Страница 3 из 14
Известный американский физик Дж. Р. Гаррисон, на первый взгляд, полемизирует с подобными безутешными прогнозами. «В настоящее время,- утверждает он в своей книге «Что может стать с человеком?» — стало модным бойко заявлять, что у человека может не быть будущего и что при наличии атомной энергии, а также вследствие своей вечной эгоистичности, он, по всей вероятности, полностью сотрет свой род с лица земли».
Якорь спасения Гаррисон видит в религии, воссоединенной с наукой, утверждает, что бог не захочет допустить мировой катастрофы, потому что в любом атоме и в каждой молекуле заложена его добрая воля. «Нетрудно для ученого,-пишет Гаррисон,- узреть руку господню в образцах того, как протоны, нейтроны и электроны объединяются в форме атомов, и того, как атомы принимают форму молекул, молекулы — форму клеток, клетки — комплексов, органов и тел, а тела — социальных агрегатов».
В очень трудном положении оказываются буржуазные фантасты, пытающиеся в рамках «антиутопии» выдвинуть программу спасения той части человечества, которая, может быть, уцелеет после водородных бомб.
Конечно, самый простой способ — черпать социальные идеи из старого опыта человечества. Таковы патриархально-пастушеская идиллия, военно-феодальные клановые отношения или, на худой конец, возвращение к «доброму» капитализму «викторианской эпохи». Каждый из этих вариантов реставрации прошлого имеет своих теоретиков. Так, например, католический социолог Ж. Бардэ, автор нашумевшей книги «Завтра — 2000-й год!», видит спасение от всех бед в создании феодально-теократического государства: «Единственная среда, где человек может избежать поглощения машинами, вновь обрести ритм космоса и бога,- это деревня».
Уже упоминавшийся Пол Андерсон в новой повести «Не будет перемирия с королями» (1963), перекликаясь с модной теорией «децентрализованного общества», продолжает развивать свою излюбленную идею о возвращении к земле и полунатуральному хозяйству на мелкофермерской основе.
Действие отнесено примерно на полвека вперед, когда после очередной войны Америка раздробилась на мелкие государства. Наука и техника еще сохраняются, но на очень примитивной основе. Есть машины, но нет бензина, есть радио, но нет источников энергии. Попытка консолидации слабо объединенных территорий под руководством пришельцев из другого мира пресекается консерваторами, на стороне которых все симпатии автора. Пришельцы уничтожены, все остается, как было.
А вот напечатанный в 1962-1963 годах на страницах журнала «Аналог» романа «Викинги пространства» популярного американского фантаста Бима Пайпера. Чего только тут нет! Колонизация звездных систем, пиратские набеги на планеты, приключения в космосе героя-супермена, носящего звучное имя «барон Траск оф Траскон», преследование по галактическим трассам похитителя невесты героя и так далее и тому подобное.
Но за этим калейдоскопом ошеломительных событий неизменным остается одно — война всех против всех.
Буржуазная демократия, по мнению Пайпера, окончательно дискредитировала себя. Она порождает фашистскую диктатуру. Каков же выход? И тут фантазия Пайпера обращается к далекому прошлому. Во всей Вселенной торжествует военно-феодальный строй раннего средневековья с иерархической лестницей от выборного короля межпланетных викингов до рядового дружинника-пирата.
Феодальный строй, но уже в галактических масштабах, утверждается и Ван Фогтом в романе «Мудрец из Линна» (1962).
Фантастика в подобных произведениях (им несть числа!) устремлена не вперед, а назад, не к будущему, а к прошлому. И в этом есть своя закономерность: буржуазные писатели вслед за философами и социологами проповедуют релятивизм, бессилие разума перед таинственной и непостижимой Вселенной, иллюзорность социального прогресса. История понимается ими как вечный круговорот событий: что было, то будет вновь.
