Страница 26 из 149
Глава 12
Шаха стал периодически зазывать его на такие вечера. Поскольку даже ловкому картежнику, как Санька, нужны были начальные бабки, старший товарищ подкидывал ему какую-нибудь работенку. Причем, аховую: отвезти что-нибудь куда-нибудь или вообще подержать несколько сумок у себя дома с недельку. Известь не был дурачком, понимал, что там что-то незаконное, но его это мало волновало. Зато в кармане шелестели бумажки, с которыми можно было и сотню выиграть и даже больше!
А потом оказалось, что в мире есть еще и покер. Совершенно замороченная игра (сека Саньке больше нравилась), но в покере играли уже на другие деньги. А значит, это то, что ему и было нужно…
Да, ладно, что рассусоливать… Прекрасным майским вечером Шаха позвал Известь в «крутое место». Для того, чтобы «обуть лоха». Санька для такого дела выгреб все запасы — рублей 70. И поначалу быстро удвоил бабки. А потом пошла какая-то полоса неудач. Он стал волноваться, путаться в правилах замудренного покера. А Шаха на ухо сипел:
— Братан, не ссы, удваивай! Накинь сотку-другую! Да пох, что уже нету — ты же такие суммы за вечер выигрывал! Если чо — потом отдашь. Мы тебе верим.
В конце вечера, незаметно для самого себя, Санька оказался должен почти полторы косых. Новый приятель не соврал: лоха, действительно, развели. По дороге из «крутого места» эта падла еще и на Известь гнала, будто, он во всем виноват:
— Капец, ты подвел! Ищи бабки, пацан — этому типу нельзя не отдавать! Понял?
Санька кивал, а пальцы рук оледенели от страха. Где он такие деньги найдет? Сумма из каких-то фильмов про кровопийц-капиталистов! Да, если бы он во время игры понял, что, хотя бы, треть от нее должен — то тут же карты сбросил. Как они его так заболтали?
«Падла… Падла… Падла…» — в голове крутилось только новое имя Шахи. Но злиться на того можно сколько угодно, а деньги проиграл он сам. В карты. При людях. И отдавать надо.
Но как⁈
Это была самая бессонная ночь в его жизни. А наутро в педе его уже ждал «добрый друг Шаха» и с улыбочкой потребовал деньги. Даже уже не скрывал, что Санька должен именно ему.
— Я отдам, — с твердостью, за которой ничего не было, ответил Известь. — Только дай сессию закрыть. Я потом найду и отдам.
— Может, мне пять лет подождать? — заулыбался Шоха. — Короче так. С тебя талон на водку и курево. Это будут типа проценты за май.
— Да у меня ж нет! — изумился Санька. — Мне 18-ти нет, у меня вырезают их.
— У матери возьми. Или она пропивает сама?
За май талоны найти удалось. И за июнь. Но понятно, что вечно так отмазываться не выйдет. Да и талоны на алкоголь — это дефицит, который по итогу может дороже карточного долга выйти. Санька продал всё, что у него было, даже зимние вещи отнес на барахолку. Но в жестянке у него лежало чуть больше трех сотен. Корефанов можно попросить — те не бросят. Но что они дадут? Пару сотен, не больше. Матери говорить не стал. Она не поймет и будет права. Да и откуда у матери деньги? Ну, даст еще пару соток — а ему стыда на всю жизнь.
Когда в деканате объявили, что археологическая экспедиция все-таки состоится (деньги на нее нашли) и можно пройти на ней практику — он записался самым первым. Хоть на время свалить из города. Собраться с мыслями. Придумать что-нибудь. И это было правильным решением. Преподы копали неолит, находок было мало, но работа на лоне природе — это чистый кайф! Санька чувствовал себя в своей стихии и на раскопе, и в лагере. За хлебом в деревню отправляли тоже его, так как и с местными он тоже лучше всех общался. Не сразу, конечно, общение заладилось…
— Сашка, не ходи в лагерь, — особенно бледная без макияжа однокурсница Машка встретила его на проселке, когда Известь потел под сумкой с хлебом, закупленным на два дня.
— Чо это?
— Да там… твой дружок приехал.
— Шаха? — догадка сразу резко понизила температуру воздуха в окрестности. — С чего это?
— Он. С дружками. Ну, типа в гости приехал. Старшаки же часто приезжают. Кваса преподам привез. Нашим — пива. Но у всех про тебя спрашивает.
В животе заныло. Санька остро понял, что теперь его в качестве уплаты процентов отмудохают. И уже конкретно на счетчик поставят. Он же типа сбежал.
— Саша, — бледная Машка, не умевшая скрывать эмоций, вся зарделась. — Давай мне хлеб, я отнесу. А ты пока в сопках пересиди. Рано или поздно уедут же.
…И вот он сидит в зарослях шиповника, только усугубляя свое положение. Шаха от кого-то все-таки узнал, что Санька неподалеку, и с подручными активно обследует округу. Если они тут его найдут, без свидетелей… Известь тихо выматерился. Как же хочется отмотать жизнь назад и всё исправить! Да гори они пропадом, эти легкие деньги!
Внизу что-то хрустнуло. Санька встрепенулся и мелко-мелко, стараясь не хрустеть прошлогодней листвой, побежал дальше. «Надо в самые сопки уходить, — сдался он. — Там точно не найдут».
Наверху его ждал совсем другой мир, чем в речной долине. Тут даже трава была какая-то другая: густая, мягкая, отливающая легкой голубизной. А воздух — свежий, сухой. Тревога отступала, Санька всласть повалялся на травяном ковре и подумал, что без проблем даже переночует здесь — ночи были совершенно теплые, а синее небо дождя не обещало. Одна проблема — жрать хотелось нестерпимо. А лес в начале июля катастрофически пустой. Ягоды и орехи еще не созрели, сезон яиц давно прошел, грибы…
Известь машинально хлопнул себя по карману шортов, и медленно достал из него газетный пакетик.
Грибы. Ну… те самые. Целые заросли этих грибов Мишаня Хипан нашел в первый же день, едва они разбили экспедиционный лагерь. Прямо возле сортира, который его и послали копать. Поэтому сортир у археологов заработал нескоро, зато у Мишани на укромной полянке на ниточках сушилось полкило свежайших грибов, показывающих мультики. Хипан был твердо убежден: что легко пришло, должно также и уйти. А потому щедро делился своим промыслом с друзьями, старательно объясняя: сколько надо сжевать грибочков, чтобы не сдохнуть, а сколько — чтобы не спалиться преподам. Санька один раз уже попробовал, но было ссыкотно, и он зажевал совсем чуть-чуть. В итоге просидел два часа на дичайшей измене, потом отпустило, и он сразу пошел спать.
— Да уж, еда не ахти, — взглянул он на сморщенные кусочки. — Но хоть что-то.