Фея Лоан

- Глупенькая, это орехи. Их едят. Ам-ам, - показал, взяв один орешек.

- Это кушают? Точно? - удивилась.

- Хаимон, - заверил, повторив за ней. Эя засмеялась:

- К-ха йэмоунс.

- Йэмоунс - ам-ам. Еще бы знать на каком мы языке изъясняемся.

Девушка взяла щепотку орехов и попыталась сунуть в рот Семену.

- Нет, сама кушай.

- Ку-усшай, - повторила и заулыбалась довольная. Забралась на постель, поджав под себя ноги, похлопала рядом, приглашая мужчину. - Кусшай тий, йиа.

- Ну, вот, прогресс на лицо. Ты уже неплохо говоришь по-русски, - сел Семен, подтянул девушку к себе, чувствуя патологическую потребность ощущать ее рядом с собой, обнимать, чуять тепло ее кожи под рукой, прохладу волос. - Йэмоунс.

Фея начала лакомится орехами, периодически запихивая в рот Семена зерна, а тот любовался ею, ласкал взглядом, боясь вспугнуть лаской наяву. Пальцы осторожно поглаживали ткань рубашки и немного волновали Эфию, но не настолько, чтобы отвлекаться от вкусной пищи.

- Похоже на моколи. А у вас моколи растет?

- Понятия не имею, о чем ты. Жалко. Хочется узнать, что же тебя тревожит, что нравится, чем занималась, кто родители. Мама, папа…

- Мама? - встрепенулась Эя, услышав единственно известное ей слово из земного языка. - Мама Алэна. Тий ага-ага? - закивала: знаешь ее?

- Алена. Чудесное имя. Но я ее не знаю. Странно у мамы твоей русское имя, а тебя назвали Феей.

- Эйфия.

- Эйфея? Не подходит, а Фея в точку.

- Тий мама? - ткнула в него пальчиком.

- Мою маму зовут Анна. Красиво, правда? Гордо. Она святое. Наверное, единственно святое, что у меня было. Теперь еще ты есть, - улыбнулся.

- Ана.

- Анна. Аннушка.

- Анусха.

Семен рассмеялся и легонько по носику девушке пальцем шлепнул:

- Дитя ты и есть дитя. "Ануска". Как же тебя в секту залететь угораздило? Куда твоя мама Алена смотрела?

- У меня замечательная мама. Она, как и ты, землянка. Папа коренной флэтонец. Он крестник Модраш, император. Может, вы понравитесь друг другу? - вздохнула: хорошая мечта, но процент ее исполнения критически мал. - А когда ты мне сейкап вернешь?

- Забудь, - нахмурился.

- Сапут? - это через час, два, завтра, никогда?

Семен отобрал у девушки опустевшую кружку, кинул на раскладушку.

- Забудь.

- Брось, отодвинь, избавься?

Дверь в комнату два раза подпрыгнула, на третий гостеприимно распахнулась, роняя табурет. Фея вздрогнула, Семен недоуменно уставился на Петра.

- Ужин готов, барин, - отвесил ему парень шутливый поясной поклон.

- Петь, я тебя головой стучать не просил.

- Я ногой. Чтоб не промахнуться, - щедро улыбнулся Самрин.

- А-а-а, - усмехнулся и обратился к девушке. - Пойдем ужинать, нежная моя. Все равно чувствую, покоя сегодня не будет.

- Сем, если она нимфоманка, значит, мужчину себе сама выбирает, да? - потащился за Колмогорцевым и Феей Самарин.

- Не значит, - развернулся к нему мужчина.

- Ну, ты же понял, о чем я.

- Понял, - кивнул согласно и пальчиком парня поманил. - И подумал: ты себя мужчиной возомнил или завидуешь разукрашенной физиономии Витька?

Петя укоризненно губы поджал:

- Злой ты, - обогнул друга и вниз потопал.

- Благодарю за моколи, - улыбнулась ему Фея. Парень тут же притормозил, заулыбался и хотел что-нибудь умное ответить, но Семен легонько подтолкнув его в спину, заставил передумать.

Витек подмигнул Фее, Иван и Илья улыбнулись, Елыч, подперев рукой щеку, откровенно разглядывал девушку, забыв об ужине, старик смотрел тепло, чуть сочувственно, Петр вообще напоминал девушке щенка, разве что хвостом не вилял в связи с его отсутствием.

- Семен, ты поможешь мне найти Хакано? Я уже беспокоюсь, куда он запропал, - попросила девушка, получив свою порцию.

- Опять Хакано? Найти его хочешь?

