Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 57 из 60

Тогда пришла любовь, объявшая все вещи. Она была семечком, зацветшим в Уме. Только поэты, которые искали в своем сердце, могли найти ту связь, что соединяет то, что есть, с тем, чего нет.

Луч света тогда сиял надо всем, но никто не знал, откуда он приходит. Просто была сила воли наверху, семена и самотворящие силы внизу.

Но кто же на самом деле знает о том, как всё это стало? Кто испустил луч света, и откуда пришло творение? Боги пришли уже после творения. Значит, они не могут знать истоков творения.

От кого же тогда пришло творение? Было ли оно создано, или не было? Может быть, великий зрящий, на высшем из всех небес, может знать; но, наверное, не знает и он».

Возможно, что Бог — просто бессознательная сущность, сотворившая мир во снах и кошмарах. Всё приходит из этих бессознательных вод, но никто не знает, как или почему. Древние ведические поэты не могли объяснить этого, и может быть, не сможет и сам Бог. Возможно ли, что наша задача — помочь Творцу пробудиться от Его кошмара, и осветить тьму? Если Бог не может нам помочь, то может быть, мы можем помочь Ему, и, сделав так, обрести потерянную цельность.

Вглядываясь в глубины кристалла, и чистого, и туманного, полного движущихся огней, я, кажется, увидел лицо сестры Райаны, сливавшееся с лицом Брата безмолвия на дне камня. Через них текла древняя река творения и воды тайны, и я будто слышал их слова: «Не говори; не задавай вопросов. Закутайся в молчание своего сердца, ведь в нём и только в нём поэты могли найти связь, соединяющую то, что есть, с тем, чего нет».

Часть вторая: Из Гималаев в Анды

I. Лезвие Анд

В Чили лезвие клинка — это Кордильеры. Чили — узкая полоса земли, зажатая меж горами и морем. Голова ее в обжигающих песках северной пустыни, стопы — во льдах Антарктики, потому ей придется преодолеть эти две крайности, и взобраться на высочайшие склоны, чтобы не сгореть и не замерзнуть. Это сложная задача, и чем выше взбираешься — тем глубже пропасть.

В последние годы страна тяжко пострадала от землетрясений и стихийных бедствий; теперь она, кажется, дрожит в ожидании, в осознании попытки исправить свою судьбу. Ведь сегодня Чили — всё, что осталось после некоей гигантской катастрофы, разыгравшейся тысячи лет назад. Горы поднялись из моря, и море враждебно им до сих пор. В один из дней давнее противостояние моря и гор должно разрешиться. Если победят горы, то к западу от Чили появится целый континент, наверное, открыв руины Лемурии с храмами и дворцами, принадлежавшими лунным титанам. Если победит море — мы все будем затоплены, и старая история повторится. А сейчас красота Чили, и свет, что окружает здешние вулканы, подобны ауре прекрасной девушки — больной туберкулезом, и знающей о близости смерти.

Злой рок может быть преодолен лишь, если чилийцы начнут толковать свои ландшафты: как издревле показывает пример Индии, существует глубочайшее взаимопроникновение между душой человека и землей, на которой он живет. Чилийцу еще предстоит переоткрыть своих богов, укрывшихся в горах; ему еще нужно представить их свету и позволить обосноваться в своей душе. В настоящий момент существует лишь противоречие: величественная красота ландшафта причиняет человеку лишь страдания. Мы ошиблись в том, что пытались навязать этому ландшафту странных нездешних богов, и перенести сюда чуждую цивилизацию и культуру. Народы Южной Америки не европейцы и не азиаты, но в чём–то родственны обоим. Но до сих пор мы глядели на свой край лишь через призму ценностей Запада; наверное, чтобы придти теперь к равновесию, нам нужно принять у себя богов Индии и Тибета — в их собственных странах они уже оказываются изгнанниками. В доколумбовую эпоху в Чили не было развитой культуры, подобной культурам инков, майя или ацтеков; но душа Чили стара и могуча, и обнаруживается как в ландшафтах горных долин, так и в сущностной природе здешнего народа. В скалах Анд погребены титаны, и если мы, чилийцы, намерены выжить, мы должны стать новыми людьми — и нам нужно извлечь титанов из бездн наших душ.

