Страница 45 из 66
Основной поезд обозов Ипатий догнал через день. Пришлось еще вначале дороги обнажать саблю, чтобы порубить дезертиров, которые уже нашли, кого пограбить. Это был сводный отряд, скорее банда, из русин Полоцкой земли, псковской и примкнувшим к ним десятком латгалов. Это все поведал один ватажник, временно оставленный в живых после лихого, но крайне неудачного, набега на банду ипатьевских головорезов.
В войске было не все так однозначно, и дезертирство могло достигнуть катастрофических масштабов. Но об этом есть кому думать, Ипатий же шел хулиганить к Угедею.
Когда невеликое войско Ипатия, в сравнении, конечно, с тем которое ушло, входило в унжанское поместье, чтобы пару дней отдохнуть, пополнить припасы, повидать жен и охочих баб, встречавшие люди безмолвствовали. Командир не сразу понял причину такой угнетающей обстановки, но пока никого не спрашивал. Уже чуть позже Ипатия осенило – люди думают, что это все выжившие воины, остальные погибли.
- Правь сюды, малой, - выкрикнул он парня лет четырнадцати, который остановил сани, груженные дровами, и грустно смотрел на проходящих бойцов, кого-то высматривая сред них.
- Да, боярин, спаси Христос, - произнес парень и, стянув шапку не подобострастно, но с почтением поклонился.
- Ты едь до люда честного, да обскажи, что вои наши одолели супостата и гонят его, а мы возвернулись, дабы снеди взять, да зброю обменять, - сказал Ипатий и заметил, как засияли глаза парня.
Кобылка, тянущая сани с дровами лихо развернулась и под свист возничего, роняя чурбачки, рысями пошла в сторону ближайших построек.
Два дня, которые были даны войнам на отдых, Ипатию пришлось выполнять роль и управляющего, и главного рассказчика, и интенданта. Это хлопцы мылись в бане, да с женами и подругами миловались, Ипатий работал. А как можно было отказать Божане и детям Корнея в рассказе о героизме их отца и мужа? Или людям, нескончаемым ручейком, приносящим и шубы, и тулупы, и валенки с шапками и шкурами, не говоря уже о припасах? Уговоры, что это бессмысленно и что нам нужно значительно меньше, да и заготовлены уже в магазинах все припасы, а больше не увезти, не действовали. Пришлось процессы направить в нужное русло и собирать большой караван в сторону движения войска Ярослава, но только для унжанских воинов. Собралось шесть десятков подвод, так что пришлось просить помощи у наместника Гаврилы в Унже, да и присутствующие тут купцы из Ростова проявили гражданскую сознательность и одолжили пятнадцать телег с лошадями.
Вопрос стал с Жадобой и его людьми. Они уже два месяца как прибыли для участия в операции по разграблению эмира, но боевые действия зимой не предполагают действия, свойственные речным ушкуйникам. Однако, большую часть и этих морских пиратов Ипатий решил привлечь к делу. Во-первых, у них был свой обоз и достаточное количество подвод и саней – было время подобрать возничих и умелых не столько воинов, сколько ремесленников-плотников и копателей. Задачи, которые будут стоять у ушкуйников, были в доставке в Унжу трофеев, подвод, при затяжной операции, они же и будут инженерами при сооружении ловушек и организации засад. Привлекалось более пяти сотен человек, остальные четыре сотни через месяц уйдут вновь хулиганить в Балтийском море и наниматься на сопровождение торговых караванов, чтобы от своих же собратьев и защищать купцов.
Уйти из поместья оказалось сложнее, чем совершить многокилометровый переход, но Ипатий справился. И только в пути, где-то на подходе к Городцу получилось расслабиться и заняться привычными делами по отработке навыков диверсионной работы, а не ненавистными управлением и организацией.
Обоз, который двигался вдоль притоков Волги в сторону западной границы Булгарии, увеличился на половину минимум. Нашлись и среди воинов Ипатия рачительные хозяева, которые брали и дополнительную пару обуви и не могли пройти мимо теплой шубы из отлично выделанных шкурок куниц, белок, бобров, лисиц с подкладками из овчины. В таких одеждах и пятидесятиградусный мороз был не страшен.
