Страница 24 из 27
— А еще что ты любишь?
— Еще? — Я мечтательно поглядел в ночь за окном. — Еще я летать люблю.
— Летать? — Великий князь удивился. — Это где же ты полюбить-то успел?
— Ну, не скажи, у меня летный стаж приличный. Часов тринадцать в общей сложности. Правда, «Ильей Муромцем» я не управлял в полете, но это дело наживное, не так ли?
— Миша, я надеюсь, что ты говоришь несерьезно. Я вообще противник твоих полетов на аэропланах, а уж самому пилотировать это совсем никуда не годится. Это просто опасно, а ты принадлежишь не только себе. Подумай об этом.
Я покачал головой.
— Безопасность безопасностью, но попомни мое слово — очень скоро главы государств будут передвигаться по воздуху не меньше, чем по земле. Вот мы с тобой сейчас едем в Москву. А по небу долетели бы минимум в два раза быстрее.
Дядя пожал плечами.
— А куда торопиться? Мы спокойно едем, пьем водку и едим борщ, как ты высочайше изволил поименовать сие блюдо. А вот смогли бы мы поесть горячий борщ на борту «Ильи Муромца», а? Вот то-то.
— Есть правда в твоих словах, — я кивнул, — тогда давай выпьем еще по одной.
— Давай, — согласился великий князь. — А то остынет.
— А, — отмахнулся я, — у нас еще целая кастрюля. Там не остынет так быстро, так что можно смело вкушать.
Мы вновь чокнулись и употребили. Когда с этим делом было покончено, Сандро вдруг сказал:
— Слышал вчера твое выступление на съезде этого твоего Фронтового Братства. Кстати, ты очень ловко провернул эту операцию, взять солдат, прибывших с фронта, подавлять мятеж и вдруг объявить, что они присутствуют на учредительном съезде организации, которую патронирует сам государь, да еще и заявить им, что они уполномоченные. Но я не об этом хотел у тебя спросить. Ты вообще понимаешь, какую кашу заварил?
Откидываюсь на спинку стула и смотрю на него оценивающе.
— Понимаю. Во всяком случае, смею на это надеяться.
— Хорошо если так. — Великий князь покачал головой. — Только кажется мне, что понимаешь ты не совсем. Ты вчера выпустил джинна из бутылки, и я не знаю, удастся ли тебе его загнать назад.
— А зачем?
— В смысле — зачем?
— Хорошо, — я отодвинул миску и провел пальцем по столешнице. — Вот представь себе, что это плотина. Вот здесь скапливается вода. Пока воды было мало, можно было не беспокоиться и ничего не менять. Но вода прибывает. День за днем и год за годом. И вот она уже практически достигла верхнего края. Плотина напряжена, материал трещит, вот-вот произойдет прорыв. Представил?
— Да.
— И внизу плотины город, который будет сметен, если плотину прорвет, и миллион жителей, которые погибнут в результате этой катастрофы. И это мы уж молчим о том, что катастрофа повлечет за собой разрушения и гибель не только в этом городе, но и в других городах ниже по течению. Что мы должны сделать, как опытные инженеры для предотвращения катастрофического прорыва дамбы? Правильно, мы должны начать контролируемый сброс воды, постепенно уменьшая давление на дамбу. Естественно, мы должны предупредить жителей города о таком развитии событий и объявить эвакуацию из угрожаемых районов. Но послушаются не все, и уйдут не все. И они могут погибнуть, и с этим ничего не поделаешь. Будут также разрушены какие-то дома и строения, возможно, смоет мост ниже по течению, но мы все равно обязаны это сделать, иначе погибнут миллионы, а смоет не несколько домов, а буквально все.
— Ты хочешь сказать, что вчера объявил эвакуацию?
— Нет, я вчера объявил об угрозе катастрофы и возможной эвакуации. Саму эвакуацию еще нужно подготовить, и на это, по моим прикидкам, понадобится месяца два. Но я объявил о том, что нужно готовиться.
— Твое объявление очень многим не понравилось, смею тебя уверить.
Я кивнул.
— Скажу больше, часть населения нашего славного Города-под-Плотиной, особенно те, чьи дома попадают в угрожаемую зону, вместо эвакуации займутся тем, что постараются свергнуть администрацию плотины, полагая, что таким образом спасают свои дома от угрозы, а на самом деле они своими действиями обрекают миллионы на гибель. И что в этой ситуации должна делать администрация плотины? Позволить себя свергнуть?
— Обратиться к полиции или к армии. Пусть возьмут под охрану плотину и администрацию.
— Допустим, — киваю, — а если полицмейстер считает угрозу смехотворной? А если его дом как раз в угрожаемой зоне? А если он просто не желает ничего менять в своей размеренной жизни и предпочитает спрятать голову в песок?
— Но, если продолжать аналогию, то руководитель плотины и города — одно и то же лицо. Которое, кстати, и назначает этого самого полицмейстера.
— Предположим. Но проблема в том, что в низине у реки, которая вдруг стала угрожаемой зоной, расположены самые дорогие районы, там живет элита. И даже среди администрации плотины полно тех, чьи дома в элитной части города. И также не желают видеть очевидное. И уже идут разговоры о том, что директор плотины, который к тому же еще и градоначальник, просто сошел с ума, и нужно его отстранить. И даже дважды уже попытались это сделать. Что тогда?
Великий князь задумался. Я разлил по рюмкам и поднял свою.
— Ну, давай за правильные решения.
Мы выпили. Затем Сандро покачал головой и спросил:
— И что тогда?
— Вот, — сказал я удовлетворенно. — А тогда нужно ломать привычный ход вещей и привычную систему принятия решений, ведь, как мы помним, вопрос не только в том, чтобы решение принять, но и в том, чтобы это решение кто-то исполнял со всей решимостью. Если старая система ведет к катастрофе, нужно находить альтернативные варианты.
— Какие, например?
Пожимаю плечами.
— Любые. Можно, как вариант, напечатать обращение градоначальника к жителям города. Но для этого нужно иметь газету, которая это напечатает. То есть у градоначальника должна быть своя газета, или ее нужно срочно учредить. Можно начать водить экскурсии на плотину и показывать угрозу. Можно приглашать иностранных профессоров, которые дадут экспертное заключение. Можно начать формировать добровольческие дружины, которые будут помогать желающим принять участие в эвакуации. Можно много что сделать, тут важно сдвинуть процесс с мертвой точки, запустить общественную дискуссию о том, что угроза реальна, а вот те негодяи в элитных районах ставят под угрозу жизни и имущество всего города.
— А потом, — великий князь хохотнул, — эти добровольцы пойдут и сожгут дома тех, кто против эвакуации.