Леди без страха

Второй со своими иберийскими друзьями обнаружился в библиотеке. Молодые люди со всем возможным тщанием изучали фамильную оккультную библиотеку рода Дарроу, хотя что именно могли понять из старинных манускриптов Де Ла Серта, лично я не представляла. Там ведь весьма сложный, вычурный и архаичный язык, через который даже отцу приходится продираться с огромным трудом.

Вероятно, молодые люди искали что-то по магическим контрактам. Брат вообще куда больше меня доверял книгам, я же чаще полагалась на изустные предания, наверно, сказывалось цыганское воспитание. Мало кто из рома грамотен, знание передается среди вольного народа от учителя к ученику без бумажных посредников, поэтому каждый из моего второго народа подлинный кладезь знаний. А одна шувани так и вовсе стоит целой библиотеки.

— Ева, ты куда-то собралась? — удивленно спросил Второй, видимо поняв что-то по выражению моего лица.

Я кивнула.

— Верно. Я пойду к тете. Попрошу у нее совета, а заодно еще и развеюсь по дороге. Сам понимаешь, как я устала за последние дни. Иногда мерещится, что потолок на меня давит.

Эдвард всполошился.

— Первая, ты ведь все еще недостаточно здорова для длительных прогулок. Отпускать тебя…

Вероятнее всего, он желал сказать "одну", но ему удалось вовремя смолкнуть. Потому что воспитанные молодые леди, разумеется, нигде одни не ходят, только в сопровождении хотя бы слуг. Прогулки в одиночестве для Евы Дарроу — совершенно невозможно. И Де Ла Серта точно не нужно знать о том, что я могу где-то бродить безо всякого сопровождения.

— Что со мной может случиться у тети? — пожала плечами я, чувствуя, как сил у меня прибавляется от одной мысли о возвращении в табор.

Взгляд брата выражал "все, что угодно", но Второй, разумеется, промолчал, не желая раскрывать мою тайну перед чужаками. К тому же вряд ли мне следует напоминать Эдварду, что ничто на улицах столицы не может по-настоящему мне угрожать. Уж кто-кто, а я отпор дать была готова всегда.

— Ты хотя бы можешь пообещать мне, что будешь осторожна? — взмолился Эдвард, беря меня за руку.

Оба Де Ла Серта выглядели на редкость изумленными. Разумеется, им было невдомек, почему обычный визит к родственнице вызывает столько эмоций в душе моего близнеца. Им и в голову не могло прийти, что леди Ева Дарроу переоденется в цыганское платье и уже в облике Чергэн пойдет прямиком в табор.

Спустя два часа цыганка Чергэн вышагивала по столичным мостовым, шурша длинными цветастыми юбками, звеня бесконечными ожерельями и браслетами и стреляя по сторонам черными глазами. Добропорядочные горожанки привычно прятали за юбки детей, явно желая скрыть их от моих глаз. Конечно, вот идет рома, или сглазит драгоценное дитя или вовсе украдет, чтобы он нищенствовал вместе с ней по дорогам Альбина. К цыганам всегда относились с предубеждением, но благодаря незримому вмешательству моего отца в столице рома не подвергались гонениям и полицейские не пытались любое преступление повесить именно на рома. И все равно в облике цыганки я предпочитала не задерживаться рядом с торговцами или богато одетыми леди или джентльменами. Во избежание. Потому что цыганка.

Меня словно магнитом тянуло к стоянке табора рядом с торговым кварталом, сердце пело от радости и предвкушения свободы и счастья, ноги готовы были пуститься в пляс в любой момент.

Как можно сравнить танцы под цыганскую гитару, под пенье моих братьев и сестер из табора с расшаркиваниями на балу со всевозможными светскими повесами, которые, глядя мне в глаза, про себя перечисляют список приданого, которое щедро отсыплет мой отец тому, кто станет моим мужем.

— Эй, красавица, — окликнул меня до ужаса знакомый голос. Слишком знакомый.

Но скажите на милость, как? Как Де Ла Серта оказался на моем пути? Я ведь точно оставляла его в собственном доме под присмотром Второго.

Вот уж точно злой рок.

Я оглянулась. Не только старший Де Ла Серта, но еще и Теодоро. Вот же незадача.

Разумеется, я собиралась игнорировать Мануэля, учитывая его последний разговор с Чергэн. Мне однозначно не стоило разговаривать с иберийцем, так что для надежности я прибавила шаг, чтобы до меня точно не удалось добраться.

