Страница 134 из 149
Глава 63
— Сашкооо! — Санька обернулся на дозорное «гнездо» и увидел, как страж (из новых) сам себе захлопнул рукавицей рот, а потом принялся махать атаману руками, сделав круглые глаза.
— Ну, что… — пробурчал было Дурной, забравшись на вышку, скрытую среди сосен… но сам всё понял и, перегнувшись через перила, заорал вниз. — Гаси все огни!!!
По Амуру (еще укрытому льдом) шла армия. Бесконечно длинная змея тянулась с низовий вдоль дальнего берега, огибая неровности и редкие торосы. Еще очень далеко шла, но уже ясно, что там тысячи и тысячи людей и лошадей. Голова колонны только-только поравнялась с устьем Зеи, а хвост ее терялся далеко в сером мареве.
Дозорный и атаман завороженно смотрели на несметную силищу, которая шла уничтожать Кумарский острог.
«Надо же, как точно, — в очередной раз изумился беглец из будущего достоверности сидевших в его голове сведений. — Вчера только минул международный женский день — и вот он, Минандали нарисовался. Как раз к 13 марта он до Кумары и дойдет».
— Сколько же их там, Господи прости? — мелко крестился дозорный. — Цельная тьма!
— Да ну! — нарочито бодро отмахнулся Санька. — Ну, несколько тысяч всего. Не намного больше, чем наши под Ачанским городком разогнали.
— Не было меня под Ачаном, — вздохнул служилый. — Я опосля на Амур-реку пришел…
— Вот и меня не было. А казачки наши их в хвост и в гриву! Даже без нас! Представь, что теперь с нами выйдет!
Конечно, он привирал. Согласно источникам, у маньчжурского генерала Минандали была как раз тьма. То есть, десять тысяч воинов. Около тысячи настоящих богдойцев-маньчжуров, а остальные — местные народы. Войско это имело полтора десятка небольших пушек, зато ручного огнестрела — по минимуму. По счастью, корейские союзники-данники с мушкетами давно ушли домой.
В целом, для полка Кузнеца это войско стало бы серьезным испытанием в чистом поле, но вот крепость маньчжурам окажется не по зубам. Пушки малого калибра, сами маньчжуры привыкли к конному бою, а не лазанью на стены. Про местное ополчение вообще говорить нечего.
Собственно, что и подтвердила история. Санька точно знал, что Кумарский острог Минандали не захватит. Вообще, согласно официальным отчетам, русские в той осаде почти никого не потеряли. Это при том, что 20 казаков были захвачены и перебиты в первый же день, а сам острог подвергся многодневному обстрелу и двум штурмам.
«Что-то приказной там утаил» — вздохнул Дурной, но слишком об этом раздумывать не стал.
То, чего он так долго ждал, и к чему готовился последние полгода — случилось! А значит, пришло время действовать.
Дождавшись, когда бесконечная кишка богдойского войска, наконец, протащится мимо Темноводного, не заметив укрытого в глуби зарослей острога, он кликнул общий сбор. Тютя с пятеркой всадников отправились следить за войском, чтобы убедиться, что оно идет, куда следует. Всех осевших в острожке дауров и несколько казаков в тот же вечер отправили на север: звать союзников и Якуньку-ткача.
С Галингой и «северной федерацией» дауров Дурной договорился еще до зимы. Объехал все роды, говорил о возможном походе маньчжуров-богдойцев и предлагал совместную операцию против них. Разумеется, истинные размеры войска Минандали он скрывал, но дауры всё равно сомневались.
— Послушайте! Мы не пойдем на них войной прямо в лоб. Сначала их сильно потреплет войско Кузнеца. А потом, по уцелевшим, ударим мы.
Первым сдался Галинга. Очень уж его привлекала возможность ограбить маньчжурский обоз, в котором имелись обширные запасы пороха.
Порох и впрямь становился огромной проблемой. В Темноводном оставались жалкие крохи, новый отряд, возглавляемый тюменским десятником Нехорошкой Турносом, тоже привез мизерные запасы. И делиться ими новики точно не желали.
В поисках решения он обратился к Ивашке «Делону», и оказалось, что тот неплохо знаком с процедурой изготовления пороха. Как понимал и сам Дурной, проще всего было с углем. Ивашка только пояснил, что для пороха надо выжигать определенные сорта деревьев, да рассказал, как этот уголь молоть.
А вот дальше начались сложности.
— Селитра, сиречь, емчуга — это самая основа зелья порохового, ее надоть шесть восьмых от всего весу, — пояснил он. — И мы ее тут учинить можем.
Казак принялся в объяснения, а Санька выпучил глаза от того, насколько это производство странное и геморройное.
— Свалим в кучу все отходы и отбросы. Ты ж велел дерьмо лошадиное собирать в кучу — от и ево туда же. И сами туда — всей ватажкой — должны ходить. И гадить, и ссать. Особливо, ссать. В этой-то гадости емчуга и зарождается. Причем, важно, чтоб никакой воды в том месте не было. От дождя и снега надо его беречь, от талых вод отож. А как дозреет: всю эту гадость и землю под ей надобно выкопать и потом промывать водой. Да воду ту беречь — в ей емчуга и содержится. Выпаришь воду — на дне котлов комки мутные. То она и есть. Но эту емчугу еще чистить надо.
— Как?
— Новой промывкою.
— А сколько эти ямы зловонные должны зреть?
— Два года.
Санька только глаза закатил.
— А с серой что?
— Серы нужно менее всего — меньше одной восьмой от общего весу, — обнадежил атамана интриган. — Только вот на Руси ее нигде не добывают. Из земель немецких да турецких везут.
А беглец из будущего точно знал, где добыть. Та это сера или какая другая… но она точно есть на самом южном Курильском острове — Кунашире. Там находятся вулканы, вроде бы, действующие. А, может, и нет. Но сера там прямо на поверхность выходит — это точно. В годы второй мировой японские милитаристы ее оттуда вывозили. Наверное, для пороха — для чего же еще?
С новой бедой-задачей Дурной пошел к Старику.
— А скажи мне, Тимофей Семенович, могут ли наши дощаники по морю ходить?
Дед фыркнул.
— От ты Дурной, прости Господи! Да куда ж им по морю⁈ На второй волне опрокинутся. Знашь, какие там тороки бьют!
— Ну, не совсем по морю… По краешку.
— Эт что за краешки такие? — нахмурился Старик.
— Ну, смотри. Сначала надобно по Амуру спуститься до восточного моря. Там есть остров большой. До него по морю всего-то верст 20–30.
— Ну… это еще можно.
— Это не всё еще. Надо вдоль острова плыть на юг.
— Сколь?
— Не знаю точно… Верст 700–800, — беглец из прошлого точную длину Сахалина не помнил. — Но только вдоль берега!
— Огось!… Упокой тебя… Большой остров.