Главным грузом, который особенно охраняли, были корабельные пушки, установленные на сани, с измененной конструкцией для возможности устойчиво, но с откатом, закрепить практически ручное орудие.
Две недели переходов и первая встреча с монгольским объездом. Чудом получилось не войти в контакт. Засветиться преждевременно, было никак нельзя. Потом долгая и изнурительная разведка местности, в том числе и с помощью примитивных подзорных труб, ну и девайс на шее Ипатия – бинокль, изрядно облегчал и без того трудную разведку – снега немело по брюхо рослому коню.
Монголы старались лишить возможности подойти ближе к своим войскам, используя, как минимум пятнадцать постоянных разъездов полусотен и сотен. Исправно, насколько это можно было организовать в Средние века, работала охрана с постами и караулами. Серьезный противник с высокой дисциплиной и выучкой. Ипатий заприметил, что даже на марше, монголы не перестают тренироваться и проводят что-то похожее на учения с привлечением до пяти сотен ратников одномоментно.
Попаданец удивился осознанию того, что русичи в истории материнского мира умудрялись как-то сдерживать орды степняков, даже нанося серьезный урон, как в битве на реке Воронеж, но в другой реальности, или при обороне Казельска. Нет, русичи не чем не уступали в воинском искусстве своим противникам, даже превосходили многих, но в монгольской армии Ипатий увидел единый организм, который присущ в некоторой степени ближней дружине князей, но никак не всему, часто разношерстному, войску.
Первая интересная потенциальная добыча была замечена после грандиозной битвы булгаров и войска Угедея севернее Самарской луки. И были это не монголы, а драпающие волжане. Если в этом пафосном обозе был даже не эмир, то точно кто-то очень важный. Крытые павозки, расшитые золотом и запряжённые четверками лошадей. Уже на охране можно было поднять немало средств, так как гвардейцы, сопровождающие богатый обоз были в дорогих доспехах с золотыми вставками. Можно будет уже, наконец, сформировать первый поезд с трофеями на родину. Богатые одежды, вьючные лошади с каким-то добром, сами кони, великолепные скакуны туркменской породы, все в дорогих красных сапогах с богато украшенным камнями оружием.
Сомнений, что делать, не было и оставалось только подготовить атаку. В лихой набег на почти три сотни воинов булгарского вельможи пошли пять сотен всадников Ипатия. Было бы и больше, но остальные отряды имели собственные задания и находились в более чем дневном переходе в противоположную сторону от объекта.
Добыча оказалась зубастой. В ходе продуманной и лихой засады, гвардейцы, как именовал для себя воинов-булгарцев, разделились на мелкие группы менее, чем из половины уцелевших, и стали болезненно огрызаться, пока три самых вычурных крытых повозок с тремя десятками воинов спешно убегали.
Выстрел! И один из возниц на передовой повозке падает под колеса своего транспорта. Выстрел! И его напарник опадает на спинку своего рабочего места, роняя вожжи. Понадобилось еще пятнадцать выстрелов, чтобы полностью выбить всех желающих взять управление повозками. Особо ретиво обслуга, а после и воины, пытались увести подальше вторую повозку с булгарским гербом, больше похожем толи на корейские иероглифы, толи демонстрацию букв «и» и «игрик».
В это время ратники Ипатия, наконец, смогли выделить полсотни воинов в погоню за удалившимися повозками, но очаги сопротивления все еще оставались и к дороге уже выдвинулись пушки.
Лучшие воины Руси, коими, несомненно, являлись ратники Ипатия, с трудом одолели гвардейцев. Потери русичей составили двадцать три убитых и почти пятьдесят раненых. Ипатий относился еще более серьезно, чем Корней, к медицинской службе и в его отрядах были обязательно воины, которые проходили обучения лекарскому искусству в его проявлении военно-полевой хирургии. Находясь вдали от клириков и морализаторов, тела покойных не раз подвергались вскрытию с подробным объяснением от Ипатия азов медицины, которые для местных были откровением. Поэтому больше половины раненых будут спасены, а треть из них в скором времени встанет в строй.