Страница 7 из 14
[1 Картина Штейбена была впервые выставлена в Париже в 1812 году и приобретена Наполеоном. Вторично ее выставили в 1814 году при вступлении в Париж союзников, чтобы „потешить национальную гордость" русских. В настоящее время картина находится в Амьенском музее во Франции.]
Отсутствие изображения Екатерины II, при которой отделывался этот зал, объясняется тем, что ее портрет был убран уже в XIX веке, когда на его место повесили только что отмеченный гобелен. Екатерина II, хвастливо утверждавшая, что лучшее ее изображение - „портреты ее славных дел", поместила и в этот зал картины на тему русско-турецкой войны: четыре эпизода Чесменского сражения (работы художника Райта) находятся на стене, противоположной „деянию" Петра.
„С 6 до 11 часа ея императорское величество с кавалерами забавлялись в карты".
Камер-фурьерский журнал 1772 г.
„Аудиенц-зала"
За тронным залом следует „аудиенц-зала", сохранившая отделку, исполненную Растрелли. Так же, как и танцевальный зал, эта комната сплошь украшена деревянной позолоченной резьбой и зеркалами. Плафон написан художником Балларини на сюжет поэмы Торквато Тассо [2] „Освобожденный Иерусалим". Особняком стоит модель памятника, сооруженного в Севастополе в 1864 году. Она была поставлена сюда при Александре II и напоминает о роли адмирала Лазарева в осуществлении чрезвычайных забот правительства Николая I о военной мощи черноморского флота. Ближневосточные авантюры Николая I были продолжением завоевательной политики XVIII века, настойчиво стремившейся к полному овладению Константинополем и Дарданеллами.
[2 Итальянский поэт XVI века.]
Расположенные вдоль стен так называемые „пикетные" столы наборного дерева были исполнены английскими мастерами во второй половине XVIII столетия. Они напоминают о „пикете", излюбленной карточной игре в придворном быту XVIII века. Пос'реди зала помещен для наглядности макет - группа играющих в карты. Проиграть горсть червонцев, вазу драгоценных камней или несколько деревень было при дворе обычным явлением. Посаженная на престол дворянством, Екатерина поощряла расточительность и крепостнические привычки. Проигрывая за картами огромные земельные участки и закрепощая все новые и новые тысячи крестьян, она оправдывала эту жестокость тем, что "природа" поместила их "в несчастный класс, которому нельзя разбить свои цепи".
Аудиенц-зал
Состав придворного штата в 1748 г.
Стол ___________ - 389 человек
Свита и прислуга - 228 „
Увеселения _____ - 73 „
Церковь ________ - 36 „
Гардероб _______ - 23 „
Медицина _______ - 7 „
Столовый зал
Кроме других увеселений „вельможи упражнялись в повседневных Пиршествах". Съезды ко двору почти всегда заканчивались „знатным" обедом или „преизрядным" ужином.
Сложная система обеденных церемоний и самого порядка рассаживания за столом по чинам и рангам „чтоб обид не было" - превращала придворные обеды в одну из форм парадного представительства. Музыкальное сопровождение делало их еще более шумными и торжественными; за столом пили за здоровье „величеств и высочеств", при тушах музыканты били в литавры, а гости о фарфоровые тарелки; гвардия же пушечными залпами и барабанным боем „чинила поздравление".
Демонстративному значению парадных обедов придворная кухня должна была соответствовать изысканным меню. Образцами блюд, подававшихся к царскому столу, могут служить - суп из селедочных щек, приготовление которого на несколько сот человек требовало не одной тысячи сельдей, - или „говяжьи глаза в соусе поутру проснувшись". Одних супов подавали по пять-шесть смен, так что обеды обычно продолжались много часов подряд и обслуживались специальным штатом, заключавшим более 500 человек поваров, „разных деликатных дел" мастеров и лакеев. Чтобы за разговорами и церемониями не остывали кушанья, имелись любопытные приспособления - „водяницы", которые наливались кипятком и помещались под тарелки. А для облегчения пищеварения „знатных" желудков придворная капелла исполняла во время обедов „итальянские концерты".
Наряду с заказами заграницей колоссальных обеденных сервизов из нескольких тысяч предметов, в середине XVIII века был построен в России первый фарфоровый завод, работавший исключительно на потребу двора. Образцом бесчисленной парадной посуды служит выставленная теперь в столовом зале часть фаянсового сервиза, заказанного Екатериной II английскому заводу Уэджвуд. О баснословном количестве посуды свидетельствуют „ведомости фарфоровой, хрустальной и прочей посуде, оказавшейся в битье и утрате во время высочайшего в Петергофе присутствия". Так, только за летние месяцы трех лет оказались побитыми и раскраденными больше 35 тысяч предметов.
Обеды сопровождались подачей дорогих заграничных вин, потреблявшихся в огромном количестве. На покупку только венгерского вина ежегодно из кабинетских сумм отпускались десятки тысяч рублей. Ведомости ввозившихся в Россию XVIII века и вывозившихся из нее товаров показывают, что главной статьей ввоза были предметы роскоши: фарфоровая и хрустальная посуда, французские вина, кофе, сахар, фрукты. Дворянство пользовалось всем этим за счет вывоза продуктов крепостного хозяйства: хлеба, пеньки, льна, сала, щетины, и воска. [1]
[1 См. щит № 4.]
„Всякого звания люди могут приезжать и отъезжать свободно из одного государства в другое, и им дозволено будет продавать и покупать что нужно и вести торговлю"
Из русско - китайского трактата 1789 года.
Китайский кабинет
относится к немногим комнатам, в основном сохранившимся еще от петровского дворца. Но и эта комната подвергалась значительным изменениям и в отделке и в обстановке.
„Китайщина" чрезвычайно характерна для всех дворцов XVIII века, а проникновение ее в Россию обусловлено двумя причинами и шло по двум путям - с Запада и с Востока. В Западной Европе и в частности во Франции интерес к Дальнему Востоку возник в связи с вовлечением его в круг интересов торгового капитала, но мода придворной знати на китайские и японские художественные изделия была своеобразным стремлением к „экзотике", характерным для общества, переживавшего свой исторически неизбежный упадок. Пресыщенные жизнью и искусством, салонные мотыльки французской аристократии охотно обращали свой взор к чудесным и неведомым странам, сулившим новые наслаждения притупившемуся художественному восприятию. Тончайший восточный фарфор стал расцениваться почти на вес золота, а изделия, украшенные китайскими лаками, успешно конкурировали с наскучившей своей однообразной торжественностью мебелью европейских мастеров.
Наряду с общим подражанием западному дворцовому строительству „китайщина" явилась в России XVIII века рабским копированием европейской моды. Подобные кабинеты были своеобразными филиалами „кунсткамер" [1] и показывались посетителям дворцов в ряду других редкостей и „курьезов". Развитию этой моды способствовало и непосредственное знакомство России с Дальним Востоком, уже вполне серьезные попытки русского правительства установить с Китаем торговые сношения. Отправлявшиеся туда посольства получали заказы привозить посуду и другие изделия китайского мастерства для украшения царских дворцов. Однако для этой цели подлинных восточных вещей не хватало и они охотно заменялись европейскими „в китайском вкусе" Таковы и в этом кабинете голландская печь украшенная якобы китайскими сценами, и изготовленные в Англии стулья.