Страница 56 из 66
По приблизительным подсчетам, военная компания условно окупилась. Условно, потому что, даже имея много золота и серебра, купить то же самое продовольствие, поросят для увеличения поголовья свиней, или закупить товары повседневного спроса, просто неоткуда. Европа страдает от неурожаев еще больше, чем мы и готова платить большие деньги за зерно, товары же мы и сами производим еще и лучшие, чем зарубежом. Можно закупить в Англии те же колесные плуги, они показали себя с хорошей стороны, можно и химию заказать в Германии, но это то немногое, куда могут пойти деньги, если не на людей. И то, расточительно, так как и сами после войны сможем немало произвести сельскохозяйственного инвентаря, да и с химией все не так уж и плохо. Даже среди булгар-беженцев были, как я узнал из последнего письма с поместья, химики и они уже начинают вплотную работать с немцами, привезенными мной годом ранее. Рассчитываю, что получится отличный симбиоз знаний и практик. Ну а я выберу наиболее лояльного, и переведу часть одной из книг по этому, безусловно, важному, направлению. Глядишь, и бездымный порох изобретут, но это влажные мечты.
Ранение Ярослава было болезненным, но отнюдь не фатальным. Как я понял с объяснений лекаря, у него психологическое и физическое истощение и выздоровление будет более интенсивным, когда он будет регулярно спать и есть, без напряжений и цейтнота. Но вроде бы такая возможность, ненадолго, но складывается.
- Боярин-воевода, - прервал мои размышления подскочивший ратник. – Там хана живого нашли, тяжкий он, но еще Богу душу не отдал.
Направляемый ратником, я поспешил в один из шатров, где укрытый ковром в дальнем углу, где можно было и не заметить, лежал некий азиатского вида пленник. Руки у средних лет мужчины в кандалах, он был одет в растрепанную, но явно дорогую одежду, были связаны, лицо имело следы побоев. Человек хрипел и смотрел туманным взглядом.
- Кто ты? – задал я вопрос на монгольском языке и получил бурчащую, невнятную отповедь на языке, которого я совершенно не знал, но по легенде должен.
Это был некий знатный, очень знатный араб, по крайней мере, те перстни, которые были на пальцах у этого человека, говорили о его значительном статусе.
Штирлиц был, как никогда близок к провалу. Я же всем говорил о том, что долгое время прожил среди арабов, но языка, как оказывается, не знаю. Было дело, что я единожды избегал встречи с арабскими купцами, чтобы не засветиться, теперь отвертеться не получится. Однако Нечая тут нет, как нет и самых близких мне людей, знающих легенду о бедном мальчике, лишившегося отца и получившего образование на Востоке, откуда и новинки. Поэтому риски быть разоблаченным снижались.
- Джелал…Дин, - расслышал я в череде неизвестных мне слов.
- Ахренеть, вот это рояль в ковре, - проговорил я тихо, чтобы никто, кроме пленника не слышал, сдержать эмоции было сложно.
- Десятник! Сего хана привести до моих особых подвод и охранять его особливо, токмо подалей от Субедея. Да и лекаря клич, - принял я решение, осталось только с исполнителем определиться.
Решение было простым и корыстным – продать ценного пленника, или его ликвидация, но не бесплатная. Пусть решает Джучи, что для него лучше, но за одну и ту же цену. Этого хотелось бы продать не за деньги, а то, что будет более ценным. Джелал-ад-Дин был прямым соперником именно хана западного улуса, так как претендовал на сердце владений Джучи – Харезм. Думаю, что пятнадцать тысяч баранов, караван, как минимум, из тридцати подвод специй, договор о поставках марганца и хотя бы пять подвод чая – та позиция, с которой можно торговаться. Но задешево отпускать деятельного сына последнего легитимного правителя Хорезма, который может собрать войско и, пока жив, тревожить Джучи.
Ни золота, ни серебра я требовать не стану, хватает металлов, да и специи и в голодные годы продам в Европу по хорошим ценам. Марганец же, надеюсь, найдут, он есть во владениях Джучи, жаль только описание минерала прилагается, а не образец. Были сомнения требовать и коней, но их-то как раз очень много, была бы возможность прокормить такое количество в лесистой местности на родине. Итак, насыщение тягловым скотом крестьян, как и воинской школы лошадями, требует серьезных трат на прокорм и отведение значительных посевных площадей под овес.