Многие годы я ощущал значительность нашего отличия, цивилизацию нашу справедливо назвать христианством Востока. И потому я вовсе не чувствовал себя отступником, отдаваясь в Индии течению жизни, сделавшись будто одним из хинду, погрузившись в дионисийскую сущность этой легендарной культуры. Я знал, что со мной не случится то, что случилось со свами–датчанином, которого я встретил в Муссури, или французом Махатмой в ашраме Ананды Маи. Ведь я — человек Южной Америки, более того — чилиец, я принадлежу Тихому океану, и стена высоких гор всегда отделяла нас от Европы. С другой стороны, я не хинду и не азиат, и я знаю это. Наши ценности заметно отличаются: мы слишком индивидуалистичны, и мы также слишком христиане, особенно в той тонкой расовой прослойке, к которой принадлежу я — среди белых южноамериканцев. Что произойдет, когда вернутся индийцы, и цветные расы возобладают над нами, не знает никто. Но на этот процесс может повлиять та работа, что сегодня совершается в наших душах, и то, что мы обретаем в тяжелых паломничествах ото льдов Антарктиды к Гималаям. Возможно, что и мои усилия помогут рождению будущей души Чили и южного континента — если только всё не закончится раньше, новым затоплением Атлантиды.

Но цена, которую платит тот, кто формирует будущее — агония в настоящем; осознание разрушительности своих действий для нынешнего состояния. Всякий, кто отважился на долгое паломничество между двумя мирами, приносит себя в жертву и сам живет в полу–мире меж двух миров. Потому я не принадлежу ни миру сегодняшнему, ни завтрашнему — скорее, стою в каждом из них одной ногой. Я знаю, что никогда не смогу полностью вернуться ни к западной культуре, ни к религии моих предшественников; но я знаю, что не смогу принять и ничего иного. И я оказываюсь пойманным между ними, теряя себя. Но всё это может быть частью общего развития — ведь для того, чтобы был рожден новый мир, всегда было нужно, чтобы умер старый.

Чили — антипод Индии, и Анды в одном полушарии уравновешивают Гималаи в другом. Возможно, они и есть ида и пингала, размещенные справа и слева от сушумны, у основания хребта этого таинственного гигантского существа, называемого Землей.

Чили и Индия, кажется, таинственно связаны горами и огнями. Но, как ида и пингала, как Анды и Гималаи, они должны соединиться в некоей оккультной свадьбе, а их свидетелями станут неизъяснимые воды Тихого и Индийского океанов. Может быть, эта свадьба уже произошла в отдаленном прошлом, но после Рама потерял Ситу в джунглях истории. Однажды они встретятся вновь, а пока они остаются разделенными, землетрясения будут терзать нас.

Всё же, если один человек исполнит таинства в глубинах своей души — этого может оказаться достаточно. Ведь то, что внутри, также и снаружи, и один может спасти всех. Об этом говорит старая китайская пословица: «Человека, сидящего у себя в комнате, и думающего правильные мысли, слышно за сотни миль».

Я возвратился в свою страну и родной город, и гулял по улицам и старым площадям, которые знал с детства. По тропке, опоясанной весенними цветами, я взобрался на холм, с которого виден весь город. И шагая по улицам, я вспоминал своих попутчиков в других, давних прогулках. Я мог видеть их лица, слышал голоса, и вспоминал наши споры об идеалах поколения. Наконец, я остановился у старых ворот перед домом — здесь я жил раньше. Призраки родителей и предков вышли встретить меня. Оказалось, что я произношу строки Омара Касереса: