Страница 11 из 88
А Михаэль тем временем согнулся пополам и по ощущениям пытался выплюнуть свои лёгкие. Суща за его спиной уже почти полностью осыпалась, лишь какими-то жалкими клочками продолжая держаться за тело.
В гостиную ввалились громилы, которых сказанное мной тоже стороной не обошло. Их сущи также растворялись, зияя всё расширяющимися провалами и дырами, а тот парень, чья тварь распалась быстрее, баюкал изувеченный кулак. Наверняка метил в острый мебельный угол, который в моменте оказался крепче.
Не скрою, произведённый словами эффект мне до ужаса понравился. При всём при этом, никто из них не понимал, что именно произошло, и каждый из братков ждал приказа и мнения своего авторитета. Вот только тому лучше не становилось.
— КххА! Пхха! Тьфхуэээ…Уфффв…Ччё там у вас такое, Толя? — с трудом проговорил Михаэль.
— Там…Да там это. Ничего не ломается. — пролепетал верзила сквозь отдышку.
— Всмы-кхх-сле?
— Да в прямом, — он попытался вмять кулаком деревянную стену, но вместо этого рассадил костяшки. — Что происходит то, Миха? Кеша вон себе всю руку рассадил. И может это…на улицу тебя того этого…Что-то ты как-то не очень выглядишь.
Мажор закивал, пытаясь встать, и Толя ему подсобил. Из всех шестёрок он вроде казался самым башковитым. Захотелось даже попросить воронов его просканировать, как и Михаэля, но тот нашёл в себе силы и бросил пару слов в мою сторону.
— И ег-кхх-о тащите! — приказ этот выполнил оставшийся последним здоровяк.
— Э. Слышь. Вставай давай., — сграбастал он меня за руку и потянул, чему я не стал сопротивляться.
Уж слишком интересно было поглядеть, как дальше события развиваться будут. И к моему разочарованию, на улице мажорам даже как-то полегчало. Своего босса Толя прислонил к стене, усадив прямо в можжевеловый куст, а Кеша с расквашенной рукой пошёл к машине. Не иначе как экстренную аптечку юзать.
— Чё делать-то будем? — задал резонный вопрос Толя.
И сквозь прищур слезящихся глаз, приходящий в себя Михаэль увидел меня.
— От с*ка…Это ты сделал, да? — процедил он со злобой. Без поддержки заплечной сущности тело его осунулось и под кожей очертились жировые отложения, которые раньше так сильно в глаза не бросались. Да и в целом его румяный цвет лица теперь на порядок уступал в яркости охровому костюму. — Я тебе обещал…я тебе покажу, как со мной связываться. Ухх-кхахх! Толя! Толя, неси топор! Руби ему эти яблони под корень, Толя!
И этот исполнительный тип метнулся до пристройки быстрее, чем я успел их кощунственной выходке возмутиться. Хоть и остались от их сущей лишь рваные полотнища, за пределами дома они будто начали скрепляться, как если бы раны затягивать умели. И пусть оставшиеся бандиты и дышали тяжко, и потели изрядно, и в движениях своих были заторможены, это не помешало им приказ Михаэля привести в исполнение.
Да, после пары тройки ударов по стволу яблоньки, (которые не оставили особо серьёзных следов на ней, но добавили мне шрамов на сердце) Толя всё-таки выдохся, да только его тут же сменил держащий меня бугай.
Просто отшвырнул меня под вторую яблоньку, и принялся махать топором куда как ловчее своего компаньона. И тут мне и без воронов становилось ясно, что, в отличие от Михаэля, его приспешники в качалку ходили и базовой силы понабрать успели.
И от каждого их взмаха, от каждого глухого стука по живой древесине, сердце моё вздрагивало и поднывало как прежде. Ведь яблоньки эти я вместе с отцом и дедом выращивал, вместе ухаживали за ними, урожай собирали. Каждая из них как живая душа, столько жизней человеческих на веку своём повидала, а теперь от рук бандитов помирала.
И то ли слёзы мои глаза омыли, то ли штуки эти магуёвские запустились, увидел я всю эту яблоньку насквозь. Такую, какая есть, от листочков и веточек с яблочками наливными и до корней, что в землицу глубоко забрались, и с корнями яблонек-соседушек переплелись. Более того, увидал как по жилам древесным течёт как вверх, так и вниз сок живой. Да что там сок! Будто энергия животворящая. И с каждым ударом эта энергия обрывалась, ниточка за ниточкой.
И такая злоба меня в этот момент обуяла, что разрубают, расплёскивают ту жизнь, которую сами не давали, не взращивали. И что даже не просто сами вкушают, а впустую на ветер разбрасывают.
Вот только хрен им, а не вандальство! Ну уж дудки!
Как там Чёрный говорил? Мысленного намерения будет достаточно? Уж и сам не знаю, как оно получилось, но слова сами складывались, пусть и простые.
— Ой не видать вам плодов. Не вкусить даров. Не убить родное. Не пролить живое. Всё живое уйдёт. Вам лишь мусор и гнёт. Гниль останется, ей удавитесь…
— Эй, пенсия, ты чего там бормочешь? — прикрикнул было отдыхающий Толя, но в этот момент ему на голову упало яблоко.
Сгнившее яблоко.
А за ним и следующее, и следующее, и ещё одно. И вместе с этим на рубивших дерево градом осыпались жухлые листья.
Давно у меня эта яблонька стояла и видно было, что доживает свой век она от болезни, хоть и из последних сил плодоносило. И теперь от слов моих, от намерения и внимания моего все силы её через корни утекали к соседним яблоням, которые прямо на глазах наливались сочностью и зеленью. А вандалам остался лишь град из яблок гнилых, да плесени жидкой, плотно их тела облепляющие. Сухие же листья лишь добавили внешнему виду мажоров дополнительного колорита.
Ох, как же они ругались! Как же они матерились, плюясь и протирая глаза. Любо-дорого посмотреть было.
— Да ё-моё! Миха! Что тут за хренотень-то происходит⁈ — орал Толик, отряхиваясь, да только стремительно сгнившая яблочная смесь на их костюмах так же стремительно и засыхала, превращая отморозков в дачные пугала.
Никакая ультра-ткань их не спасала, и я в кои-то веки засмеялся честно и весело, как никогда. Аж слёзы глаза застилали, но теперь уже совсем не горькие.
— А я чё-то не понял. Какого хера ты ржёшь то, а? Весело тебе, а⁈ — вставший на ноги Михаэль скалился, а в руках его не понятно откуда появился сияющий белым глянцем боевой тазер. И нарастающее в нём гудение намекало, что энергоячейка полностью заряжена. — Посмеяться над нами решил, да? Тогда я тоже пошучу!
Вот тут мне разом не до смеха стало.