Страница 8 из 149
— Плохо ты кланяешься, Онушка, — нахмурился московский гость. — Вроде и низко, а будто кость обсосанную с миски кидаешь… Ладнова, мне твоих костей недолго едать. Второе! И дело это тоже Ярофейке поручено было, а он, подлец, не сполнил! Тренька, ты ведь должен был идти в земли богдойцев послом и убедить их хана замириться и давать ясак государю.
Чечигин, который было расслабился от долгого чужого разговора, резко вскочил и принялся мять шапку руками.
— Так, господине…
— А почто не ходил? — Третьяк опустил глаза и молчал.
— Да как же идти, Дмитрий Иванович! — влез Кузнец. — С прошлой зимы они на нас войною ходят. И воев у богдойского хана, говорят, тыщи. Ентими тыщами Шамшакан ихней уже Никанскую землю почти под руку взял. А та Никанская земля — это сорок городов, а людей тамо тьма. Ну, как таких объясачить?
— Ну, хорошо. Почему посол тут на дощаниках валяется, а не к хану на поклон идет?
— Война ж, — поник Онуфрий. — До богдойцев по Шунгал-реке дойти можно, но тамо дючеры живут. Они богдойцев родичи. В лицо нам низко кланяются, а спину покажешь — стрелу враз засадят. Не пройдет тамо посольство. Только с войском…
— Вот войну с богдойцами прекратить и надо! — стукнул дворянин кулаком по столу. — Передать их хану, что русский царь-батюшка могуч, что держава его велика. Что желает он мира и торговли. Ясно⁈
— Ясно, — спокойно ответил Чечигин. Он, кажись, уже принял судьбу.
— Тогда соберешь воев надежных пяток — и двинешь на Шунгал-реку. Грамоты нужные и дары хану я тебе дам.
Зиновьев повернулся к своим писчикам, отдавая распоряжения.
— Тренька, возьмешь с собой Протаса, — жарко зашептал Чечигину Кузнец. — Он лучшей всех тропы тайные находит… Только с чертьми теми не рискуй — жарко станет, сразу на Амур возвращайтесь…
Третьяк ответить не успел — Зиновьев уже уставился на шептунов из-под нахмуренных бровей.
— Что еще?
— Не гневись, Дмитрий Иванович… Но дозволь узнать: а что с Хабаровым?