Страница 62 из 85
Фред изучил характер старика: его не надо ни о чём спрашивать, все расскажет сам.
Воронов несколько раз прошёлся по комнате, сел на диван, снова поднялся, выключил телефон.
— Вы не видели сегодня Шлитсена? — наконец спросил он.
— Нет.
— Советую не попадаться ему на глаза…
— Не такое уж он высокое начальство, чтобы бояться столкнуться с ним, даже когда он в плохом настроении.
— В плохом? Не то слово! В убийственном! Ужасающем! Попал как кур во щи. И кто? Шлитсен! Всех учит, всем даёт директивы, указания, а сам..
Воронов хохотал, от непомерного возбуждения топал ногами, похлопывал себя ладонями по бёдрам.
Фред знал — Нунке терпеть не может своего заместителя, Шлитсен очень не любит Воронова, а тот ненавидит Шлитсена и Нунке вместе взятых. И если Воронов сегодня так рад, значит, у Шлитсена действительно крупная неприятность.
Фред поднялся, налил стакан воды, подал генералу.
— Не воду — водку я буду сегодня пить! Напьюсь как сапожник. До зелёного змия!
У Шлитсена было уже несколько очень резких стычек с Шульцем, и каждая только увеличивала их взаимную неприязнь. Воронов это знал и, должно быть, именно поэтому сейчас пришёл.
— Да скажите вы, наконец, в чём дело?
Генерал сел, почти вплотную придвинув стул к креслу Фреда.
— А как же! Помните, перед вашим отъездом в Мюнхен я рассказал вам об операции «Прогулка», подготовленной Шлитсеном?
— Припоминаю в общих чертах…
— Речь шла о засылке большой группы агентов в прибалтийские районы Восточной зоны Германии Висмар, Варнемюнде и Росток. Вспомнили?.. Сославшись на ответственность этой операции, Шлитсен сам готовил ребят, сам снаряжал их в путь. Хотел, знаете, блеснуть, показать высший класс! Вы-де, мол, господин Воронов, олух царя небесного, а вот я… Поглядите, каких орлов отобрал, как их вымуштровал, как хитро составил план засылки… Особенно надёжной Шлитсен, да и Нунке, к слову сказать, считали группу, засланную в Росток под видом освобождённых из русского плена… Документы им дали — пальчики оближешь…
— Да, да, теперь отлично вспомнил… Вы мне тогда подробно рассказывали, — нетерпеливо перебил Фред, которому не терпелось поскорее узнать, что произошло.
— Ко всеобщему нашему удивлению в назначенный час связь с группами не смогли наладить.
— Тоже припоминаю…
— И вдруг недели три тому назад связь была восстановлена. И какая: регулярная, секунда в секунду.
— Вот это для меня новость!
— Шлитсен ходил гоголем! Думбрайту — подробная шифровка. Не знаю, что тот ответил, только Шлитсен ещё больше задрал нос. А «орлам» — все новые и новые задания…
— А что оттуда?
— Шифрованные ответы о том, что все выполнено. Просьба прислать ещё людей, поскольку объём работы увеличивается… Это немного обеспокоило Нунке. Тайком от Шлитсена от перебросил в восточную зону «Чёрного». Знаете? Ну, «Шварца».
— Первый раз слышу.
— Ловкий черт! Побывал во всех трех пунктах… Вчера вернулся.
— И что?
Воронов снова расхохотался.
— Провал! Все провалились, все до одного! Сидят, милашки, как чижики! — Воронов положил два пальца одной руки на два пальца другой — вышло подобие решётки, — и приставил к глазу. — Более того, явочные квартиры, подготовленные ещё покойным гестапо, тоже провалились: все как одна раскрыты. .
— Но связь? Она ведь была регулярной!
— Была. И регулярная. Только её поддерживала… советская контрразведка.
Теперь сдерживался от смеха Фред Шульц, хотя именно он имел полное право и смеяться и радоваться…
— Представляю себе, — комментировал Воронов, — вся агентура сидит в тюрьме, а высокочтимый герр Шлитсен даёт заданием за задание советской контрразведке! Помощь посылает! Чуть ли не пятую часть немецкого отдела школы переправил. Как вам это нравится?
Фред нахмурился.
