Дневники: 1925–1930

Если я хочу избежать этого в будущем, то рекомендую, во-первых, непрерывную мозговую деятельность, чтение и планирование; во-вторых, систематическое приглашение в дом гостей (это возможно, если Нелли покорна и в хорошем настроении); в-третьих, повышенную мобильность. В следующем году я, возможно, организую себе поездку к Этель Сэндс. Имея собственную машину, я буду более мобильной.

Но всегда возникает вопрос, а хочу ли я избежать уныния. Отчасти оно является результатом уединения и представляет интерес с точки зрения психологии, чего не хватает обычному состоянию работы и счастья. Прошедшие 9 недель дали возможность погрузиться в глубины сознания, что немного опасно, но очень интересно. Весь остальной год приходится обуздывать и контролировать (рискну сказать, успешно) эту странную непостижимую душу. Когда она берет верх, хотя ты напуган, истощен и мрачен, это, говорю я, ужасно странное ощущение. В нем есть некая острота, которая кажется мне очень важной. Ты как будто спускаешься в колодец, но любая сказанная в лицо правда – и ты падаешь вниз. Там, на дне, я не могу ни писать, ни читать, но продолжаю существовать. Я есть. Тогда я спрашиваю себя: кто я? И получаю более честный, хотя и менее лестный ответ, чем на поверхности, где меня хвалят сильнее, чем следует. Но похвалы пройдут, а я останусь один на один с этим странным состоянием до конца жизни. Я рада, что нахожу его таким интересным, хотя и крайне неприятным. К тому же я могу приложить усилия и быть куда более внимательной к чувствам Л., чтобы лучше поддерживать наш обычный уровень близости и легкости общения – уровень, который, по-моему, ни одна другая пара, так долго состоящая в браке, не достигает и не удерживает.

30 сентября, четверг.

Хотелось бы добавить несколько замечаний о мистической стороне этого одиночества – о том, что остаешься наедине не с самим с собой, а с чем-то вселенским. Именно это пугает и возбуждает, когда оказываешься в глубоком унынии, депрессии или скуке, что бы это ни было. Видишь проплывающий вдалеке плавник. Какой образ поможет мне передать то, что я имею в виду? Думаю, такого не существует. Самое интересное, что в своих мыслях и чувствах я никогда прежде не сталкивалась ни с чем подобным. Если судить трезво, жизнь – очень странная штука; в ней заключена суть реальности. Я часто испытывала это в детстве; помню, как не могла переступить через лужу, потому что думала: как странно – кто я? И все в таком роде. Но писательством я ничего не достигаю. Все, чего мне хочется, – передать свое странное состояние ума. Рискну предположить, что это может послужить толчком к написанию еще одной книги*. В настоящее время мой разум совершенно пуст и свободен от идей. Хочу понаблюдать и понять, как зарождается идея. Хочу проследить весь процесс.

Сегодня я опять была подавлена из-за того, что Вита не приехала (и в то же время испытала облегчение); пришлось держать стремянку для Л. в саду, когда мне хотелось писать или мерить платье Нессы; немного переживала, что оно не очень удачное.

Но я откладываю проблему одежды в долгий ящик по следующим причинам. У меня есть дешевая повседневная одежда и хорошее платье от мисс Брук; к тому же мне легче переносить ограничения, когда нужно писать и быть расторопнее, чтобы зарабатывать; держу пари, что смогу обеспечить себе дополнительные £50 в год на свои причуды. Я больше не позволю пальто за £3 сводить меня с ума по ночам, перестану бояться обедать вне дома из-за того, что «мне нечего надеть». Более широкий и смелый подход – вот что мне нужно. Тут я подхожу к вопросу о порядке и т.д., как запасливая хозяйка. Скоро, уже на следующей неделе, у меня не останется времени на уныние и самоанализ. Только и буду слышать: «Когда я могу прийти и увидеться с вами?». Бетти Поттер515 уже интересуется.

Теперь мне надо поразмыслить над своей книгой критики.

* Возможно, «Волны» или «Мотыльки» (октябрь, 1929)

Вулфы вернулись в Лондон 4 октября; в дневнике Вирджинии нет никаких записей вплоть до 30 октября.

30 октября, суббота.

Только и буду слышать: «Когда я могу прийти и увидеться с вами?» – буквально сбывшееся пророчество, хотя и сделанное в унынии и одиночестве в Родмелле. Понедельник – Оззи Дикинсон516, среда – леди Коулфакс, четверг – Морган, встреча с Абелем Шевалье517, ужин с Уэллсом ради встречи с Арнольдом Беннеттом; с пятницы по понедельник – Лонг-Барн. Неделя пролетает, ускользает как песок сквозь пальцы; гнев, страдание, радость, уныние, эйфория смешиваются друг с другом; я, как обычно, поле битвы эмоций; попеременно думаю о покупке стульев и одежды; отчаянно ищу способ внесения правок в роман «На маяк»; ссорюсь с Нелли (которая сегодня должна была успеть на дневной поезд, потому что я соврала насчет телефона) и так далее. Морис Бэринг и Ситуэллы присылают мне свои книги518; Леонард работает в поте лица и теперь занимается тем, что называет «перепиской»; дела издательства идут, но немного со скрипом; миссис Картрайт ушла с моими очками – «я нахожу содомитов такими же скучными, как и обычных мужчин», – и сейчас, должно быть, готовит мою книгу к печати. Все эти вещи сменяют друг друга в поле моего внимания. Между делом я думаю (отмечаю это, ибо слежу за тем, как рождается новый роман) об одинокой женщине, размышляющей над книгой идей о жизни. Эта весьма расплывчатая мысль приходила мне на ум раз или два – она обыгрывает мое настроение в Родмелле. Это будет попытка найти нечто мистическое или духовное – то, что существует вне нас.

