Смерть старого мира

— Быть может, мистер Прайс, вы опишете эту книгу? Чем она так особенна?

— О, всё довольно просто. У неё переплёт разных цветов, на ней постоянно меняется название, и она редко когда остаётся на одном месте, даже если её не трогать, — беспечно проговорил мужчина, а Агнесса даже опешила на секунду, услышав такую характеристику. Неудивительно, что мистер Мерриман вспылил!

— Эм... прошу меня простить. Вы хотите сказать — у неё цветная обложка? — осторожно уточнила, но Прайс только отмахнулся.

— Нет, я сказал, что она разных цветов. Она их меняет, понимаете? Как хамелеон.

Кто такой «хамелеон» Агнесса не знала, но постеснялась признаваться в этом, тем более теперь, когда ей оказали такое доверие. А ещё... кажется, она действительно сумела понять, о чём говорил этот человек.

— Уверяю вас, помощь не будет безвозмездной! Я заплачу вам... скажем — фунт. Идёт? — Агнесса хотела было отмахнуться от предложения оплаты, но услышав сумму едва не поперхнулась.

— М-м... мистер Прайс, вам не кажется, что это немного... не соразмерная услуге плата? — немного настороженно спросила она.

— Отчего же? Смотрите, здесь есть вы и мистер Мерриман. Лишь один из вас, очевидно, обладает необходимым талантом, чтобы мне помочь. Вы знаете, что такое уникальный дар? Вы согласны, что применение этого дара для оказания услуги другому лицу должно расцениваться совсем по иному прейскуранту, нежели... скажем, услуга чистки ботинок? — Прайс щурился с непонятным ей весельем, но, если вдуматься, его слова вполне резонны. Тем более, ей всё ещё очень сильно нужны были деньги...

— Хорошо, мистер Прайс. Я помогу вам, — решительно отмела она все сомнения и кивком подкрепила свои слова.

— Вот и славно! Тогда приступаем к поискам немедленно! — и с этими словами мужчина, развернувшись, направился к стеллажам на другой стороне зала, к немалому облегчению Агнессы. Она не слишком любила делать что-то, когда над плечом стояли любопытствующие или бдящие зеваки.

Книга, о которой говорил Прайс, несколько раз попадалась ей на глаза. Действительно, обложка была не просто разного цвета каждый раз, а изменялась в зависимости от того, с какого ракурса на неё смотреть, переливаясь и играя на свету подобной опалу. Название на переплёте также было разным и каким-то... нейтральным. Не интересным. Что-то вроде «Тысяча рецептов ревенёвого пирога» или «Жизнеописания бельгийского волопаса». Взгляд скользнёт и не задержится. Но теперь Агнесса почти охотилась, высматривая «добычу» на множестве полок, не страшась забираться на приставные лестницы и стараясь уловить хотя бы краешком глаза знакомый отблеск.

Удача улыбнулась ей на пятом повороте, неподалёку от того места, где девушка встретила эту книгу в последний раз — почему-то сейчас это вспомнилось особенно отчётливо. Фолиант средней толщины лежал совершенно неподобающим образом, не рядом с другими книгами, а поверх них. Но Агнесса его всё равно заметила, и с чувством выполненного долга сразу же схватила, иррационально боясь, что искомое исчезнет, стоит отвернуться на секунду. Только теперь она задумалась над тем, что ведь это в самом деле интересно — книга, меняющая вид и название! Но прежде отчего-то ей не приходило в голову её взять.

— «Справочник климата в Никарагуа, 1897 год», — шёпотом прочитала она название и тихо фыркнула. Агнесса повертела книгу так и этак, любуясь переливами цвета, а затем, совершенно машинально, раскрыла её наугад — хотя, безусловно, следовало начать с оглавления...

...ахнуть она не успела. Собственно, произошедшее поймало её где-то на середине вздоха, а когда лёгкие наполнились целиком — девушка уже находилась совсем не в библиотеке.

Бескрайняя серая равнина простиралась во все стороны, до самой линии такого же серого горизонта. Ровная, точно площадка, поверхность, была усеяна мелкими камушками, покрывающими серую мёртвую землю. Не земля, по сути — прах, на котором ничто и никогда не может вырасти. Тем не менее, вдалеке — на неопределённом расстоянии, умудрилось прорасти единственное дерево, словно некий ориентир.

