Страница 52 из 66
Между тем, русичи уже могли начинать более активные действия, перегруппировка прошла быстро и качественно, численно еще больше увеличив воинство православное, если бы часть ратников не привлекли к несвойственной для них деятельности…
Так, великий князь не спешил закончить войну. И в замедлении крылась та самая проблема, которая задевала и меня и многих – посевная. Мы срочно отправляли воинов на помощь в посеве полей, не всех ратников, но треть точно. Две недели они должны помогать тиунам в поместьях, а после вернуться в войско. Наступали сложные времена, когда урожаи станут катастрофически малыми и необходимо минимизировать предполагаемые потери. Тем более, что стратегические запасы расходовались неимоверными темпами, большое войско невообразимо много употребляло провианта, а кормиться на булгарских землях было нечем, сами волжане сжигали свои хлебные амбары, чтобы только не достались завоевателям.
Не только армия съедала накопления, беженцы так же стачивали продуктовую безопасность. И не поделиться было нельзя, по крайней мере в моем поместье этого не поймут. Дело не только в имидже, но и, пусть и нелогично это звучит, в рациональности. Дело в том, что в Унже были люди, которые занимались тем же, чем во Владимире Нечай, отбирая наиболее нужных для будущего развития мастеров, или привлекая к работам в полях. В суздальское и унжанские поместья отбирались и расселялись в основном ремесленники, которые должны будут в будущем стать частью промышленного потенциала, но пока были без еды и крова.
Были среди булгар-беженцев и те, кто умел владеть оружием или же состоял в различных воинских формированиях. Из таких людей на базе воинской школы началось формирование дружин, чтобы сами же булгарцы принимали участие в освобождении своей родины, ну или в процессах вхождения их земель в состав Великого Владимирского княжества. Но родину беглых воинов, именно так, с маленькой буквы, как никто не собирался наделять независимостью. В истории этой страны уже была зависимость от Хазарского каганата, вернем к истокам волжан. Только вместо хазар будем мы.
В течение мая мы наблюдали, с каким отчаянием и самоотверженностью бьются восставшие булгары, соединившиеся с еще не разгромленными отрядами регулярного войска, за свое будущее. Русские дружины не вмешивались в побоище и отговаривались занятостью, все же изредка помогая, если становилось очевидным поражение волжан.
Филиппу приходилось постоянно находиться, на юге, чтобы не пропустить войско Джучи на север. Хан западного улуса несколько раз пробовал «на зуб» наши войска, но постоянно отступал при первых же серьезных потерях. Ярослав уже хотел решать проблему Джучи, но тут буртасы отказались выполнять договоренности с русичами и Ярослав, вместе со своим тестем Мстиславом Удалым гоняли степняков по всем волжским степям.
Да, пришел на помощь Мстислав Киевский. Таким вот странным образом именно тогда, как владимирцы одержали ряд побед и длинные обозы с трофеями и награбленным поплелись в города Северной Руси. Бывший тесть пришел с тремя тысячами конных ратников и по своему вкладу в общее дело был, пусть и в богатых одеждах, не больше тысяцкого.
Мстислав, как потом стало известно, рассчитывал в благодарность за свою «помощь» утвердить патриаршую кафедру не во Владимире, а в Киеве. Приводил множество, не безосновательных, аргументов. И то, что Киево-Печерская лавра – центр русского православия, что Киев – мать городов русских и много еще чего, вплоть до того, что Киев ближе всех городов к Царьграду. Но, не добился ничего киевский князь от Ярослава, который полностью переборол в себе некий трепет перед бывшим тестем и даже страх. Владимирский великий князь сидел свою мощь, понимал, что может смести Мстислава, как песок у крыльца дома. Зачем же идти на уступки? Правильно, незачем. Казалось, Мстислав после отказа уйдет к себе и начнет строить козни и интриги, но нет, проглотил обиду Удатный, остался. Мудр к старости стал киевский князь, понял многое, пусть и не сам стал объединителем Руси, но уже почти смирился, что поддержит Ярослава, почти… Если у зятя не сточится такое воинство, то придется…
К июню стало очевидным, что восстание булгар подавлено в большинстве очагах народного сопротивления и началась новая фаза войны с монголами.
- Корней, дай мне еще тысячу конных, и я пройду по Волге и выжгу всех степняков, - восклицал Ипатий.
