Окрыляющая

В этот момент откуда-то выскочили два мужичка в одинаковых криво застёгнутых камзолах. Они суетливо бросились открывать высокую дверь. Едва створки распахнулись, как в глаза мне ударили лучи ослепительно яркого солнца. Смаргивая невольные слёзы, я пошла вперёд почти вслепую, пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь плавающие перед глазами круги.

От позорного падения с высоких каменных ступеней, о существовании которых я и не подозревала, меня спасла наглость управляющего. Я просто врезалась ему в спину, когда он резко остановился и принялся кланяться невысокому пухлому человеку, как раз выбиравшемуся из кареты посреди двора.

Я же в этот момент впервые засомневалась в такой стройной и понятной версии о маньяке-похитителе. Слишком уж много народу было вокруг. Целая толпа. «Такая масштабная постановка? И всё ради одной меня?» — удивилась я, обводя взглядом собравшихся вокруг людей. Но всерьёз задуматься над этим мне не позволили.

Жена управляющего уже вилась вокруг приехавшего толстяка, что-то нашёптывая ему в ухо. Да ещё и периодически тыкала пальцем в мою сторону.

— Кто вы такой и зачем приехали в мой замок? — со всем возможным достоинством громко спросила я.

Возможно, стоило вести себя поскромнее, но баронессу я изображать уже наловчилась, а как вести себя с гостем — не представляла.

Гул голосов сразу стих, и мне показалось, что все присутствующие, включая маячивших на стене стражников, уставились на меня.

— Госпожа баронесса? — приподнял брови толстяк, стряхнув с локтя жену управляющего.

— А что вас смущает? — ещё выше задрала нос я.

— Ничего, — опешил он. — Кроме того, что управляющий замком только что сообщил мне, что вы не в себе.

«Класс… — обозлилась я. — В логове маньяка-психопата жертву объявляют чокнутой!»

— Я прекрасно себя чувствую, — процедила я. — Не знаю, откуда бывший управляющий черпает сведения. Да мне это и неинтересно. Но он неправ.

— То есть, вы вернулись и готовы принять своё наследство?

— Разумеется.

— И родовой артефакт признал вас?

— А кого он должен был признать, по вашему мнению? — фыркнула я, гадая, о чём вообще речь.

Толстяк метнул быстрый взгляд на управляющего, помимо воли ответив на мой вопрос.

— Простите меня, я должен убедиться, — пробормотал он, суетливо сунув руку в сумочку на поясе. На свет появились странные очки с голубоватыми кристаллами вместо линз. — Замок Бельфор так долго находился под опекой короны, что уже была запущена процедура передачи его родственникам последнего владельца. О вашем местонахождении у нас не было никаких сведений, и… Э…

— В чём дело? — спросила я, чувствуя, как по затылку сползает противная капля пота. Слишком уж недовольная рожа была у гостя. А управляющий на пару со своей жёнушкой и вовсе дружно прожигали меня ненавидящими взглядами.

— Всё верно, — выдал наконец толстяк, убирая странные очки. — Связь есть. С возвращением, госпожа Бельфор.

— Спасибо, — буркнула я.

— Завтра вам надо будет приехать в город…

— В город? — переспросила я, снова засомневавшись в реальности постановки. Не мог же гипотетический маньяк ещё и средневековый город под боком построить?!

— Или послезавтра… — гость вытер большим платком внезапно взмокший лоб. — В общем, когда вам будет удобно… Завершить все формальности…

— А как же мы?! — взвизгнула жена управляющего, схватив толстяка за руку.

— А что вы? — вырвался тот, поспешно отступая к карете. — Госпожа баронесса вернулась. Ваши услуги больше не требуются.

— Это как «не требуются»?! — взвыла тётка. — Да я… Да мы…

Я мало что понимала в этой внезапной перепалке, а потому следила за ней, молча скрестив руки на груди. Зато в толпе всё более явственно звучали смешки. Когда толстяк, оставив в руках скандальной тётки клок кружевного манжета, вскочил в карету, какая-то женщина выкрикнула:

— Что, Марыська, не вышло из тебя баронессы?!

— Ах ты, мерзавка! — взвыла жена управляющего, резво разворачиваясь. — Да я тебя сгною! Запорю!