— Эй?.. — неуверенно позвала Агнесса, совершив два полных оборота вокруг своей оси и убедившись, что ей это не привиделось. Даже ущипнула себя, на всякий случай, и отметила, что боль ощущается как-то... приглушенно, что ли?

— Есть здесь кто-нибудь?! — громко воскликнула она, и тут же сама себе зажала рот — настолько неестественно прозвучал крик.

Мягко. Никакого эха, никакого звона. Как в подушку вопить.

— Пожалуйста... кто-нибудь? Помогите! — страх навалился незаметно, но сразу, целиком.

То она ничего не понимала, а вот уже ноги несут её вперёд, к единственному отличному от окружающей серости предмету — дереву. И тут же, ответом на её мольбы и призыв, за спиной раскатился совершенно потрясающий по силе грохот, оглушивший Агнессу на несколько секунд. Такое бывает во время грозы, когда молния бьёт где-то совсем рядом, и вот этот треск, будто небеса ломаются на части, заставляет инстинктивно вжимать голову в плечи.

Девушка обернулась на бегу, и увиденное заставило её снова закричать — от ужаса.

Чернота заволокла блекло-серое небо. Клубящаяся, густая тьма наползала неестественно быстро, затягивая обозримое пространство и разделяя мир напополам — серое внизу, и чёрное вверху. Но спустя несколько мгновений — или часов? — граница начала постепенно стираться, смешиваться в какой-то грязный оттенок, и до ушей Агнессы донёсся нарастающий шум, ровный, монотонный и шипящий. Дождь. Казалось бы, самое обыденное явление! Однако, почему-то именно сейчас ей ужасно не хотелось попасть под конкретно этот дождь в этой грозе.

Спотыкаясь, падая, поднимаясь — она продолжила бежать к дереву, которое, вопреки тревожным мыслям, не отступало вдаль, как бывает в дурных снах, а вполне приближалось. Она даже могла разглядеть небольшие листья на ветках и даже цветы — яблоня. Крона дерева колыхалась под порывами влажного пронзительного ветра, который, несмотря на то что бил Агнессе в спину, вовсе не помогал ей бежать, а, напротив, тормозил, путал юбки и рвал за волосы. Гроза настигала с пугающей скоростью и, хотя память твердила, что ни в коем случае нельзя прятаться от молнии под деревом, какой-то глубокий инстинкт продолжал гнать девушку именно к этому ненадёжному укрытию.

Дождь успел первый.

Словно подвинули некую невидимую линию, и Агнесса оказалась в один миг мокрая до нитки, но не остановилась. Её цель была уже близко — буквально рукой подать, и она действительно вытянула вперёд ладонь, ведь самым важным в этом мире сейчас было коснуться этого дерева...

Ослепительная вспышка заставила её отшатнуться и закрыть лицо руками, а над ней, в вышине, разверзся Ад — чёрное небо вскипело, изорванное и разломанное белоснежными росчерками молний, что без устали, непрерывно били в яблоню, пока от неё не остался один горелый остов. Агнесса съёжилась на земле в пепельной грязи, бездумно закрывая голову руками и, кажется, даже забыла как дышать. Мир вокруг громыхал, трещал и рвался по швам, и она совершенно ничего не могла с этим поделать — ей казалось, что это не закончится никогда. И тем оглушительнее стала наступившая тишина. Точнее, в первый миг Агнессе показалось, что у неё просто не выдержали барабанные перепонки, но когда она осмелилась выглянуть из-под обвисших, набрякших водой рукавов, оказалось, что дождя действительно нет, а небо вернуло свой тускло-жемчужный цвет. Даже земля вокруг неё была сухой, как прежде. Только дерева не стало — лишь низенький чёрный пенёк.

Девушка неуверенно пошевелилась и выпрямилась, но не спешила вставать на ноги. И ответом ей, прислушивающейся, откуда-то из недр обгорелого остова донёсся тихий треск, а затем из останков ствола, сопровождая движение осыпающейся трухой и пеплом, показалась изящная когтистая рука. Серая. Присмотревшись, Агнесса даже различила мелкий узор чешуек, почти незаметный на ладони, но становящийся более явным к запястью и выше — вдоль предплечья. Завороженная, следила она за тем, как рука необычайно гибким и даже красивым движением повернулась ладонью вверх и замерла так, протянутая к ней. Рука словно манила, призывала пожать её, и...