Вопрос с Угедеем и другими ханами так же решился – они были мертвы, только Талай и ушел. Запоздалая погоня вернулась через три дня с опущенными головами – не удалось настичь и нарвались на отряды башкир, которые, видимо пользуясь полным хаосом, так же решили поживиться. Башкиров разбили, но след потеряли.
Через неделю, после сражения, в поместье отправился большой обоз из почти тысячи подвод и почти десяти тысяч коней с пятью тысячами баранов и волов. Даже при голоде, в моих поместьях на белковой диете можно будет прожить больше года, но овцы нужны были для шерсти, а волы для строительства.
А еще через два месяца прибыл гонец от Джучи, который уверил, что выкуп и за Субедея и за Джелал-ад-Дина в пути. Первый нужен в лучшем виде и при лучшем оружии, с почетом и эскортом, второй же должен быть гарантированно умерщвлен, что гонец и должен засвидетельствовать лично.
Интермедия 8
Младший брат среди всех наследников великого Чингисхана, Талай сидел в шатре Джучи. Это был один из, пожалуй, всех родственников, кто не считал хана западного улуса незаконным сыном великого монгола. По крайней мере, Талай никогда не позволял себе подобные высказывания, чем заслужил уважение со стороны Джучи. Это знал и младший брат, который, вместо того, чтобы бежать в исконно монгольские великие степи, пришел к своему брату с жалкими остатками некогда великого войска.
Всего удалось собрать чуть меньше тысячи воинов, и даже их не смог привести Талай, так как русичи настигли их и чуть не разбили, удалось сбежать. Это не были те враги, которые разбили великое войско, а другое войско, мобильное, злое, проходящее огнем и мечом по всей некогда Великой Булгарии.
И сейчас Талай, за долгие почти три недели бегства по кругу ото всех, наконец, не беспокоился о своей жизни, он доверял Джучи, знал, что тому не нужны земли на Востоке, которые принадлежали Угедею и ему, Талаю.
- Расскажи брат, пока слуги достают из глины корову, как погибли славные воины и ханы – братья наши, - повелел, именно, что повелел, а не попросил, хан.
Джучи упивался победой. Своей победой, но чужими руками. Он не был столь фанатичным в преданности к отцу, и его наказы всегда осмысливал, а не слепо исполнял. Чингисхан был более прямолинейным, чурался подлой хитрости, в отличие от своего сына. Но своего ли?..
Теперь Джучи – единственный хан монголов, который имел реальную силу. Конечно, можно в степи набрать еще одно войско, может и большее, чем то, с каким Угедей пошел войной на булгар. Но это войско нужно оснастить, вырастить и выдрессировать коней, выучить молодняк и лишить монгольские степи последних защитников.
- Братья, наши, - на последнем слове Талай сделал ударение, чем угодил Джучи. – Погибли, как герои. Они возглавили атаки и в первых рядах вели воинство. Субедей же, как я знаю, оказался в плену у воеводы князя урусов, который разбил войско степи.
Джучи напрягся. Такие повороты в политике ему не нравились, сильно много связано с деятельностью боярина Корнея. Три дня назад хан уже отправил первый караван на Русь, в котором были бараны и часть требуемых специй. А все для того, чтобы получить отрубленную голову Джелал-ад-Дина и стать, наконец, законным правителем и для жителей хорезмийских городов, которые готовы признать власть Джучи, но не делают этого, пока жив наследник их последнего шаха. Отправил хан и выкуп за Субедея, которого и сам хотел послать в степь. Пусть он, вместе с Талаем, занимается наследием Чингисхана. Пусть ведут монголов к Западному морю, сам Джучи не станет в этом участвовать, ему хватить сложностей на пути создания своего государства.
- Как думаешь, брат, а зачем Субедею идти в степь? Он решил мстить русам и булгарам? – спросил Талай, отпивая из глиняной пиалы кумыс.