В плену огня

— Сам донесу, — отвечает Андриан кому-то.

Сквозь дурман чувствую, как он сажает меня в машину. Голова клонится, снова посторонние голоса рядом, но я не улавливаю.

— Ксания… — руки у Андриана подрагивают. Теперь трясёт его? До губ дотрагивается прохладный край бокала. — Пей лекарство, — требует он. — Пей хоть каплю!

Я машинально глотаю. Нечто терпко-горькое разливается по языку.

— Ксани, ты как?

Начинаю радоваться факту спасения. Шепчу что-то, но меня не слышно. Улавливаю вибрацию машины и осознаю, что мы уже едем. Алмазов меня везёт куда-то? И тут вспоминаю, как он планировал предъявить меня своей семье. Ещё до заточения хотел. Как бы не воспользовался моей слабостью! Увезёт, а я и сделать ничего не смогу.

— Домой… Меня домой, — слабо прошу я, а потом до меня доходит, что Андриан не знает адреса. — Улица… — язык ворочается еле-еле.

Только не в особняк Алмазовых! Не могу предстать там в таком виде. А Демон ведь притащит, с него станется!

Андриан

Кажется, время прикинуться слепым и глухим. Глядя на Ксанию, испытываю острое желание утащить её к себе домой. И так ведь славно всё складывается: отключилась, не спорит, в целом в порядке. Выспится у меня, доктора приглашу, с семьёй познакомлю. Мне же нужно заботиться о невесте! Но Ксания шепчет адрес даже в полубреду, очевидно, догадываясь, о чём грежу я.

Вздохнув, выворачиваю на другую трассу.

— Да знаю, знаю я твой адрес, — ворчу не оставляющей попыток высказаться девчонке. Дом же купить хотел… Купил.

Ладно, доктора я, допустим, и в её дом приглашу. Набираю семейного врача прямо из машины. Не стану волновать Ксанию заселением ко мне в таком состоянии. Зато с её семьёй я прямо сейчас с удовольствием познакомлюсь. Прищурившись, хищно ухмыляюсь. О, да!

Глава 9. Пробуждение

Ксания

Тёплые лучи солнца скользили по подушке, по лицу, согревали лоб, щёки, уютно путались в волосах. А ещё нахально проникали сквозь веки, гоня сон. Я пришла в себя от этих ставных тёплых «поцелуев», и некоторое время лежала, не открывая глаз, наслаждаясь расслабленной истомой. Как славно! Как тепло! Уютно, мягко. Такое бывает только в собственной постели. Чуть приподняв ресницы, я убедилась, что действительно нахожусь в своей спальне. Лежу, закутанная в одеяло, как в кокон. И от этого вдвойне хорошо: я в гнёздышке. Не нужно никуда спешить. Нет ощущения холода и сдавливающих стен.

Стоп.

Я дома? А как же обрушение здания? И мы, запертые с Зазнайкой в каменном мешке? И… работа же ещё должна быть. Вроде как. Организм тоже резко проснулся и напомнил о естественных потребностях. Живот громко заурчал, а также было бы неплохо посетить ванную комнату.

Из своего убежища я выскочила пулей. Ощущения не обманули: я точно дома. Над кроватью покачиваются собственноручно подвешенные пластиковые «серебряные» звёзды — напоминание о папе и маме. Глядя на них, я вспоминаю настоящих родителей всегда, не только любуясь на ночное небо. А со следующим ударом сердца до меня доходит, что сегодня выходной. О работе можно не переживать. И… Зазнайка меня всё-таки послушался. Я дома. Дома! Он привёз меня сюда, а не к себе, как я боялась. Умиротворённо вздыхаю. Горячая признательность заливает душу. Андриан… Оказывается, он умеет быть понимающим, когда хочет.

Через секунду улыбка слетела с лица. Память стало заполнять событиями ужасного вечера. Наш сумасшедший бег по рушащемуся зданию, темнота, духота, страх. Звон стекла и обжигающая боль. Струйки крови. На руке ощущаю давление. Кошусь туда и вижу чистый бинт. Он заменил клок рубашки Андриана, и мне… жаль. А потом взгляд падает на прикроватную тумбочку, и челюсть сама собой отвисает. На ней, к моему огромному удивлению, под прозрачным пластиковым колпаком на белоснежной тарелке красуются изысканные сладости. Марципановые шарики, крошечные пироженки дивной красоты, украшенные свежими ягодами и капельками разноцветного шоколада. Засахаренные дольки цитрусовых; конфетки явно ручной лепки — я такие только в дорогущих магазинах видела! Всего понемножку, а в целом роскошный набор фееричных десертов. Ещё лучи солнца так дразняще скользят по аппетитным сладостям. Рот наполняется слюной, из глаз вышибает слёзы.

Я шмыгаю носом. Вчера, когда от боли и страха болтала без остановки, я рассказывала Андриану о своей любви к сладкому. Неужели… Дыхание останавливается. С другой стороны, так позаботиться обо мне могла сестра, устроив вкусное пробуждение. Вот только сладости не простые. Даже если бы я не знала их цены, в нашем районе таких просто нет! Да и к чему Стефании покупать такую дороговизну, когда она прекрасно готовит? Пусть не так красиво, но вкусно. Она скорее бы торт испекла, а не купила. Смотрю на необыкновенные сладости так, будто они прибыли с Луны.

— Думаешь, отравлены? — в комнате неслышно появляется сестра и улыбается, лукаво подмигивая. Стефи выглядит взбудораженной и одновременно довольной. Делает большие глаза, указывая взглядом на блюдо под колпаком. — Ты боишься их есть?

— Сестра, они… — с трудом сглатываю, комкая конец фразы. У меня язык не поворачивается спросить, откуда они. Кто их принёс.

А Стефанию уже несёт дальше, она возбуждённо шепчет, присаживаясь на кровать рядом.

— Ты вчера так напугала нас, Ксан! — заявляет она, легонько шлёпая меня кончиками пальцев по лбу. — Чертёнок! Когда мистер Алмазов заявился с тобой, бесчувственной, на руках, и застыл на пороге, шагнув из ночи, тётю чуть инфаркт не хватил. Она дышала, как рыба, выброшенная из воды. Всё не могла опомниться. Потом гналась за ним до нашей комнаты, потому что он тебя с рук так и не отпустил. Стонала, не случилось ли с тобой чего плохого. Твой босс на неё ТАК посмотрел, ну ТАК посмотрел, что она на полуслове поперхнулась. И даже в комнате тебя никому не отдал. Положил на кровать, сидел, врача ждал. И комнату нашу всё осматривал.

— О-о-о…

Стону. И стыдно, и приятно. И босс может ТАК посмотреть, верю.

— А потом что было?

— Потом тётя освоилась и попыталась начать вопить в своей обычной манере. На всю улицу. Ну, ты знаешь. Так он сказал ей что-то тихонько, что именно я не разобрала, меня как раз за водой на кухню отправили, и тётя замолкла окончательно. Побледнела, как снег. Она даже оправдываться перед ним начала, представляешь? Ну а потом мистер Алмазов заявил, что он твой жених.

— Что⁈ — я поперхнулась, не донеся крохотную пироженку со взбитыми сливками и карамельными «нитями» до рта. Как раз в этот момент соблазнилась, вознамерилась попробовать. Грех не оценить особенные сладости, что простой семье не по карману. Пластиковый колпак со звоном грохнулся на пол.

— Угу. — Стефи хихикнула. — Лицо тёти после бледности стало багровым. И заулыбалась, как шёлковая. Когда переспросила и убедилась, что не ослышалась.

— А Заз… В смысле, мистер Алмазов. Он ещё что-нибудь сказал?

Я хрипло прокашлялась.

— Сказал, что свадьба будет на этой неделе. Честно, Ксан, к чему такая спешка? Вы же не…

— Что? Нет! — яростно воскликнула я, заливаясь краской. — Просто он такой… Быстрый. Погоди, — до меня дошла оговорка, произнесённая ранее. — Ты сказала: он при всех заявление что жених, сделал. Кого ты имела в виду?

— Так он настоял, чтобы тётя позвонила маме и папе, не взирая на ночь. Повторил то же самое для них. Сегодня они приедут.

Ооо… Ууу… Я злюсь или в ауте? Этому Демону только волю дай! На один вечер… Всего один раз потеряла сознание, а он уже все делишки за моей спиной обтяпал! Я буквально ощетинилась от ярости. Рано, ох, рано я испытала к нему благодарность. Да ещё умиление при виде сладостей почувствовала! Я засопела, нервно засовывая выбранную пироженку в рот. И конфетку. И вот эту дольку. Ммм… Мгм. Мрррр… Да за такие сласти убить можно! Сестра, насмешливо улыбаясь, подсунула блюдо мне под нос. А я, в отместку, пристроила ей в рот другую пироженку, покрытую кофейным кремом и посыпанную фисташковой крошкой. Стефи в блаженстве закатила глаза.