Русь Чёрная. Кн1. Темноводье

Глава 16

Санька был безмерно благодарен хэдзэни за то, что те его приютили. Да что там — спасли они его. Беглец прекрасно понимал, что постепенно умирал. В диком мире он кое-как поддерживалсвою жизнеспособность, однако, медленно, но верно угасал. Истаивал, как свеча. Накапливал болезненность, которая рано или поздно прорвалась бы. Вряд ли, но, возможно, он дотянул бы до холодов, а там и издох. Без калорийной пищи, без теплой одежды. Просто в одиночку. Хэдзэни уж насколько великолепно знают здешние леса, но и они уверены, что одному человеку здесь жить нельзя. Лес поглотит любого.

Хэдзэни не только дали ему кров и еду. Они глаза ему раскрыли! Пустой, казалось бы, лес теперь стал для него гастрономом! Да не тем, советским, в котором на длинном прилавке лежали лишь два вида консервов. Нет, здешние леса, а, особенно, воды, полны богатства! В рыбалке Санька, по личному нескромному мнению, до зимы стал асом. Научился распознавать и находить десятки съедобных кореньев, ягод, грибов. Мог теперь найти дикий мед. Или тайник белки. Выслеживать зверя у него почти не выходило, убивать его — из лука или в упор — тоже получалось плохо. Но, прижмет голод — убьет. В этом робинзон был почти убежден. Просто в деревне удинканов о голоде он забыл.

Мудрый Кудылча научил его правильно ходить и плавать, более-менее читать следы и слушать лес. Как вести себя при встрече с Большим Родичем (причем, летом, зимой, весной и осенью с медведем надо было вести себя совершенно по-разному) или с лосем. Только, как вести себя с тигром, не учил. Охотник был уверен, что в одиночку человеку против большой кошки ничего не светит.

Санька научился подбирать огненные камни, заготавливать трут и мог за пару минут добывал огонь без всех этих ваших спичек. Даже без железного кресала, которое тут было редкостью. Пара минут — бесконечно долго для истинного хэдзэни, но Известь гордился и этим результатом.

Сколько всего из прошлой жизни оказалось совершенно бесполезным в этом мире! Пустое и ненужное. И как многому ему пришлось учиться. Долгие дни упорной учебы. Зато, когда белое покрывало обложило страну реки Манбо, найденыш уже был готов выживать. Род удинкан собрал ему по чуть-чуть зимнюю одежду, Кудылча сделал широкие лыжи на оленьем меху. Сам Санька сделал себе гарпун, лук и стрелы. Только железного ножа не хватало для полного счастья. Но такие ножи дорого стоят.

— Вот зимой добудешь сэпэ-соболя, весной продашь его шкурку на Манбо-реке — и будет у тебя свой нож, — утешал своего «крестника» Кудылча.

В принципе, был еще вариант проломить башку чванливому Вепрю. У того не нож был, а целое мачете. И кожаная куртка с нашитыми бляхами. И сапоги, явно не местной работы. Много барыша сулил проломленный череп Вепря. Но Санька не решился, ибо у местных так не принято. Они не были ангелами. Ругались, завидовали, дрались. Убить тоже могли. Но это была уже запредельная крайность. Жизнь в лесу приучала хэдзэни ценить каждого. Потому что только вместе они смогут здесь выжить. И каждый может пригодиться.

Даже непутевый чужак-найденыш, «Глупый, Как Ребенок» (так примерно понимали ундикан странное имя Саники). Даже его они не бросили. Не только из высшего гуманизма. Просто даже этот дурачок — ресурс. Который может пригодиться, поможет выжить.

И Санька изо всех сил хотел пригодиться. Увы, то, в чем у местных была нужда, он мало что мог сделать, а то, в чем был силен — хэдзэни нафиг не было нужно. Всё новое, всё странное, всё необычное — они просто игнорировали.

— Мы так не делаем, — говорили они, когда Санька советовал промывать раны кипяченой водой, делать бинты и тоже их кипятить.

Пускать ткань по повязки? Да глупый чужак с ума сошел! Ткани привозят с юга, они так же дороги, как железо. Кипятить воду долго, лишние дрова уходят. Так что и речной промоем.

Самое удивительное, что и так работало. То ли хэдзэни в ходе естественного отбора стали неуязвимы для всяких инфекций, то ли знали свойства самых невероятных трав — но у них необработанные раны почти никогда не гноились.

И так было во всём. Вот, например, железо. Его ведь можно не покупать, а делать самим. Правда, Санька смутно представлял, как это провернуть. Руду он в глаза не видел, хотя, слышал, что на Руси использовали болотную руду. Болот же в округе было больше, чем хотелось! Печи нужны сильно жаркие, вряд ли в простой удастся достигнутьнужной температуры. Но это вполне решаемые задачи! Надо только заняться. Искать, пробовать, извлекать уроки…

Но удинкан не станут этим заниматься. И другие хэдзэни тоже. Не поверят глупому чужаку, не захотят тратить время на непонятные дела, ведь каждый день надо делать понятные. Они даже цель толком не усвоят, потому что она не вписывается в их картину мира.

— Железо не делают, его выменивают на шкурку соболя или лису у богатых южан, — с улыбкой объяснит истину любой из хэдзэни глупому найденышу.

Века, а может быть, и тысячи лет они оттачивали свой образ жизни. И он идеально вписывается в существующие реалии. Люди реки довольны. Им хорошо. И только глупый чужак понимал, что условия меняются. Иногда внезапно, иногда почти незаметно. Могут случиться наводнение или особо стылая зима. Может тигр или шатун подрать зимой сразу несколько охотников. Или богатые южане перестанут покупать ценные шкурки, а захотят их просто отбирать. Или новое поветрие придет в спокойные земли. И во всех этих случаях маленькая полукочевая община (или многие общины сразу) попросту исчезнут.

Потому что не смогут, не захотят изменить свой «идеальный» образ жизни.

Косность.

Все эти мысли закружили Саньку долгой зимой. Когда ночи черны и бесконечны. Когда ничего нельзя не только делать, но и видеть. Вот и думаешь, время от времени подкладывая дрова в очаг. Дни же наоборот страшно коротки, и надо быстро всё успеть… И постоянно холодно. Сколько ни надевай на себя шкур, сколько ни заваливай очаги дровами. Хэдзэни зимой живут тесно, грея друг друга, приглядывая друг за другом. Удинкан даже выделили найденышу девку, чтобы лучше грелся. Ветка Черемухи была слишком маленькой, слишком костлявой, но доброй и смешливой, так что Санька грелся активно и с удовольствием.

Только и после этого зимняя ночь еще даже не думала заканчиваться. И приходили мысли. Самой страшной была мысль о том, что такая жизнь у него теперь навсегда. Каждый год одно и то же. Меняться будет только сам найденыш, незаметно превращаясь из юноши в старика. Хотя, до старости здесь дожить — это чудо.