Еще мы ездили в Кембридж на выходные и останавливались в «Bull519»; тема отеля очень интересна. Многие люди из Маклсфилда [город в Чешире] говорили об автомобилях. Матери казались мне жалкими и стыдливо смотрели на своих сыновей, словно стесняясь возраста. Передо мной открылась целая жизнь: отец, мать, сын, дочь. Вино пьет только отец. Огромный мужчина, как бы символизирующий могущество, сидит в кресле. «Папочка, тебе будет в нем ужасно неудобно», – говорит девочка, которая и сама немалых размеров. Мать, сущая тростинка, сидит с закрытыми глазами; я часами представляла себе характеры горничных. Запомню ли я хоть что-нибудь из этого?

Потом Госс520 представил Виту в «Royal521». Я никогда прежде не видела, чтобы вся иерархия литераторов была выставлена на всеобщее обозрение. Эдмунд Госс – главный атрибут этого мероприятия, а уже потом – ряды за рядами старых пышных вдов, чьи мужья были профессорами, специалистами по насекомым и, несомненно, заслуженными преподавателями; все эти люди, попивавшие чай и представлявшие разные слои пригородного общества, пропитанного литературой, были, по словам милой Виты, «полыми людьми»522. Свое обращение она зачитала печальным, угрюмым тоном школьницы; ее живое лицо зажиточной женщины, выделявшееся из-под черной шляпы в конце прокуренной мрачной комнаты, выглядело очень аристократично и напоминало музейную картину за стеклом. Перед ней заискивал маленький щеголеватый бакалейщик Госс, который постоянно поворачивался к ней, чтобы сказать очередной комплимент или критику в адрес большевиков своим ироничным голосом, который, казалось, все сильнее отталкивал от него и сгущал атмосферу респектабельности в зале с роскошными красными портьерами. Там были Вита, слишком невинная, чтобы все это замечать, Гедалла523 и Дринкуотер524. Я не жалею о своем дичайшем и наиглупейшем высказывании, даже если оно хоть немного подпортило эту помпезность. Но нет нужды уточнять, что ни одно мое слово не возымело никакого эффекта. Госс еще переживет нас всех. Как у него это получается? И все же он со своей ироничностью и придирчивостью казался каким-то неловким. Внезапно появилось нечто вроде черного коврика – оказалось, это леди Госс525

515

Элизабет Майнерцхаген (1892–1948) – амбициозная, но не очень успешная актриса; одна из пяти сестер Бобо Мэйр (см. 12 февраля 1927 г.). Их мать была одной из девяти сестер Поттер (другая – Беатриса Вебб). Бетти Поттер – сценическое имя Элизабет. Несколько лет назад ВВ пыталась помочь Бетти, когда у той были мысли о суициде (см. ВВ-П-II, № 1235).

516

Освальд Иден Дикинсон (1868–1954) – младший из двух братьев Вайолет, работавший барристером, а в 1912 году ставший секретарем Совета по контролю психических расстройств и умственной отсталости при Министерстве внутренних дел. Он жил с сестрой.

517

Абель Шевалье (1868–1933) – французский критик английской литературы. 4 ноября он читал в Кингс-колледже на Стрэнде лекцию на тему «Некоторые тенденции современного французского романа», а председательствовал там Э.М. Форстер. Согласно записям ЛВ, в тот же день они «ужинали с Гербертом Уэллсом, Арнольдом Беннеттом и Бернардом Шоу».

518

Помимо романа «К» Морис Бэринг подарил ВВ следующие свои книги: «Стеклодув и другие истории» (1910), «Панч и Джуди и другие эссе» (1924), «Дафна Адин» (1926), «Кошачья колыбель» (1926). 2 октября Осберт Ситуэлл прислал ВВ свою книгу «Перед обстрелом» (1926) с подписью «Дорогой Вирджинии от автора с трепетом». Сачеверелл Ситуэлл подарил ВВ свою книгу «Все лето за день: автобиографическая фантазия» (1926).

519

Некогда находившийся на Трампингтон-стрит отель (теперь от него остался только фасад), в котором Вулфы останавливались 23–24 октября, когда после ужина с Мейнардом Кейнсом ЛВ читал доклад в Кембриджском обществе еретиков.

520

Сэр Эдмунд Уильям Госс (1849–1928) – английский писатель, поэт и критик.

521

Королевское литературное общество – престижная литературная организация.

522

Во второй половине дня 27 октября Вита Сэквилл-Уэст прочла лекцию в Королевском литературном обществе на тему «Некоторые тенденции современной английской поэзии. Свое выступление она закончила строками из стихотворения Т.С. Элиота «Полые люди».

523

Филипп Гедалла (1889–1948) – английский барристер, популярный в свое время историк, писатель-путешественник и биограф.

524

Джон Дринкуотер (1882–1937) – английский поэт и драматург.

525

Эллен Госс, урожденная Эппс (1850–1929), – художница.