— Тихо! — я решила всё-таки вмешаться, и, к моему собственному удивлению, замолкли сразу все, и скандальная баба, и гогочущая толпа.

Только на лошадей мой командный тон не оказал никакого влияния. С громким ржанием и топотом они вынесли карету с толстяком в широко распахнутые ворота. Я проводила её быстрым взглядом и снова сосредоточилась на людях перед собой. Тётка тут же бросилась ко мне:

— Не слушайте её, ваша светлость! Мы верой и правдой… Столько лет…

— Замолчи! — рявкнула я.

Версия о богатом маньяке трещала по швам и рассыпалась на глазах. Люди вокруг смотрели на меня кто с интересом, кто с опаской. Управляющий сжимал и разжимал огромные кулаки и поглядывал с откровенной ненавистью, словно уже вцепился мне в горло. А в голосе скандальной тётки смешался такой гремучий коктейль из страха и злобы, что становилось не по себе. Такое не сыграешь.

«Так что всё это на самом деле?! — спросила я себя, почти не слыша заверения в вечной преданности, произнесённые насквозь лживым тоном. — Ошибка? Нет? Сказать, что меня с кем-то спутали?»

Я вырвала свою руку из потных пальцев жены управляющего, которую та, похоже, собиралась поцеловать, и снова посмотрела на толпу. Среди людей были и воины. И мечи у них имелись самые настоящие, явно не картонные. Представив, что таким вот ножичком мне, как самозванке, сносят голову, я передёрнулась: «Чистосердечное признание — не наш метод!»

— Да придержите её кто-нибудь! — машинально воскликнула я. Зудящая над ухом тётка не давала сосредоточиться и решиться хоть на что-то.

Из толпы тут же выдвинулись двое в кольчугах и, подхватив орущую бабу под руки, оттащили прочь. Ещё парочка встала возле бывшего управляющего, хотя тот даже не пошевелился. Тётка тут же притихла.

«Чёрт…Чёрт… Чёрт… Это же всерьёз! Ещё бы понять, что именно! Хотя я, пожалуй, знаю, кто мне кое-что объяснит».

Я нашла глазами женщину, что кричала про Марыську. На вид ей было лет сорок. Одежда отличалась от прочих более длинной юбкой и белым кружевным воротником. Но и только. Ни множества перстней на пальцах, ни крупных блестящих пуговиц, как у жены управляющего, у неё не было.

— Подойди.

Та послушалась беспрекословно. Даже какое-то подобие поклона изобразила, подобрав длинную коричневую юбку и присев. Но смотрела при этом довольно независимо.

— Кто они? — спросила я, мотнув подбородком в сторону нахальной парочки.

— Вашего двоюродного деда-бастарда сынок с жёнкой, — не замедлила с ответом она. — Барон его папашу признал. Да потом со двора погнал. Очень уж вороват оказался.

— А сынок, стало быть, в папочку уродился? — прищурилась я.

Пока женщина говорила, смотрела я не на неё, а на управляющего. А потому успела заметить, как он поспешно повернул какой-то перстень камнем вниз.

— Это как водится, — ухмыльнулась женщина.

— Заметно. В таком случае, что они тут делают?

— Ну, как старый барон… Простите, ваша светлость. Вы-то пропали, почитай, сразу после рождения. Матушка ваша утраты не пережила, а батюшка в другой раз жениться не пожелал. А как ваш батюшка десять лет назад помер, королевские приставы принялись наследников искать. Выбирать-то не из кого, а кровь нужна родная. Вот и поставили его управляющим, пока вас покойницей не признают.

— Родственничек, значит, — протянула я, поймав очередной полный ненависти взгляд. — Вроде как.

В том, что происходящее совсем не постановка, я была уже уверена. Но все мысли на эту тему старательно гнала прочь. Успею ещё подумать, куда, а главное, как угодила. Подобным размышлениям явно не место посреди двора на виду у толпы народа. Хороша будет баронесса, свалившаяся в истерику и вопящая: «Поставьте меня туда, где взяли!» или сомневающаяся в собственных правах. Здесь я могла только играть свою роль, раз уж мне пока это так хорошо удавалось.

— А ты кто такая? — спросила я наконец, не придумав, как выяснить, что полагается делать с новоявленными родственничками.