— Не разделяю вашей радости, генерал, и, признаться, совсем вас не понимаю. Шлитсен, конечно, не тот человек, которому можно сочувствовать, я и сам его недолюбливаю, но ведь речь идёт не о нашем с вами отношении к нему, а о дорогом для нас обоих деле. Ведь это не Шлитсен пострадал, а дело! Как же вы можете…
— Прямолинейность мышления, Фред! Свойственная вам, немцам! А психология человека — вещь сложная. Человеческий мозг со всеми его извилинами это ведь настоящий лабиринт! С перекрёстками, тупиками, неожиданными поворотами направо, налево, назад… Взять хотя бы меня. Ненавижу большевиков? Ненавижу! Лютый враг для меня новая Россия? Непримиримый! Казалось бы, яснее ясного. Вреди, разрушай, взрывай, бей по самым уязвимым местам! Я это и делаю. А мысль, что руководила моими действиями, — скок, и куда-то в сторону! «Наши бесятся, услышав о том-то и том-то, а русские знай себе строят, знай наращивают мощь!» — злорадно шепчет какой-то голос. И при этом, заметьте, ненависть к моим бывшим соотечественникам не уменьшается, а увеличивается. Знаю, что занесу руку для нового удара, мечтаю, чтобы удар был смертелен! Вот и разберитесь в этой раздвоенности чувств. Мне как-то довелось видеть одного убийцу, который замучил собственную мать, а потом заливался слезами над её трупом. Может, думаете, фальшивил? В том-то и дело, что совершенно искренне рыдал.
— Это уже, господин Воронов, какая-то патология.
— А где граница между патологией и нормальным состоянием? В наш век…
В коридоре послышались шаги, и Фред быстро включил телефон.
— Очень обидно, что так получилось, — сказал Шульц, и нотки глубокого огорчения прозвучали в его голосе.
— Такой удар по школе! — вздохнул Воронов.
Дверь без стука открылась, и в комнату вошёл Шлитсен. Куда только делись его высокомерие и надменность. Он напоминал сейчас просителя, которому стыдно поднять глаза на своих благодетелей…
— Вы не знаете, Фред, куда именно и надолго ли уехал Нунке? — спросил заместитель начальника школы, напрасно стараясь скрыть волнение. — Вечером я отлучался и поэтому…
— В Фигерас. Я вчера дежурил, и он сказал, что едет в Фигерас… Когда его ждать, не решился спросить он был то ли взволнован, то ли сердит…
— Так и есть, верно, всё узнал! — вырвалось у Шлитсена, но он тотчас взял себя в руки. — Вас, кажется, зачем-то разыскивал дежурный, — обратился он к Воронову.
И Фред, и генерал поняли: это лишь повод, чтобы остаться с Шульцем с глазу на глаз.
— Неприятность? — осторожно спросил Фред, когда Воронов вышел.
Шлитсен опустился на стул, подпёр голову руками и уставился в какую-то точку на полу
— Большая! — наконец, выдавил он из себя. — Такой не бывало на протяжении всей моей карьеры… И если б действительно допустил ошибку или там небрежность! Перебираю в памяти мельчайшие подробности, малейшие детали и не могу найти ничего такого..
— Простите, герр Шлитсен, но я ведь не знаю, в чём дело!
— Да, да… я ничего не рассказал… Нарочно отослал Воронова, чтобы остаться наедине, и словно лишился дара речи… Прямо язык не поворачивается…
— Вы меня встревожили. Но если вам неприятно говорить об этом…
Прерывая свой рассказ нареканиями на неожиданное стечение обстоятельств, Шлитсен сообщил, что именно произошло. Фред слушал молча, время от времени сочувственно покачивая головой.
— И главное — не допускаю, чтобы кто-то выдал наши планы, — горячо убеждал Шлитсен. — Всю операцию мы планировали вдвоём с Нунке. Только впоследствии привлекли Воронова: работая ещё в царской разведке, он хорошо изучил балтийское побережье. Воронов пьянчужка, болтун, но даже в состоянии полного опьянения о таких вещах не обмолвится ни словечком. Опыт, приобретённый в течение десятилетий, выполняет в таких случах роль механического регулятора… Мы проверяли с Нунке… Итак, Воронов вне подозрений…
— А вы не допускаете мысли, что среди засланной вами группы был двойник, в своё время завербованный советской контрразведкой?
— Нет! — твёрдо возразил Шлитсен. — Все эти ребята проверенные, я знаю их не первый день, ещё со времён оккупации Украины.
— Понятия не имел, что вы были на Восточном фронте, — удивился Фред