Страница 9 из 147
«Такая богатая земля, — вздыхал Дурной, сидя на носу дощаника. — А для них она не своя. Просто ничейная. Хватай, что плохо лежит, и плевать, что будет дальше».
Он давно уже сравнивал войско Хабарова (а после и Кузнеца) с саранчой, которая объедала всё на своем пути. Богатый обжитый край запустел за десяток лет. Онуфрий Степанович писал воеводам год за годом о постоянной «хлебной нуже», о том, что «людишек не стало», что давать ясак некому.
— Вот он что, правда, что ли, не понимает, что сам всё это и породил? — Санька уже начал вслух бормотать, разговаривая сам с собой. — Ну, в этот год ему еще удастся дючеров на Сунгари обобрать. А будущим летом он там уже никого не найдет. Шархуда не дурак, понял, что Минандали никого на разбил. И дючеров также переселил, как до того дауров… А Кузнец только руками разводил, да царю-батюшке отписки слал… Слёзные…
Дурной аж застыл, пронзенный воспоминанием. Вспоминал-вспоминал Кузнцовы отписки, да вдруг и вспомнил! Вспомнил загадочного сына боярского Федора Пущина! И впрямь приперся тот в Кумарский после осады, всего лишь с несколькими служилыми, что остались у него с Аргунской экспедиции. Мало, совсем мало сведений было про этого дворянина, но те, что имелись, теперь вдруг напугали Саньку. Да так, что заорал он не своим голосом:
— А ну, наддай, браты!