Страница 5 из 5
Последняя фраза была не без логических огрехов, но Босторин привык использовать её в своих экскурсиях. Ведь для туристов почти никогда не важно, что. Важно, как. Самые яркие впечатленья остаются от гидов, которые умеют рассказать эмоционально. Например, Босторин слышал восторженные отзывы о какой-нибудь Дуне из какой-нибудь Пизы, хотя Дуня – и это Босторин знал доподлинно – приготовила свою экскурсию по текстам на обратной стороне открыток. Однако выходило, что раз клиент доволен, то Дуня объективно на своём месте (но и клиент, соответственно, тоже).
Всё это, за исключением Дуни, конечно, Босторин рассказал Ирине, пока они шли к замку и потом его осматривали.
– Кстати, – сказал он, закончив с краткой историей герцогов Сфорца и пришедших вослед испанцев, австрийцев, Наполеона, – многие знают, что в Милане есть фреска Леонардо «Тайная вечеря», но мало кто знает, что в музеях замка Сфорца хранится последняя работа Микеланджело, его четвёртая «Пьета». Хотите посмотреть?
– Ирина с восторгом кивнула, она и слушала, как очарованный ребёнок, и рассказывать ей было одно удовольствие.
У «Пьеты» никого не было. Это означало, что можно сесть на скамеечку напротив и рассмотреть шедевр спокойно.
– Шедевр? – удивился Босторин, будто и не сам произнёс минуту назад это слово, – Я вполне допускаю, что если её прислонить где-нибудь в уголочке в ряду других скульптур, то можно легко пройти мимо и не заметить. Но потом взгляд ваш упадёт на этикетку, а ней написано «Микеланджело Буонарроти». И тут мысль ваша включится: не тот ли это Микеланджело, который гений всех времён и народов? Но тогда почему? Зачем? Где же здесь немыслимое совершенство первой «Пьеты» – эта-то и вовсе четвёртая? Где общее совершенство классического искусства вообще?! То есть, налицо как бы явные ножницы между величием имени и тем, как оно в данном случае себя выражает. Но ведь мы говорим о Микеланджело! Если я напишу чёрный квадрат и позову всех на чёрный квадрат, никто не придёт смотреть на мой чёрный квадрат. А Малевич написал, и дискуссии начались. Почему? Потому что художник с определённым именем изобразил непонятное, но художник-то он большой, значит, нужно разобраться. А тут Малевич рядом нигде не валялся, тут целый Микеланджело, тем более есть смысл подумать…
– А она слушала. И как она слушала! – Босторин закатил глаза и выставил нижнюю губу, изображая мечтательность, но получилось не очень смешно. Должно быть, оттого, что говорилось серьёзно.
– А ты ей потом, наверное, про символы изобразил, про созерцательность и всё такое?
Босторин чуть подумал:
– Да, потом изобразил.
– Что ж, тебе сам бог велел, – сказал Риф, возвращая Босторину распечатки протоколов, – И что ты думаешь?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.