а не произносить целую речь о том, какая я беспомощная идиотка.

Он раздул ноздри.

– Я не считаю тебя беспомощной идиоткой.

Мой гнев победил страх.

– Нет, считаешь. Вы с Джошем оба считаете. Постоянно рассказываете, как хотите меня «защитить», хотя я взрослая женщина и прекрасно способна позаботиться о себе самостоятельно. Если я вижу в людях хорошее, это еще не значит, что я идиотка. Я считаю оптимизм хорошей чертой, и мне жаль людей, думающих об окружающих лишь самое худшее.

– Потому что они видели худшее.

– Люди видят то, что хотят видеть, – возразила я. – Есть ли на свете ужасные люди? Да. Происходят ли ужасные вещи? Да. Но еще есть чудесные люди и чудесные вещи, и если слишком сосредоточиться на негативе, пропустишь все хорошее.

Гробовое молчание, еще более неловкое из-за того, что я по-прежнему сидела на ноге Алекса.

Я была уверена – сейчас он на меня заорет, но, к моему изумлению, на лице Алекса появилось подобие улыбки. Его пальцы опустились мне на талию, и я чуть не подскочила до потолка.

– Солнце, тебе идут эти розовые очки.

Солнце? Он, разумеется, меня поддразнивал, но бабочки в животе все равно ожили, прогоняя гнев. Предатели.

– Спасибо. Можешь одолжить. Они тебе нужнее.

У него вырвался низкий смешок, и я чуть не свалилась на пол от изумления. Сегодня прямо вечер открытий.

Рука Алекса двинулась вверх по моей спине и остановилась на шее, оставляя за собой каскады мурашек.

– Я чувствую, как по мне течет.

Он же не – что? Меня охватило инферно.

– Ты… Ты… Неправда! – пробормотала я, отталкивая его и вскакивая на ноги. Внутри все пульсировало. Господи, а вдруг? Я не могла заставить себя посмотреть, боясь увидеть предательское мокрое пятно на его джинсах.

Мне придется переехать в Антарктиду. Построить ледяную пещеру и научиться говорить по-пингвиньи, потому что я больше никогда не смогу вернуться в Вашингтон или любой другой город, где есть риск столкнуться с Алексом Волковым.

Его смех стал громче. Эффект от его искренней улыбки оказался настолько сильным, что мне оставалось лишь молча пялиться на его радостную физиономию.

Черт подери. Пожалуй, надо радоваться, что он никогда не улыбается, потому что если он выглядит так… у женщин нет ни единого шанса.

– Я о твоем истекающем кровью сердце, – пояснил он. – А ты что подумала?

– Я… ты…

Забудьте Антарктиду. Я переезжаю на Марс.

Смех Алекса утих, но искры в глазах остались.

– Какой фильм следующий?

– Что?

Он дернул подбородком в сторону диска, лежащего на столе.

– Ты принесла два фильма. Какой второй?

Внезапная смена темы меня ошарашила, но я не возражала. Я не хотела обсуждать с Алексом, что у меня там течет. Никогда.

Мои бедра сжались, и я процедила:

– «Марли и я».

– Вставляй.

Вставлять – а, диск.

Нужно срочно прогнать опасные мысли.

Когда начались вступительные титры, я отсела от Алекса как можно дальше и «невзначай» положила между нами две подушки. Он ничего не сказал, но я увидела в уголках его глаз усмешку.

Я была так поглощена попытками на него не смотреть, что почти не обращала внимания на фильм, но час спустя, когда мои глаза закрылись и я провалилась в сон, я все еще думала о его улыбке.

Глава 9

Алекс

Я нес Аву на второй этаж, тихо проклиная Джоша. Этот засранец постоянно ставил меня в дурацкие ситуации.

На данный момент – спать в одной комнате с его сестрой.

Уверен, он бы обрадовался этому еще меньше, чем я, но комнату для гостей я не обставил – я никогда не приглашал гостей, – а снаружи лил дождь, так что я не мог отнести ее домой, не промокнув до нитки. Можно было бы оставить ее на диване, но там ужасно неудобно.

Я открыл ногой дверь в комнату и положил ее на кровать. Она не шелохнулась.

Мой взгляд задержался на ее фигуре, подмечая детали, которые мне подмечать не следовало. Темные волосы раскинулись под ней, как черное шелковое покрывало, достаточно длинные, чтобы намотать их на мой кулак, а ее юбка приподнялась, демонстрируя чуть больше, чем следует. Ее кожа казалась нежнее шелка, и мне пришлось сжать пальцы, чтобы удержаться от прикосновения.