Страница 32 из 38
В христианстве споры о предопределении и свободе воли начались еще до возникновения ислама. Так, в пятом веке учение о свободе воли было осуждено церковью как еретическое, а его противник Блаженный Августин причислен к лику святых. Однако учение о предопределении не стало христианским догматом: в восьмом веке один из первых христианских критиков ислама Иоанн Дамаскин защищает учение о свободе воли, противопоставляя его вере мусульман в предначертанность всего сущего. После поражения кадаритов, а вместе с ними и более широкого культурно-религиозного движения мутазилитов, или «отделившихся», к которым принадлежал и средневековый рационалист аль-Джахиз, представление о «фатализме» мусульман стало все прочнее утверждаться в Европе.
Между тем дело обстояло не так просто. В мусульманской схоластической догматике, сложившейся в десятом веке и получившей название «калам» — «слово», этот вопрос так и не был решен. Один из создателей калама — аль-Ашари пытался отбросить крайности мнений кадаритов и джабаритов. Он разделял «када» и «кадар», придавая первому значение общего решения Аллаха относительно мира, а второму — частное применение этого решения относительно конкретного человека. И хотя аль-Ашари признавал, что человек создан Аллахом со всеми своими будущими поступками, он подчеркивал, что личность «присваивает» себе кадар как проявление воли божьей, воображая, что это он, человек, обладает и свободой воли и свободой выбора. Очевидно, что эта теория не снимает старые противоречия, выявленные кадаритами. Если воля Аллаха абсолютна, в чем же заключается моральное обоснование загробного воздаяния за земные поступки? Где различия между добром и злом?
По-иному отвечал на эти вопросы второй из основателей калама — аль-Матуриди. Опираясь на мнение своего учителя Абу Ханифы, он утверждал, что дурные дела творятся с соизволения, но не по желанию Аллаха. Согласно аль-Матуриди, человек сотворен со свободой воли и выбора; Аллах помогает ему в добром и «покидает его» в злом, воздавая ему по заслугам в загробной жизни. Но как соотнести свободу человеческой воли и всемогущество Аллаха? Ответа, естественно, не было дано.
Учение аль-Ашари получило признание в мусульманской религиозно-правовой школе шафиитов, учение аль-Матуриди поддержано ханифитами, но это не единственные точки зрения, существующие в исламе по поводу предопределения и свободы воли.
Простые мусульмане были далеки от схоластических споров, их представления о судьбе изменялись медленно, сохранив немало общего с кругом понятий доисламской эпохи. Чтобы узнать неведомое, часто обращались к гаданию, ворожбе, «черной» и «белой» магии.
Вера в ворожбу у арабов существовала издавна. Об этом упоминают Цицерон и некоторые другие древние авторы. Египтяне считают, что самые «сильные» колдуны происходят из Йемена; йеменцы, напротив, убеждены, что родина волхвов и кудесников — Египет и Северная Африка.
Существуют сложнейшая и запутанная классификация видов ворожбы и множество арабских слов для их обозначения, собранных и прокомментированных в объемистом труде современного арабского исследователя Тауфика Фахда. Главное разделение — на «духовную» магию, которую ислам считает настоящей, и на магию «природную», или «ложную», когда зрителя доводят до галлюцинаций с помощью благовоний и наркотиков.
Духовная магия бывает двух уровней — «высокая», или «связанная с Милосердным» (то есть с Аллахом), и «низкая», или «дьявольская». «Высокая» магия и есть «белая»: считается, что она преследует благородные цели, к ней прибегают благочестивые люди, пользующиеся поддержкой Аллаха, сонма небесных ангелов и добрых джиннов, исповедующих ислам. Сокровенные имена сил добра и обращенные к ним заклинания содержатся, как считает мусульманская традиция, в старых свитках и преданиях предков. Самое важное из этих имен — «величайшее имя», или сотое из прозваний Аллаха, известное лишь его посланникам и пророкам. Мусульмане верят, что оно в мгновение ока переносит человека туда, куда он пожелает, воскрешает мертвых и убивает живых и совершает прочие «чудеса». Рассказывают, что самые праведные из мусульманских вали («святых») владели тайной этого имени, а их сподвижники истово служили им, надеясь когда-нибудь узнать его тайну. Одного такого ученика вали послал передать по назначению блюдо, завязанное в платок. Конечно, по пути тот развязал узел и заглянул в блюдо: оттуда выскочила крыса и убежала. «Вот видишь, — сказал вали, когда ученик вернулся, не выполнив поручения. — Ты хочешь узнать величайшее имя, а тебе нельзя доверить даже крысу на блюде!»