- Что за Хакано? - спросил Илья.

- Имя-то мудреное, - влез Прохорыч. - Я вот думаю, не тот ли разукрашенный этот Хакана и есть? У сектантов все ни как у людей, навыдумывают кличек всяких. Тьфу.

Семен задумался: старик вполне может быть прав.

- С чего ты ты решил, Прохорыч, что они сектанты? - спросил Иван.

- Так на рожах написано. Татуировки видел?

- Ну?

- Гну! Один в один как печатью клеймили. И одежа и взгляды и черепа лысые. Не приведи Господи с такими столкнуться по ночи, лучше уж с лешаком встрянуться.

- Чем же они тебе не понравились, Иван Прохорович? - заулыбался Илья.

- В тайге милок, человека сразу видать. Это вы в городе рядитесь да прячетесь, а здеся все нутро наружу вылазит хошь не хошь. Манерничать-то уже без надобности, условия жизни жесткие, вот оно и ползет, родимое. Видывал я, таких как Арчи этот. Улыбочка одна чего стоит. Гаденькая, доложу я вам. И гадать не надо и выпытывать, чегой-то девка от них в тайгу рванула. И я б побег ног не чуя.

- Потому и не сдал ее?

- Супостат я что ли? Она вона хилая да хворая, да еще эта, как оно? Нимфетка.

- Нимфоманка, - фыркнул Иван, поправив. И на Семена глянул: и наркоманка. Откуда же здоровью взяться?

- Ну. Все одно болезная. Довели девку арчи эти. С ними не то что этой вот станешь, а и вовсе в петлю полезешь. Ты Сем, слышь, че думаю, настоички-то я ей позавариваю, пускай пьет, но надо бы в баньку ее чаще водить да в снег выгонять. Так с месяц и окрепнет.

- Предлагаю свою помощь в бане, - ощерился Витек.

- Ты мало получил что ли? - удивился Иван.

- А ты? - уставился на него мужчина. Тот на Фею зыркнул, притих.

- Дед, а ты хоть понимаешь, кто такая нимфоманка? - влез Елыч.

- Давай, просвети на старости лет человека, - предложил ему Илья, взглядом утверждая обратное. Но Елычу кроме Вселенского разума лет уж пять все остальное по колено было.

- Это дед фактически наркоманка, но кайф по-другому поводу ловит. Центр удовольствия развит и ей постоянно надо. Интимные отношения нужны, ясно? Часто, постоянно и без разницы с кем.

Прохорыч оторопел, нахмурился.

- Слышь, Елыч? У тебя творческий застой, да? - прищурился на него Семен. - В тайгу сходи, пройдет.

- Хакано, - опять завела девушка.

- Видимо этот Хакано ее удовлетворял, - продолжил развивать свою мысль мужчина. У Семена скулы от раздражения побелели: черт бы их вместе взял и Хакану этого и Елыча. - Ревнуешь, Горец? Зря. К кому, из-за чего? Ревнуют убогие, что себя ниже плинтуса считают либо наоборот выше небоскреба, а человек разумный и самодостаточный подобной ерундой не занимается. Есть три вида ревности: собственника, неполноценной личности и самовлюбленной. И базируется она на страхе и неуверенности в себе, партнере, без разницы. Есть ревность деспотичная, есть комичная, есть…

- Елыч, ты кушать-то будешь? - спросил Илья.

- Понял. И все-таки, для Семена одна ремарка. Те, кто любит по-настоящему, а это полноценный и сформировавшиеся личности, не ущемляют партнера ревностью. Они уважают его мнение, выбор, свободу, и даже если им больно, они не третируют партнера своими ощущениями, подозрениями, не ущемляют, не давят…

- А теперь я понял, - кивнул Колмогорцев, недобро на Елыча уставился. - Запишись в отряд к Витьку и мечтайте на пару.

Мужчина хотел ответить, но, встретившись с взглядом Семена, передумал, вспомнил вдруг о пище.

- Для кого Витек, а для кого и Виктор Леонидович, - бросил тот. - И хватит тебе Семен родственника изображать. Прав Елыч, Фея сама разберется, кто ей нужен, а кто нет.

- Ага. Кто сейчас, а кто через час, - подтвердил с усмешкой Елыч.

- Ну, хватит вам, нашли тему, - проворчал старик. - Меня лучше послушайте. Эти, заезжие-то сегодняшние, больно шустрые ребятки-то. Как бы они еще раз не наведались или вовсе, засаду, где поблизости не устроили.

Мужчины переглянулись, посерьезнели.

- Могут, - кивнул Витек. - Я б так и сделал.