Альтернатива

– Я там все убрал и даже кафель помыл, – судорожно сглотнув, произнес мужчина, не зная, куда деть свои длиннющие руки, и вдруг, запустив пятерню в волосы, стал их судорожно приглаживать. – Я не трогал ваши умывальные принадлежности и… расческу. Спасибо вам, а теперь можно я пойду? Может, там мое пальто еще не забрали…

Он взял в одну руку мешок со своими вещами и, склонившись, поднял с пола пакет с хлебом.

– Стоять, – первой вышла из ступора Люся. – Мешок с вещами выставить за дверь, и ступайте сюда, я должна осмотреть вашу рану.

Дульсинея, расценив смену приоритетов как предательство, спрыгнула на пол и, махнув недовольно веерообразным хвостом, продефилировала в комнату, даже не стараясь скрыть, что доверие к людям ею утрачено навеки.

– Там просто царапина, – постарался возразить бомж, переминаясь с ноги на ногу. – А хлеб куда?

– Сюда идите, – Люся достала из принесенного саквояжа медицинские перчатки, запечатанные пластиковые пакеты и пакетики, несколько пузырьков разной формы, размера и цвета, а также плотной пакет из коричневой бумаги, в очертаниях которого угадывались медицинские инструменты.

Мужчина безропотно сел на стул и закатал рукав. Длинная яркая ссадина тянулась по наружной поверхности предплечья от лучезапястного сустава до локтя. Надев латексные перчатки, Людмила внимательно осмотрела его руку, затем, раскрыв пакеты со стерильными салфетками, обработала антисептиком чуть подкравливающий порез и наложила пластырь.

– Это что? – спросил он, зачарованно наблюдая за ее движениями.

– Стрипс – специальный пластырь, накладывается на неглубокие раны, стягивает края и ускоряет заживление, – ответила Люся, сворачивая свой мини-госпиталь. – Надеюсь, все заживет без осложнений, но через пару-тройку дней надо будет еще раз осмотреть и обработать. А теперь давайте вы немного перекусите.

– Как мы можем к вам обращаться? – ставя на стол тарелку и освобождая из фольги миску с еще теплой курицей и картошкой, тихо, будто невзначай спросила Аня.

– Саня… Правда, я не уверен, что это мое настоящее имя, но как-то так повелось…

– Хорошо, пусть будет Саня. Давайте так: пока вы обедаете, чтобы вам не мешать, мы с подругой посекретничаем в комнате, – и, подхватив под руку опешившую Люду, Аня потащила ее за собой в гостиную. Дуся, негодуя, соскочила с дивана и не раздумывая спряталась за оконной портьерой.

– И что дальше? – тихо, чтобы не услышал гость на кухне, зашипела Люся. – Судя по твоему загадочному виду, ты уже что-то придумала. Рассказывай, солнце мое, очень хочется повеселиться, а то мы с тобой как-то скучно жили до этого момента.

– Твой сарказм неуместен, – приняв осанку, достойную английской королевы, холодно произнесла Анна. – Хочу всего-навсего предложить ему пожить на нашей даче. До лета. Пусть ее охраняет. В прошлом году, зимой, ее дважды пытались ограбить, хорошо, соседи увидели… А дальше – жизнь покажет.

– Аня, подожди. Что значит «всего-навсего»? Это ты о вашей «усадьбе» в Репино? То есть ты хочешь неизвестно кого пустить туда жить? С ума сошла? Да? А Марина Игоревна? А Илья Леонидович? Ты когда с родителями последний раз общалась?

– Люся, не суетись. Я ни минуты не сомневаюсь, что мама знает о любом моем чихе от Мариванны. Они каждый день созваниваются?

– Почти, – с явной натугой выдавила из себя Люда и тут же, встрепенувшись, добавила. – Ты тоже должна их понять: ты у них единственная дочь, и они всегда хотели и хотят тебе только добра.

– Люсь, не заставляй напоминать, какими намерениями дорога отнюдь не в райские кущи выстлана, – и, призвав подругу к молчанию, Аня набрала номер на мобильном. Ответили сразу. Из трубки послышался взволнованный женский голос. Не дослушав, она сразу начала рассказывать о несчастном брате своей заведующей – честном и благородном человеке, в недалеком будущем великом писателе, которому крайне не повезло с женой: находясь сейчас в стадии развода и размена квартиры, он оказался в безвыходном положении, ему совершенно негде жить, а соответственно, и творить, и очень нужно, чтобы он пожил на их даче, заодно ее охраняя. Все было выдано единым залпом скорострельного

пулемета. Затем, по-видимому, получив согласие, Аня торопливо попрощалась, уверяя,

что у нее все хорошо и просто замечательно.