К такому «открытию» буржуазные историки пришли давно. Подобная «концепция» продолжает существовать и поныне.' Английский профессор А. Тойнби провозгласил «великий серийный порядок» со стадиями кризиса и распада; небезызвестный Питирим Сорокин, подвизающийся в США,- повторяемость социальных процессов в разные исторические периоды; другой американский социолог, К. Райт, утверждает, что история, проходя различные циклы, возвращается к исходному пункту.
Таким образом, исторический фатализм становится как бы защитной реакцией идеологов старого мира и сводится в конечном счете к проповеди бесцельности борьбы народов за социальный прогресс, за свое лучшее будущее.
3
Самая характерная черта современной англо-американской фантастики — проецирование на экран будущего отношений сегодняшнего дня, общественных проблем, событий и конфликтов, свойственных общественной жизни капиталистических государств.
Все противоречия современного империализма писатели распространяют на воображаемые миры, перенося в космос отношения господства и подчинения, гангстерские методы наживы, психологию бизнеса, колониальную политику, сексуальные «конфликты» вместе с фрейдистским психоанализом и т. п.
«Основные проблемы общественного уклада, вроде проблемы собственности на средства производства,- замечает известный польский писатель-фантаст Станислав Лем,- являются как бы неприкосновенными для всей американской фантастики и стоят вне рамок дискуссии. Поэтому даже острая критика монополистических финансовых трестов, содержащаяся подчас в книгах американских фантастов, не сопровождается какими-либо выводами. Законы общества, в котором они живут, представляются американским писателям столь же неизменными, как законы природы. Хаотические сцены схваток в сфере «свободной» капиталистической конкуренции или изображение обществ, управляемых с помощью электронных мозгов,- вот единственная альтернатива американской фантастики».
Почти каждая книга под грифом «Science Fiction» может служить иллюстрацией этих положений. Вот, например, талантливый роман Фредерика Поля и Сирила Корнблюта «Гладиаторы закона» (Нью-Йорк, 1955). Эти писатели всегда интересовались социальными проблемами будущего. Но как же они их ставят и решают?
В названном романе речь идет о господстве финансовой олигархии. Ее всевластие жестоко и беспредельно. Три четверти населения ютится в трущобах, где царят законы джунглей. Чтобы предотвратить возмущение, безработным дают пищу и одежду; привилегированная часть общества живет в роскошных условиях, обслуживается роботами и боготворит магнатов, ибо стоит лишь потерять работу, человек тотчас же загоняется в трущобы.
Сюжет строится на борьбе с олигархами, начатой группой недовольных. И как только два главных магната лишаются контроля над акциями, они кончают с собой, а наследники крупного изобретателя, который был убит этими узурпаторами, получают свою собственность. Так восстанавливается социальная справедливость, основанная на незыблемой власти денег.
…На нашей планете в разных странах появляются какие-то таинственные люди, обладающие неограниченными средствами. Они скупают земли, дома, предприятия, драгоценности — одним словом, все, что имеет какую-нибудь ценность. Оказывается, это пришельцы из космоса!
Изучив методы концентрации капитала финансовыми монополиями, они маскируются под людей, чтобы захватить без кровопролития жизненное пространство и колонизовать нашу планету… Таков сюжет романа одного из самых известных американских фантастов Клифорда Саймака «Они ходили, как люди» (Нью-Йорк, 1962).
Итак, капиталистическая формация остается фундаментом для всех социологических построений как в буржуазной науке, так и в буржуазной литературе. Однако современный капитализм настолько себя дискредитировал, что даже, по мнению его адептов, нуждается в некотором подновлении.
Наиболее распространенная теория периода общего кризиса капитализма — создание технократического государства. Джеймс Бернхэм, автор книги «Революция управляющих» (1940), считает, что руководящая роль в обществе должна принадлежать (и уже отчасти принадлежит) высококвалифицированным организаторам производства: директорам предприятий, администраторам, главным инженерам, которые должны сосредоточить в своих руках и верховную власть в государстве.