1952

Вчера состоялось голосование по вручению «Золотого мяча» лучшему игроку Европы. Выбирали шестнадцать журналистов присутствовавших на финальном матче. В результате голосования, первым обладателем «Золотого мяча» стал вратарь сборной СССР — Лев Яшин. Я — на втором месте. Пушкаш — на третьем.

Корме того я вместе с венгром Кочишем и югославом Зебеком стал лучшим бомбардиром Олимпиады — по шесть мячей.

Наша футбольная сборная, судя по статьям в европейских газетах произвела на Олимпиаде неизгладимое впечатление. В медальном зачёте среди стран первыми были американцы 41 золотая — 20 серебряных — 18 бронзовых= 79 медалей. Мы на втором месте, но на первом по количеству медалей 29−31–20=80. В наших газетах это превозносилось, как торжество советского спорта.

Днём состоялась церемония закрытия Олимпиады. Причём президент Олимпийского Комитета забыл объявить Игры закрытыми. Маргарет Виндзор, как его заместитель, заметила это и, подойдя к микрофону, объявила Олимпийские Игры закрытыми.

Далее моя некоронованная подруга отправлялась на вечер в честь стран-дебютантов летней Олимпиады(СССР, КНР, Гонконг, Индонезия, Израиль, Таиланд, Саар). Она ехала в сопровождении своего зятя — принца Филлипа, но до кучи пригласила новую французскую подругу Мадлен Моро и меня. Я не хотел идти, но Мэгги настояла.

— Я твою подружку из Венесуэлы медсестрой в больницу устроила. — напоминает мне младшая сестра английской королевы, — И за комнату на два месяц внесла… Так что не менжуйся, Жаров.

Про неё часто рассказывали в европейских СМИ. Она была почётным гостем на многих соревнованиях. Но больше всего она запомнилась на Олимпиаде всем как завсегдатай всех вечеринок, как «танцующая принцесса».

Торжество проходило в спортзале олимпийской деревни. Когда все собрались и построились, то какие-то люди арабской наружности, угрожая пистолетами согнали всех в центр зала и заставили сесть на пол. Оказывается это арабы требуют так освобождения своих боевиков из израильских, английских и французских тюрем. В противном случае они грозились взорвать бомбу. Вожак террористов, кивнул на тумбочку к которой шли провода.

Приехала полиция и оцепила здание. Начались переговоры с английским послом. Затем к переговорщикам подошла опоздавшая на вечер Элизабет Тейлор. Молодая актриса жестом показала на принцессу Маргарет, а потом на себя.

— Она, что? Себя на мою замену представляет? — спрашивает меня Мэгги.

— Да. Лиза очень храбрая девушка, — отвечаю я, — Я её по Московскому фестивалю знаю. Она тогда меня от ножа собой закрыла.

— Нужно будет потом с нею познакомиться, — мечтательно протянула принцесса.

Переговоры зашли в тупик. Два боевика подошли к нам и передёрнули затвор, показав на Мадлен. Та поначалу безропотно вышла из толпы, но потом начала биться в истерике, когда её вывели из спортзала на улицу. Нас остались охранять двое парней. Они отвлеклись на шумящую в дверях девушку. Принц Филипп показал мне глазами, на ближнего ко мне боевика, а сам кивнул на стоящего в двух метрах от него. Мы бросились на противников и свалили их на пол быстро разоружили и побежали в выходу из спортзала на ходу стреляя в дверь. на улице началась стрельба. Зазвенело разбитое стекло. Народ в зале заголосил и лёг на пол. Лишь одна принцесса рванула к тумбочке с бомбой и потащила её в раздевалку.

— Стой! — мысленно закричал я, увидев натянутые провода.

Мэгги зашла в раздевалку и тут раздался взрыв. Спортзал заволокло едким дымом. В ушах звенело. Я с ужасом побрёл в сторону раздевалки. Точёная фигурка Маргарет была залита кровью. Лицо, закрытое посечённой осколками рукой, почти не пострадало. Я, надеясь на чудо, взял её на руки и вынес из помещения. Врач констатировал смерть английской принцессы.

4–10 августа 1952 года. Ленинград, Москва, Иркутск.

