Страница 65 из 89
— Слишком грубо для Содружества и нерационально. Космопорт построить стоит дорого, а зачем он, если пользоваться им смогут лишь в Геруме? Он ведь будет нелегальным. Минералы, здесь добытые — очень редкие в Содружестве, ведь тоже нужно где-то сбыть. Корпорацию спросят: где их взяли в таком количестве? На Аорне? Предъявите договор с правительством планеты. Нет его? Эмбарго на поставки. Потому у нас идет война…
Максим задумался. В просмотренных газетах содержались ужасающие сообщения. Кашпирр бросил в наступление резервы, проведя тотальную мобилизацию. Под ружье решили ставить даже стариков и женщин. Ценой огромных жертв он, скорее всего, вернет Тангшер и выйдет на старую границу с Гардаром. На фоне этого два разрушенных города в нейтральных странах — просто мелочь. Гардар тоже объявил мобилизацию и призывает к ней союзников. Война перерастает в мировую.
— Меня тревожит эскалация конфликта… — начал он, упомянув о новостях.
— Не считай, что только из-за тебя, — сказала Хейша. — Ты — лишь повод. Дал толчок для обострения. Все готовилось задолго.
— Я, наивный, захотел войну остановить, — он горько усмехнулся. — Это все равно, что плюнуть против бури.
— Ты не одинок, — она качнула головой. — Я с тобой, и очень многие другие. Но внутри Союза нет единства.
— Кто-то хочет до победного конца? Причем — всеобщего?
— Вопрос стоит: за что воюем.
Макс вспомнил разговор на базе с «Зубром». Тот внятно объяснил, за что Союз сражается.
— Насколько знаю, вы Геруму объяснили: оставьте нас в покое и отсюда выметайтесь. Мы сами выйдем в космос и будем продавать добытое по галактическим ценам.
— Так повторяет официальная пропаганда. На самом деле есть другие точки зрения. Ты знаешь, сколько лет было Борюшу, когда погиб? Сорок. Со своим беспутным поведением он должен был выглядеть на шестьдесят. Но смотрелся он куда моложе — как твой ровесник. Технологии Герума…
— Доступные для рода Аюшей и им подобным?
— Вот именно! Ты как считаешь, наши люди отказалась бы жить до ста и чувствовать себя при этом молодыми? По справедливости, каждый житель Аорна должен получить доступ к медицине будущего. Что невозможно в изоляции.
— Законы Содружества разрешают доступ к этим технологиям?
— Частично и под их контролем — да. Запрет распространяется на технологии войны. Продвинутая медпомощь позволит возвращать в строй раненых, потому и ограничивается. Если не считать двойных стандартов. Благодаря тебе мы и надеемся поймать Герум на нарушении. Знаешь… У меня был муж, служил он в штабе фронта. Прошлым летом была попытка договориться с Коалицией о мире. В Кашпирр отправились командующий нашим фронтом с сопровождением из офицеров штаба. Мужа тоже взяли. Переговоры провалились, как позже стало ясно, это был обман. Переговорщики вернулись, но с той поры авиация врага с изумительной точностью гвоздила по нашим центрам управления, пока не погибли все участники той встречи. Муж — тоже.
— Идентификация по ДНК…
— Ты что-то знаешь?
Максим развел руками.
— Я — военный летчик, не медик, не биолог. На Земле могут довольно быстро определить принадлежность микрочастиц к конкретному человеку по ДНК. По волосу, слюне, частичке кожи. Твой отец сказал: Герум установит местонахождение любого на планете, владея его ДНК. То есть если генералы и муж твой выпили воды, оставив на стакане отпечаток губ, их ДНК враг получил. А дальше — дело техники. Ввести идентификаторы целей в компьютеры Гладиаторов…
— Хоть бы один из них заполучить… Поэтому ты так ценен. Твои показания об авионике их самолетов — свидетельство грубого нарушения законов Содружества. Надо, чтоб собралась критическая масса нарушений, а они заставят действовать даже слепоглухонемого консула.
— Он присылал киборга с вашим офицером взять у меня анализ ДНК.
— Тем все и кончилось, мер не последовало. Но надо действовать. Макш! У меня юридическое образование, но не по галактическому праву.
— Ты единственный юрист, с кем мне позволено встречаться?
— Выходит так. Наш способ покинуть бункер — составить исковое заявление на имя консула. На Аорне он арбитр по спорам между странами. Конечно, текст будут смотреть и править лучшие юридические умы столицы.
— Тогда все закончится. Даже то, окончания чего бы не хотелось, — вздохнул Макш.
— Не говори загадками.
— Какие тут загадки? Мне час назад твой отец поставил ультиматум: не строить тебе глазки и свалить с Аорна по окончании процесса у консула Содружества. Чтобы с глаз твоих долой.
— Твою же налево и во все дыры… — Хейша изумленно покачала головой. — Прости, окопные манеры выражаться. Не ожидала, хотя неудивительно. Мне двадцать семь и я вдова, а курю втихую от отца. Даже здесь — в решетку вентиляции. Вдруг он придет, учует запах?
— Лишит дочурку сладкого?
— Если речь о «сладеньком Борюше», то сейчас ты невероятно близок, чтоб мной овладеть. Назло папаше!
Сказала, но не двинулась. Не улыбнулась и не подмигнула. Вот и понимай, как хочешь.
— Я обещал твоему отцу… — Максим вздохнул. — Дал слово офицера. Я не Борюш, который трахал все, что шевелилось. Да и ты нисколько не походишь на подруг актера. Другая женщина.
— Какая?
— Не легкомысленная шлюшка, каких Борюш окучивал. Красивая, серьезная и умная. Оставим этот разговор — мешает говорить о деле. Ты принесла Устав Содружества?..
В том, что за ними наблюдают, Максим не сомневался. Он даже без труда обнаружил объектив, вмонтированный в коробку для сети. Нафига она здесь, в камере, с единственной лампочкой на потолке? Розеток нет… Микроскопической техники здесь пока не изобрели, глазок в коробке виден. Пусть гадский папа развлекается просмотром километров пленки, запечатлевшей, как они с юристкой работают над документами. Иногда касаясь невзначай руки партнера, но это не считается!
Он не спросил Хейшу, но был уверен: «Лубянка» принадлежит к изоляционистам. Консерватор, что тут взять.
Генерал приходил к ним ежедневно — на протяжении трех дней, пока работали над иском.
— Эпизод с бомбежкой командных пунктов, используя ДНК? — он уронил лист бумаги на колени дочке. — Вычеркните. Обвинение основано на предположениях. Ставит под сомнение остальные пункты, где хватает доказательств. Коалиция заявит: координаты предоставила агентурная разведка. И что мы возразим?