Интриги планеты дождей

Рефери выбегает на ринг, склоняется к нему, слушает пульс и бьет ладонью по щеке. Жив, чертяка, но сегодняшний бой он уже не продолжит. Рефери показывает руками крест и смотрит на меня. Я киваю, благодаря его за бой, он кивает в ответ.

Ринг наполняется людьми, а я выскальзываю из клетки, опустив вниз голову, чтобы моя красная маска не бросалась людям в лицо, срываю с чьего-то кресла верхнюю одежду и, накинув на себя, выскальзываю из зала. Пробегаю, прячась, пару кварталов и запрыгиваю в ждущий меня аэромобиль. Водитель тянет руль на себя, пронзительно свистят моторы, поднимая летательный аппарат — и вот уже под нами изъеденные кислотой здания, мы скользим сквозь легкий туман к окраинам города, в безопасное место.

Глава 13

— Как все прошло, малыш? — Магдалена аккуратно снимает с меня маску.

— Я слабее, чем думал, — гримасничаю, чтоб размять затекшие мышцы лица.

Магдалена ждала меня в угнанном мною аэромобиле, который она сама переделала до неузнаваемости. Из оригинала от него остался только корпус. Маячки были заботливо извлечены и расплавлены в кислоте. Сейчас я стоял под душем очищенной воды, а она смотрела на меня спокойно, словно я не голышом перед ней стою, а сижу пьяный за стойкой в ее баре рядом с Блюки.

— Физически слабее? — уточнила она. Я кивнул. — Конечно, малыш, ты проспал больше месяца. Я удивляюсь, как ты еще ходишь.

— Я в скафандре спал. Все нагрузки полета позвоночником прочувствовал. Это раньше после капсул криосна и скафандров ты тряпка половая, а сейчас внутри такая химия, что хочешь не хочешь, а после приземления возьмешь винтовку и пойдешь воевать. Была у меня одна миссия: мы приземлились на планету и вступили в бой, очнувшись в полете, когда наc выплюнули с материнского корабля в заданном направлении. Современная война уже давно рассчитана на киборгов, только вот незадача — управление ими научились перехватывать, — рассмеялся я, — и люди вернулись в строй, а вот военные действия по-прежнему предполагают, что воюют не люди.

— Давно ты воюешь?

— Два года, если учитывать чистое время, проведенное в горячих точках. Если брать с учебкой, ожидание на базе, тренировки, то лет шесть, почти семь. Если учитывать стадии криосна, то уже десять.

— Любопытный подсчет. Это тебе еще тридцати земных лет нет, — прикинула мой возраст Магдалена.

— Нет, — я закончил мыться и вышел из душа. Полотенце висело у нее на плече, и я должен был подойти и взять его. Так. Это жена моего друга. Назвовем его так. Мой друг. Блюки… Я подошел к женщине и забрал полотенце. — Между прочим, я пригрозил Блюки, — в это время я обмотал полотенце вокруг своих бедер, — что трахну тебя, если он потеряет мои вещи.

Брови Магдалены от удивление взлетели вверх, и она расхохоталась. Когда она смеялась, ее шикарная грудь ходила ходуном, словно некий отдельно взятый живой организм. То малейшее желание, которое у меня к ней было, угасло. Все же я люблю тонких девушек, которые хорошо танцуют.

— Малыш, — отсмеявшись сказала жена Блюки, — я не люблю мужчин младше себя. Но тебя я могу усыновить. Хочешь?

— Хороший способ не платить Блюки долг, но нет, Магдалена, спасибо. Предпочту иметь тебя в друзьях, чем в мамочках.

Не успел я уснуть, как ворвался Блюки с моей одеждой. В его баре началась облава и искали, видимо, меня.

— Блюки, на свалке за соседним домом между мусорными контейнерами мы спрятали аэромобиль. Надо только пролететь мимо окна. Метра два я перепрыгну, может даже три, если пилот опытный и удержит машину, не дав ей кувырнуться.

Блюки исчез.

Я забаррикадировал дверь, оделся. Из куска ткани соорудил себе маскировочную маску, закрепил ее сверху антикислотными очками, погасил свет, открыл окно и стал ждать. Голоса становились все громче, внизу раздался грохот, словно вывалилась стена.

В дверь постучали. Я, разумеется, не ответил. Кто-то слегка ударил в дверь. Защита из массивного высокого комода выдержала. Последовал еще удар, на этот раз гораздо сильнее. Комод чуть отъехал в сторону. Луч света заметался по комнате, пытаясь через узкую щель все рассмотреть.

Я предвидел это. Перевернутая кровать показала любопытным свое дно. Удары последовали один за другим.

Нет смысла оставаться на месте. Я вынырнул в окно и подтянулся на руках, забравшись на крышу. Перчатки! У меня нет перчаток. Я заранее пожалел кожу на своих пальцах — кислота добавит мне ожогов.

Внизу закричали, увидев мой силуэт на крыше. Бежать можно было только в одну сторону — на соседний дом, а оттуда дальше. Я добежал до края крыши бара Блюки, развернулся и увидел свой аэромобиль. Судя по поднимавшемуся верху кабины, пилот меня заметил. Только бы он не сменил траекторию полета. Я побежал по коньку крыши обратно, с каждым шагом рискуя поскользнуться и сорваться вниз, сломав себе шею. И впервые поблагодарил мироздание, что действие происходит на этой проклятой планете — кислота слегка разъела поверхность крыши, сделав ее шершавой, что дало мне шанс на спасение. Прыгнув, я вцепился в боковую дверь и повис на машине якорем, наклонив ее вправо. Мы теряли высоту, заваливаясь на бок.

— Руль влево и на себя, левую педаль в пол! — заорал я.

Машина дернулась, выпрямилась и рванула вверх. Я подтянулся и рывком заскочил в салон. Пристегнулся и посмотрел на ладони — кожи на пальцах почти не было. Верх крыши плавно опустился, и кислота перестала заливаться внутрь, добавляя моим ладоням сжигающей боли. Я повернулся к пилоту и от удивления забыл об обожженных руках. Аэромобиль пилотировал доктор Ли.

— Добрый вечер, — поздоровался я с врачом, хоть на улице была ночь.

— Сегодня уже виделись, — кивнул он мне. — Надо уйти от погони. Ты сможешь рулить?

У полицейских аэромобилей очень удобное управление, если случайно застрелят пилота, то перед пассажиром активируется экран управления, случайный человек с ним не справится, а вот полицейских и военных управлять ими обучают. Я перехватил управление, оторвался от преследователей, разбив случайно рекламный блок правым крылом, и увел машину в место, которое мне указал доктор.

Через час принтер печатал мне недостающие участки кожи прямо на моих ладонях. На саму операцию я предпочел не смотреть.

— Во сколько мне это обойдется, — спросил я доктора Ли.

— Это мой подарок. Я сегодня на тебе очень хорошо заработал, узнав твой загар.

— Кто вам сказал про аэромобиль?

— Айван, я не сдаю своих людей, не выспрашивай. Это значит, что и тебя не сдам, если будут под тебя копать.

— Хорошо, — кивнул я. — Как дела у Рино? Я могу его навестить?

— Нет. У него подготовка к операции. Следующие несколько дней я буду очень занят. Да и тебе я пропишу восстановительный курс, полежишь пару дней в медицинской капсуле. Все равно без помощи робота ты сейчас даже в туалет не сходишь.

Не хотелось мне ложиться в медицинскую капсулу — два дня ты беспомощен, как младенец, но доктор Ли настоял. Синтетик раздел меня и уложил в подобие криокапсулы. В мои вены по всему телу воткнулись больше десятка игл, а глубоко в глотку проникла специальная трубка. Я был измотан физически и морально, и совсем не заметил, как отключился.

Пробуждение было приятным. Иглы в моих руках уже не торчали, правда немного саднило горло от трубки, кожа на ладонях прижилась хорошо и совсем чуть-чуть отличалась по цвету от моей настоящей кожи. Я выбрался из медицинской капсулы, с удовольствием потянулся, надел почищенную и высушенную одежду, обрадовался, найдя в заднем кармане сигареты. Если бы мне еще кофе подала красивая девушка, а еще лучше — разбудила бы меня жаркими интимными поцелуями, то я бы сказал, что жизнь удалась. Ладно, не жизнь, а утро точно.

Из кабинета, где находилась капсула, вели две двери. Я не помнил в какую заходил, а потому толкнул ближайшую. Дверь легко поддалась и я попал в зимний сад. Стеклянная стена отгораживала меня от сада на улице, и, что удивительно, там за окном светило яркое солнце.