Меня допросили в полицейском участке. Затем меня забрали наши диппредставители и усадили в машину. Сделали мне «успокоительный» укол и я очнулся в камере следственного изолятора ленинградских «Крестов». Выяснилось, что я уже давно был под колпаком у «органов». И они, получив из Москвы команду разобраться со мной, взяли под козырёк. Завели на меня дело в прокуратуре, обвинив в шпионской деятельности.

Скоро всё выясниться и меня отпустят, — успокаивал я себя после допросов.

По сути ничего конкретного на меня не было — только домыслы и предположения. Да, общался. Да, вёл себя странно. И что?

Через адвоката я узнал, что Колобков после моего ареста остался в Ленинграде. Нанял мне адвоката и требовал со мною встречи. Он вызвал из Горького Корелякова с Зайцевой. Они приехали на яшинской «Волге». Тот подобрал в Москве ещё и Колыванову. Вот они в четвером и ждали меня каждый день у следственного изолятора. Время моего задержания заканчивалось, но тут в дело вмешался случай. В мою переполненную камеру посадили авторитетного бандита Сергея Мадуева. Поскольку мест для сна в камере на всех не хватало, то я стал спать на нарах по очереди с Мадуевым. Тот, как я понял из обрывков его разговоров, готовил побег из Крестов. В день побега Мадуев предложил мне присоединиться. Я не захотел, но не настучал. Его побег почти удался с помощью женщины-следователя, которая влюбилась в Мадуева. Но, после задержания беглецов, меня начали допрашивать с пристрастием, заставляя взять вину на себя. Устав от измывательств, я с помощью Наблюдателей просто отключил дыхание на сутки. Меня перевезли в морг.

Когда моё сознание стало угасать, Наблюдатели поставили песню, что звучала на похоронах Ани. Здесь она её поёт в своей японской реинкарнации https://youtu.be/Qp-mA1Vzd34

Васечка с девушками за взятку выкрали моё тело из морга и повезли в Москву. Я очнулся в «Волге» на заднем сидении между Колывановой и Зайцевой и ущипнул за бок сначала спящую Машу. Та сделала бешенные глаза, но не заорала, а улыбнулась и поцеловала меня в губы. Проснувшаяся от копошения Зайцева заверещала и начала крестится со словами «Свят, свят!», но затем тоже принялась тоже целовать, размазывая по мне свои слёзы. Машина остановилась. Водила-Лёха по-мужски жал мне руку, а дружбан Вася, сев на травку, обнимал девушек, плача и повторяя: " Я знал. Я знал".

Перед Москвой на милицейском посту была проверка документов. Кореляков, от греха подальше, решил объехать пост по просёлочной дороге. За нами поехал милицейский мотоцикл с коляской. Видимо в Ленинграде обнаружили пропажу трупа. Подъезжаем к железнодорожному переезду. Мотоцикл с преследователями всё ближе. Уже метрах в ста. Вот хлопок предупредительного выстрела.

Зайцева выскочила у переезда вместе с Колывановой. Танька крикнула своему жениху-водителю:

— Лёха гони к Даше Булганиной по указанному адресу. Пусть она Юрку на аэродром отвезет, чтоб летел в Иркутск к Попандопуло. Там его не найдут…

Наблюдатели показывают мне как-бы со стороны, как две девушки, пытаясь задержать преследующий нас мотоцикл, взялись за руки перед переездом и были сбиты, но успели сделать своё дело. Медленно ползущий товарняк перекрыл преследователям дорогу на Москву. Лёха Кореляков выбил все лошадиные силы из яшинской «Волги», но оторвался от погони и кружным путём въехал в Москву. Даша, с помощью Рады Аджубей, без документов погрузила меня на борт до Иркутска.

Просыпаюсь. Слышу гул турбин и голос Стёпы Попандопуло. Он, видя, что я очнулся, говорит, что на аэродроме Пекина нас встретит моя китайская принцесса Сунь Вэйши и уже с нею я полечу в Сеул. Мне поначалу было очень муторно от того, что я покидаю Родину да ещё с таким позорным обвинением. Наблюдатели в тему моему настроению поставили грустный вариант знакомой песни, но когда я смирился с отъездом и стал думать, как я заживу в Корее, сменили тон песни на более весёлый. https://youtu.be/8UNQOby0akQ