– Марина Игоревна решит, что он твой любовник, – заключила Людмила. – Иначе это не подлежит объяснению. Мало того, что ты сама позвонила родителям, так ты им еще и врала… Какое буйство фантазии! Стругацкие, Брэдбери и Уэллс – дети по сравнению с тобой. Это что-то выходящее за пределы моего понимания. Вы же не общались последние сто, нет, двести лет, ну, поздравления с праздниками я не беру во внимание. Он что, произвел на тебя такое впечатление?

– Люся, он вступился за меня, когда мне угрожали ножом. Их была толпа… Ты бы видела, как они летали: на них не действовало земное притяжение. Мне кажется, они в тот момент даже не понимали, что происходит… Впрочем, как и я… Ты что, сейчас хочешь предложить, чтобы я перезвонила маме, извинилась и рассказала все как есть?

– Сначала им кардиореанимацию вызови… – задумчиво посоветовала Люся. – Но зато с тобой абсолютно все понятно. Он – Рембо, находящийся в состоянии глубокой амнезии, с неизвестно, насколько темным прошлым, сомнительным настоящим и очень туманным будущим. И ты – тургеневская барышня, с поправкой на двадцать первый век, но чистая помыслами и сердцем, а заодно и головой, что в сумме составляет одну большую печальку. До сих пор удивляюсь, как ты могла так взбрыкнуть в свое время против воли предков… Ладно, не будем вспоминать прошлое и давай возвращаться на кухню. Судя по шуму, он там моет посуду.

Он действительно вымыл тарелку и, увидев их, быстро вытер мокрые руки о теперь уже свой свитер. Его лицо ничего не выражало. Темно-карие с бархатной поволокой глаза смотрели спокойно и без интереса.

– Давайте вместе пить чай, – с преувеличенной бодростью предложила Аня и, не дожидаясь ответа, достала из буфета третью чашку и сахарницу. – Александр…

– Лучше Саня, – перебил он ее. – Извините, но мне так привычнее.

– Саня так Саня, – прикрыла собой мгновенно стушевавшуюся подругу Люся. – Итак, Саня, у нас к вам деловое предложение. У Ани, ее, кстати, Анна зовут, а меня Людмила – ну это так, на всякий случай, вдруг вам будет интересно. Так вот, у Анны есть зимний дом в Репино, и, если у вас нет каких-либо планов на ближайшие полгода, вы бы не могли там немного пожить и заодно его охранять?

– Неожиданное предложение, – с видимым трудом выдавил он из себя после минутного молчания. – Вы меня не знаете…

– Вы себя тоже не очень хорошо знаете, – возразила Людмила. – Не могу сказать, что я в восторге от этой идеи, но, возможно, она и не так плоха, как кажется на первый взгляд. У вас будет крыша над головой. Раз в неделю мы будем привозить вам еду и все необходимое. Кроме этого, мы будем платить вам зарплату – пятьсот рублей в неделю. Но никакого алкоголя, наркотиков, друзей вашего круга и, соответственно, дам.

– Я не пью, – хмуро глядя в пол, произнес Саня и сразу, чтобы его не успели перебить, добавил, – и не употребляю наркотики. И еще, у меня, как вы изволили выразиться, «в моей среде» нет друзей и женщин, которые были бы мне интересны. Он замолчал и, еще сильнее ссутулившись, едва не уткнулся носом в чашку.

– Это можно расценить, как ваше согласие? – в голосе Ани проскочила жалостливая нотка, за что она тут же получила от подруги пинок ногой.

– Что я такого сказала?! – спросила она одними губами у Люси, бросив на нее взгляд, полный недоумения.

Та в ответ только постучала указательным пальцем себе по лбу, всем своим видом демонстрируя усиливающиеся сомнения в ее умственных способностях, и тут же расплылась в самой доброжелательной улыбке из всех возможных, увидев, что их «рыцарь» искоса с интересом наблюдает за происходящим.

– Вам еще чаю?

Ответом было отрицательное покачивание головой.

– Отлично. Тогда будем считать, что договорились. Саня, надеюсь, у вас нет таких жизненно необходимых вещей, без которых вы не можете обойтись. Я имею в виду, – тут же уточнила Аня, – у вас ничего нет такого ценного, за чем стоило бы вернуться туда… ну, где вы обитали раньше? Надо ли кого-то предупредить, что вы на некоторое время смените место жительства?