«Низкая» магия во всем противоположна «высокой». К ней прибегают нечестивцы ради черных, дурных целей, а помощь им оказывают повелитель злых шайтанов Иблис и все его воинство. Между «белой» и «черной» ворожбой лежит целый спектр оттенков и переходов. Что же касается способов гадания, то, как уже говорилось, арабы чаще всего обращались для этого к камням, деревьям и птицам.
Камни, скалы, горы… Задолго до ислама аравитяне поклонялись метеоритам; один из них приобрел особую известность и в мусульманском культе. Это Черный камень, укрепленный в одном из наружных углов прямоугольного здания Каабы — посреди двора Большой мекканской мечети. Окруженный овальной рамкой из серебра, он стерт губами многих миллионов паломников, верящих в то, что некогда камень был белым, но почернел от грехов человеческих. Большие камни, напоминающие силуэты живых существ, становились племенными идолами. Им приносили жертвы, воскуряли благовония, у них просили совета. Арабские предания обычно связывают получение пророчества или откровения с пещерами или вершинами гор. Эта традиция подхвачена исламом, утверждающим, что за всю историю мира у Аллаха было 313 апостолов и 124 тысячи пророков.
Первым пророком называют Адама, который после грехопадения был изгнан из рая вместе со своей Хаввой — Евой и разлучен с нею. Мусульманская легенда рассказывает, что он очутился на острове Цейлон, а она — в аравийском оазисе Джидда. Только через сто лет им удалось встретиться близ Мекки, у горы Рахма в долине Арафат, где и в наши дни паломники совершают обязательное молитвенное стояние — вукуф. С тех пор, прощенные Аллахом, Адам и Ева жили счастливо, произвели на свет многочисленное потомство и были погребены у подножия другой легендарной горы — Абу Кубайс. По исламскому поверью, Ибрахим — Авраам первым призвал людей к почитанию единого бога и к совершению паломничества к Каабе. Для этого он поднялся на вершину Абу Кубайса, и вместе с раскатами его голоса Черный камень осветил мекканскую долину ослепительным светом (паломники свидетельствуют: на черной поверхности камня есть белая блестящая точка, «сверкающая, как мечта» и обостряющая зрение). Свет остановил джиннов, привлеченных призывом Авраама. Те места, где они застыли, обозначают границы «священной области» Мекки, более точно не определявшиеся.
Многие ритуалы мусульманского паломничества восходят к доисламским. Так, ночное бодрствование в ярко освещенной мечети, что стоит в священной долине аль-Муздалифа, перекликается с обычаем вызывания дождя, когда на горе, названной в честь бога-громовика Кузаха, возжигался ритуальный огонь. Известный обряд «побивания шайтана камнями» (паломники бросают 14 камней в две каменные груды, олицетворяющие дьявола, а затем еще 35 — в груду, расположенную на склоне ущелья, ведущего в Мекку) ученые связывают с языческим «побиванием солнечного дьявола», происходившим во время осеннего равноденствия, с тем чтобы ослабла жара.
Нух-Ной также считается в исламе пророком, но ковчег его, вместе с горсткой уверовавших в его пророчества, пристал не к Арарату, а, по одной из версий, к горе аль-Джуди, близ города Мосула в северном Ираке. Гора Абу Саур, чтобы спасти пророка Мухаммеда, бежавшего от преследовавших его мекканцев, обрела человеческий голос. В сочинении арабского географа девятого века аль-Азраки «Хроники Мекки» слова горы приводятся с полным доверием: «Приди ко мне, о Мухаммед! Ко мне, о Мухаммед! Я уже давала приют пророку, бывшему до тебя». И Мухаммед, услышав призыв, пошел к горе и проник вместе со своим спутником в пещеру через расселину шириною в две трети пяди и высотою в локоть. Ближневосточные предания изобилуют такими историями. Настоящая вера, говорится в них, способна отверзнуть уста камню и заставить сдвинуться гору. По всей вероятности, отсюда произошли метафоры: «камни вопиют», «он может горы своротить».