К несчастью, Мануэль Де Ла Серта и его брат решили, как всегда, проявить настойчивость и поспешили следом за мной. Заодно я выяснила, что не иначе как чудом иберийцы начали разбираться в закоулках столицы не хуже меня, и в итоге молодым людям удалось зажать меня с двух сторон: Мануэль выскочил спереди, а Теодоро оказался сзади. Выглядели эти двое как чрезвычайно довольные собой охотничьи псы, загнавшие, наконец, лисицу.

— Ну куда же ты, красавица? — вполне дружелюбно поинтересовался старший Де Ла Серта, улыбаясь до ушей. Очевидно, собой он был весьма доволен.

Не знаю, чего ожидали от меня джентльмены, но я решила не облегчать задачу Де Ла Серта, не произнося ни единого слова. Пусть сами говорят, если так уж сильно желают побеседовать с простой цыганкою.

— Ну не хмурься так, Чергэн, не хмурься, — чрезвычайно ласково обратился ко мне Мануэль, и так захотелось ударить его, что сдерживалась я только из последних сил.

Цыганская кровь закипала, требуя отмщения за пережитое унижение.

— Прости уж меня, красавица. Вспылил тогда. Зря тебя обидел.

Брови Мануэль Де Ла Серта трогательно свел, словно ребенок, вымаливающий у матери прощение за разбитую вазу. Только дело-то было вовсе не в вазе, а у меня не имелось ни одной причины проявлять к сыну иберийского посла даже малейшую снисходительность. Признаться, за последние недели он меня успел изрядно измучить. Настолько измучить, что порой не хотелось даже видеть лицо Де Ла Серта.

А ведь горечи дать выход было никак нельзя.

— Что же ты молчишь? — снова попытался завязать разговор со мной Мануэль.

Я горделиво вздернула подбородок вверх и попыталась просто обойти живое препятствие. Стоит затем скрыться в толпе — и ищи ветра в поле. Второй раз я не позволю себя вот так запросто поймать. В последний момент меня схватили за плечо и развернули к себе лицом.

Да Де Ла Серта совершенно ополоумел. Любого другого я бы уже ударила как следует. Хорошо, не любого и не за все, но все-таки…

— Убрал бы от меня свои руки. Сэр. А то мало ли чего, — процедила я, сквозь зубы, опасаясь только лишь того, что цыганская кровь возьмет верх, и гнев вырвется наружу разрушительной бурей. А гнев ведьмы — вещь поистине страшная.

— Ну, прости меня, красавица, прости. Дурно тогда поступил, признаю это, — продолжил тем временем распинаться Де Ла Серта, улыбаясь так сладко и разглядывая при этом меня так… липко. — Но ты же умница, ты не станешь гневаться на меня, правда?

Я продолжала молчать, размышляя, как бы отвязаться от докучливого знакомца и добраться как можно скорее до табора. Уж туда-то ни один гаджо не рискнет сунуться без приглашения, а если ему еще и открыто угрожали расправой… Цыгане ведь могут просто сорваться с места и уйти, дорог на земле много.

К сожалению, Де Ла Серта не задумывались над тем, что связываться с цыганами может быть опасно даже для людей состоятельных и облеченных властью.

— Прости меня, Чергэн, — даже с некоторым намеком на искренность снова принялся вымаливать мою благосклонность Мануэль. — Ты же добрая славная девушка, ведь так? Ты не станешь злиться на дурака слишком уж сильно. Помоги мне, Чергэн, я в смертельной опасности. Ты ведь это и так знаешь.

Я вздрогнула и взглянула прямо в глаза человеку, в которого имела несчастье влюбиться. Наши глаза встретились, и пришлось судорожно размышлять о том, что же происходит. Мы с братом, и — что куда важней — отец, уже взялись за спасение Мануэля, однако теперь ибериец через нашу голову пытается просить помощи у цыган. С которыми не так давно умудрился рассориться. На удивление "мудрый" поступок.

Выходит, Дарроу Мануэль больше не доверяет? Но ведь, по его мнению, Чергэн — любовница Эдварда, значит, может все рассказать ему. О чем вообще думает Де Ла Серта? Все-таки иберийцы не так и умны и дальновидны. Верно, в мать пошли. Та тоже не отличалась особой рассудительностью и последовательностью в своих поступках.