Страница 72 из 93
Художница расхохоталась так задорно и искренне, что актив «Крестьянского союза» начал зло коситься. Тут Родина в опасности, а непонятный субъект пользуется моментом, их девочек клеит. Ах, хороша чертовка! Хороша, Ирэн свет Володимировна! Жаль, замужем. Хотя, есть стойкое ощущение, давно у мадам Самойленко мужика не было, наличествуют косвенные признаки, знаете ли.
Увы, отобедать с соотечественником Ирина отказалась — на службу опаздывать нельзя, и так спешит, времени в обрез. Трудится чертёжницей в архитектурной мастерской, нет провожать не надо. Очень, очень поздно работу заканчивает, а как раз сегодня необходимо задержаться, совсем допоздна засидится. Нет, встречать-провожать не нужно, и знаки внимания оказывать, Рига город маленький…
— До свидания, Ирина Владимировна. Знайте — думаю о вас. А дабы не считали за афериста, а немножко за коллегу — позвольте небольшой художественный презент.
Достал блокнот и за полминуты изобразил очаровательную и лукавую барышню, вот-вот готовую расхохотаться в лёгком таком пин-ап стиле. Схематично, конечно, времени то нет совсем, даже киборг не вывезет, да и со сверхскорости кистью карандаш гонять — подозрительно.
— Здорово, — восхитилась Ирина, — видела такое в американских журналах, вы, Александр, действительно художник, тут не соврали.
— Да я вообще никогда не вру, — приложился губами к пальчикам женщины, ого какие руки холоднючие, мёрзнет поди, — портрет ваш, Ирина Владимировна будет готов в три дня. Найду, непременно найду способ вручить, не привлекая внимания начальства и сослуживцев, не переживайте.
— Спасибо, побудьте у картин, не провожайте, пожалуйста.
— Как скажете, но думать о вас не запретите.
Улыбка была наградой за сдержанность. Похоже в клубе, где и политиканы ихудожники, и вон даже музыканты потащились с инструментами есть знакомцы госпожи Самойленко. Настучат ещё мужу. Хотя, прям вопиет чуйка — что-то с супругом неладное, или в разбеге или в тюрьме. Ну, так родственникам мужа настучат, тяжело женщине в 20 веке блюсти репутацию, не наступила ещё эра всеобщего пофигизма.
Краем глаза отследил, делая вид что любуюсь шедеврами, как любимая женщина попаданца-иновременца покидает «Клуб Крестьянского Союза». Похоже, два варианта столь решительного бегства дамы вырисовываются, — пальтишко невзрачное, как бы даже и без подклада изнутри, галантный кавалер, подавая пальтецо, враз сие просчитает. А сырость на улице и ветер холодный, эх. Ну и второе — мордатый вьюнош лет двадцати-двадцати двух, по прикиду судя, богатенький мажорчик, очень уж показушно расшаркался перед Ириной, та кивнула вежливо, но напряжённо. Напряжённо.
Выждав три с половиной минуты, двинул к гардеробу, улыбчивый юноша снова скроил глумливо-похабную ухмылку, уже мне адресованную. Ну, сука, сам напросился. И похер, что это запросто может быть сын владельца архитектурной конторы, где Ирина работает, щенок гадить девчонке будет, даже если я чинно-скромно мимо пройду, порочная харя, ой порочная. Ладно, в крайнем случАе выплачу госпоже Самойленко выходное пособие за пять, нет, за десять лет работы. Ах ты сучонок, ещё и верхнюю губу задрал, типа доминирует. Держи ответку, архитектор, бл, Мендисабаль!
Вот же запала фамилия телеперсонажа, один из первых сериалов на постсоветском ТВ, «Богатые тоже плачут»: Марианна, Луис Альберто и непонятный «архитектор Мендисабаль», бл, бл, бл…
Левой рукой за левое ухо оппонента — хвать, протащил три шага вперёд и три влево, как раз закуток за колонной, какой-то прилавок, очевидно для книготорговцев, сейчас пустующий.
— Ты кто, мразь, — на чистейшем хохдойче, — кто ты такой, унтерменш, что осмелился скалить свои гнилые клыки на арийца?
И хотя построение фраз запросто может выдать советско-российского человека ни сам «страдалец», ни его семеро дружков, ломанувшихся на выручку (значит в авторитете ходит, сучёнок, надо ухо востро держать) на логические построения вряд ли способны. Кобуру и рукоятку «вальтера» видят, дерзость и уверенность незнакомца, плюющего на хозяев, а в клубёшнике этом они стопудово завсегдатаи, прям таки осязают, тут не до умозаключений, тут на рефлексах всё решается. То, что не бросились в рукопашную, говорит в мою пользу.
— Последний раз спрашиваю, кто ты мразь с мерзкой ухмылкой? Фамилия, имя, звание?
Как и предполагал, едва компашка услышала про звание, сразу «правильно включилась» и начала униженно просить «герра офицера» отпустить Анриса, он хороший парень, но иногда заносит. Он больше так не будет, а сам из Митавы, отец почтенный коммерсант, отправил сына учиться в Рижский политехнический. Даже адрес проживания в Риге выложили. Вот что бывает, когда семеро приятелей за тебя говорят, а сам стоишь на носочках и молишь силы высшие, чтоб ухо не оторвал злой пруссак, как будто щипцами сжав орган слуха…
— Сопляки, вас бы в мою роту, за неделю стали б мужчинами. А так, с вашим сраным Улманисом сдохнете под большевиками.
Резко отпустил несчастного Арниса, тот рухнул — ноги не держат, ясен пень, такой напряг, «разрядился» организм и психо и физически, минимум с час будет как батарейка использованная. А то и до утра. Про Ирину допрос не стал вести, лишнее. И так понятно, от женщины, которой явно заинтересовался страшный немец, лучше держаться подальше.
— Внимательно посмотрите на меня, юноши, запомните и не путайтесь под ногами, если судьба вдруг сведёт случайно на узких улочках Риги. Когда акулы заняты важными делами, килька не высовывается. Если не хочет превратиться в консервы, в шпроты рижские…
Славно — пока окаянствовал и суперменствовал, дождь прекратился, даже солнышко хоть краешком, хоть на пару-тройку минут, но выглядывает сквозь разрывы в облаках. Но прогулка с построением планов по честному, без гипнотического воздействия, овладения Ириной Владимировной, прервалась встречей с Юрием Борисовичем.
— Добрый день, рад вас видеть, Павел.
— День добрый, Юрий, день добрый, Экий вы красавчик, нос то как разбарабанило! А вы храбрец, не стесняетесь с побоями на люди выйти. Это пострашнее будет чем против трёх противников стоять. Для юноши, конечно, с годами проходит стеснительность и романтизм выветривается, увы, проза жизни.
— Какой же вы старик, Павел, простите, отчества не знаю.
— Павлович, Павел Павлович Корчагин.
— Корчагин? Павел Корчагин?
— Что-то знакомое?
— Это же персонаж из книги про Совдепию. Красный конник, комсомолец, затем литератор…