Страница 74 из 92
Глава 25
Прибыв в Самарканд, мы попали, конечно, не в лето, но в средней паршивости осень. Температура за бортом +8, дороги поблескивают от совсем недавно закончившегося дождика, и в прорехах потерявших силу туч появились солнечные лучи. По приземлении я не отказал себе в удовольствии подумать о том, что за последние два года в СССР не произошло ни единой авиакатастрофы. Потому что инфобомба работает! Не обольщаюсь — отсутствие аварийных ситуаций рано или поздно приведет к расслабону и халатному отношению к обязанностям, и где-то что-то неминуемо упадет, так сказать, «неучтенное», и я этому никак помешать не смогу. Ну а что поделать — человек все-таки не птица.
С техногенными авариями проще — их, как правило, можно предотвратить, наводки и способы это сделать у старших товарищей есть. Не только соблюдением техники безопасности, но и обновлением пожилой инфраструктуры — с 74 года плотно за это возьмутся, денег к тому времени у Родины будет тем самым жуй, поэтому я питаю осторожные надежды. Чернобыль, например, не случится уже точно — закон о запрете любых экспериментов на размещенных поблизости от обитаемых мест работающих реакторах уже давно принят. Надо — строй в тайге и делай что хочешь. И ведь строят — дед рассказывал. Без экспериментов же тоже никуда.
Год для столицы Узбекистана нынче знаковый — 2500 лет городу исполнилось, не хухры-мухры. Знаменательную дату здесь с масштабом отпраздновали летом, активно освещая по телевизору, а памятник основателю обсерватории 15 века, ученому Мирзо Улугбеку, в числе прочих открывал мой знакомый директор АН СССР.
Здесь, как и в других столицах республик, я бывал с концертом, с непременной последующей экскурсией по достопримечательностям, но было это до вступления в законную силу закона о кооперативах, поэтому город изменился разительно: не осталось дома, в котором чего-нибудь бы не открыли, а свободные площади вдоль улиц застроили павильонами, воздвигли рыночные лотки, а витрины государственных столовых и магазинов выглядели на общем колоритном фоне без пяти минут безжизненными, а внутри не получилось разглядеть ни одного посетителя. Ох не думаю я, что это из-за резко забогатевшего населения — скорее там просто нихрена нет, потому что если в центральной части Родины кооператоры обожают «присасываться» к государственным объектам, здесь можно смело умножать на десять.
Зато понятно, почему на административную реформу (помимо очевидной наполненности окраин войсками) всем плевать — местным тупо не до того, они наслаждаются эпохой первоначального накопления капитала.
Часовые пояса Родины меня радуют — вылетели днем, в день и прилетели, как будто время останавливается. Иллюзия, конечно — дома уже глубокая ночь. Надеюсь, Вилочка постельный режим не нарушает и исправно лечится. Да лечится, она же как и я — ценная госсобственность!
К хлопковой базе номер семь — именно отсюда нам сырье и отгружали — мы ехали на предоставленном местными военными ЗиЛах, и не просто так, а усилившись еще парой взводов автоматчиков под командованием местного капитана Ерохина. Самаркандское КГБ привлекать не стали — оно у нас хлопок и курирует, как стратегический продукт, и, судя по «Хлопковому делу» из моей версии реальности, не слишком-то старается, предпочитая брать бакшиш. Дед, конечно, подчистил, но какого тогда хрена меня кидают на три тонны⁈ Непростительно! Полномочий прибывших со мной дядь с лихвой хватит, чтобы пересажать всех силовиков республики — им документы Цвигун и Щелоков подписывали, что в наших реалиях перебивается только решением Политбюро. Лютовать, впрочем, не буду — не глава же местный с ехидным хихиканьем мой хлопок мочил, а уследить за всеми, как обычно, невозможно.
Со мной в кабине ехали дядя Витя — за рулем — и захваченный по пути (пришлось в Алма-Ате ради него приземляться, мы через Казахстан летели), специализирующийся на хлопке кандидат сельскохозяйственных наук Чайкин Валентин Петрович. По пути он проводил легкий ликбез:
— Сушку хлопка-сырца можно производить как под открытым небом, так и в крытых зданиях с соответствующими условиями. Если хлопок хранить во влажном состоянии, в тепле волокно ослабеет и будет рваться, цвет станет желтым, и он будет слипаться и стираться. Сушить хлопок положено до влажности в десять процентов. Обычно для этих целей его раскатывают слоем толщиной в десять сантиметров или превращая в ябу.
Этот год для хлопкоробов Узбекистана был необычным — до старших товарищей «дошло», что детям надо вообще-то в школу ходить, а не впахивать на полях, поэтому, впервые в истории, на уборочную кампанию сюда нагнали «гастарбайтеров» из других регионов, что позволило убрать все еще в начале октября — почти небывалый успех, за который товарищ Рашидов получил госнаграду. За образцово-показательное развертывание палаточных городков, в которых жили рабочие, надо полагать. Детский труд — он дешевый, а вот гастарбайтерам пришлось платить нормально, что, безусловно, по бюджету ударило, но страна это себе позволить может легко — казна все еще полна как никогда, и это при нулевой эмиссии, просто зашитые в матрас, совершенно чудовищные средства наконец-то пошли в дело. Кооператив мутится, лавеха крутится! Но захиревшие государственные столовки и магазины все-таки расстраивают: не тот уровень достатка у населения, чтобы без них обходиться. Впрочем, народ на улицах угнетенным не выглядит, а это ведь по большей части пенсионеры — кто еще посреди рабочего дня будет по улицам слоняться? Вон двое дедушек в чайхане чаи гоняют, значит деньги на такой досуг есть. Если, конечно, чайхану «на паях» не держат их сыновья или внуки, обслуживая пожилую родню бесплатно.
— Хлопок-сырец нельзя хранить в открытых складах или мешках, — продолжил товарищ Чайников. — В этом случае в хлопок попадает пыль и происходит загрязнение. Кроме того, хранящийся таким способом хлопок впитывает влагу, и его качество падает.
— Часто здесь правила хранения нарушают? — спросил я.
— Почти никогда, — покачал он головой. — Еще на этапе развертывания хлопковых полей государство озаботилось строительством инфраструктуры. Проверки проводятся регулярно, и, если местные будут бить себя кулаком в грудь, ссылаясь на нехватку складских помещений — значит они врут! — безапелляционно заявил он.
— Учтем, — кивнул я.