- Друг, у тебя уже и так три тысячи бойцов, куда еще? – ответил я.
- Да, Иване привел армянского и грузинского молодняка – храбры, мотивированы, но учить их еще и учить. Отдай мне воинов Трапезунда – катафрактариев, - сказал Ипатий, а в глазах читалось «ну пожалуйста».
Так-то друг кремень, но, как и многих сильных мужчин, женщина проламывает бреши в его невозмутимости. Вот и сейчас, Ипатий не просит за абстрактных воинов, но хочет заполучить себе в подчинение конкретные отряды тяжелой конницы из Трапезунда – родины своей невесты. И я знал, что тут не обошлось без влияния тех же представителей одного из осколков Византии. Ипатием уже стали манипулировать через красавицу.
- Ну, куда тебе катафрактарии? Тяжелая конница для встречного сражения. Твоя задача – удар, отход, - привел я аргументы против уже принятого положительного решения, так, больше для самоубеждения.
- Ты же прекрасно понимаешь, что с ними я могу проламывать практически любую оборону монголов в поле. Разведка работает хорошо, нарваться на крупные силы нам не грозит, тем более, что и сейчас прекрасно знаем, что степняки формируют два кулака для последующих ударов – на тебя и великого князя. Филипп только может обидеться, он Угедея не интересует, - усмехнулся друг.
- Ладно, только пороха, сколько ты хочешь, не дам, запасы стремятся к нулю. Еще два боя и все, бесполезные игрушки, замедляющие колоны на марше, - сказал я и сделал глоток монгольского чая.
Было интересно попробовать этот напиток, но долго не решался, настолько чай на бульоне выглядел отвратительно. А тут, буквально два дня назад смогли перехватить монгольский караван из десяти повозок и полусотни навьюченных коней. Там и были ингредиенты для этого пойла.
Сдержать рвотный позыв я смог, но вылезшие из орбит глаза, нет. Ужасно невкусно и неоправданно остро. Специально захочешь сделать самый отвратительный напиток, — и вкус будет лучше, чем то, что я выпил.
- Ну и зачем эксперименты? – спросил через смех Ипатий.
- Врага изучаю, его вкусы и нравы, - откашливаясь, ответил я.
- Так что, даш? – проявил настойчивость друг, быстро подавив свое веселье.
- Бери шесть сотен, да конных язычников забирай. Они в войске только раздражители. Никак не успокаиваются, уже треть моего войска вместе с крестиком носят обереги, так и до отхода от православия недалеко. А церковники волнуются. Один поп даже обещал мне отозвать лекарей-капелланов, - сказал я, выливая остатки монгольского чая на землю. – Но есть условие. Возьмешь к себе Юрия и хорошенько расскажешь ему о своей деятельности, с отрядом, естественно. Пусть пацан понимает все сложности войны и ее разновидности.
В начале июля мы присоединились к Ярославу, который «бил копытом» и хотел уже поскорее закончить всю компанию, тем более, что тревожные новости поступали с Руси. Погода взбунтовалась и заливные дожди, которые доходили и до нас, резко сменялись неестественной жарой. Были даже ночные заморозки. Получалось, что и с учетом отличного зерна, прошедшего многолетнюю селекцию, мог случиться голод. Я очень надеюсь на овощи и прежде всего картошку, но и ее еще не достаточно засеяно, чтобы накормить всю Русь, да и этот овощ распространять можно только после обучения специфике его выращивания. А то могут и на солнышке подержать до озеленения клубней и употребить после этого, как следствие, - отравление.
Печальным известием стала кончина князя Вячко. Воин, много сделавший для Руси, даже когда у других и мыслей не было действовать, умер от какой-то болезни, которая мучала князя полгода минимум. Он никому не говорил о недуге и до последнего был на ногах, управляя своим Рижским княжеством и куя оружие победы, периодически занимаясь выгодной торговлей. Теперь же в Риге и вообще том регионе будет проблемно, авторитет Вячко был незыблемым, на нем держался и союз с эстами, и много торговых проектов завязаны на покойном. Брат Ярослава, Святослав отправился в Ригу, чтобы не допустить проблемного развития событий. Но после отбытия полоцкого князя вставал вопрос о самом Полоцке, где теперь не было правителя в связи с отъездом, и Литва, в лице Миндовга, отправившегося от поражений, может воспользоваться ситуацией.