Страница 110 из 125
Дальнейшие ступени рассуждения В. Гумбольдта представляют последовательное рассмотрение новых и тесно связанных с изложенными выше аспектов его основного тезиса. Имеется в виду взаимоотношение языка и мышления и общественный характер языка — обе эти проблемы перекрещиваются друг с другом.
Взаимозависимость языка и мышления неизменно присутствует во всех работах В. Гумбольдта, посвященных языку. Но он считает необходимым сформулировать это положение в предельно ясном виде и пишет: «Язык есть орган, образующий мысль… Деятельность мышления и язык представляют поэтому неразрывное единство». В. Гумбольдт не ограничивается этим утверждением и указывает на то, что, поскольку язык деятельно, участвует в создании (совместно с мышлением) новых знаний, язык объективизирует их в силу того, что он состоит на службе общества и немыслим вне его: «Даже и не касаясь потребностей общения людей друг с другом, можно утверждать, что язык есть обязательная предпосылка мышления и в условиях полной изоляции человека. Но в действительности язык всегда развивается только в обществе, и человек понимает себя постольку, поскольку опытом установлено, что его слова понятны также и другим».
В этой цитате говорится о развитии языка. Как раз проблеме развития языка посвящена языковедческая работа В. Гумбольдта „О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития", которая представляет собой ответ на работу И. Гердера „Трактат о происхождении языка", где излагается путь превращения животного крика в осмысленный знак понятия — слово В литературе о В. Гумбольдте нередко упоминается о влиянии идей И. Гердера на становление концепции языка В. Гумбольдта. Есть основания полагать, что это влияние (если оно вообще имело место) явно преувеличено. Об этом, в частности, свидетельствует и данная статья В. Гумбольдта. Она находи гея в резком противоречии с утверждениями И. Гердера (мы не будем затрагивать здесь вопрос о том, как в действительности происходило зарождение человеческого языка, — вопрос, который не получил сколько-нибудь убедительного разрешения и поныне) и посвящена доказательству того, что язык не мог постепенно складываться по отдельным кусочкам или по отдельным словам. Свой вывод он излагает в следующих словах: «Для того чтобы человек мог понять хотя бы единственное слово не просто как душевное побуждение, а как членораздельный звук, обозначающий понятие, весь язык полностью и во всех своих связях уже должен быть заложен в нем. В языке нет ничего единичного, каждый отдельный его элемент проявляет себя лишь как часть целого… Человек есть человек только благодаря языку». Это положение получило многообразную интерпретацию только у языковедов XX в., положивших понятия системы и структуры в основу своих теорий, а также уже в наши дни у тех исследователей, которые через посредство языка ищут познания Человека.
Такова в самых общих чертах концепция языка В. Гумбольдта, представляющая настоящую сокровищницу оригинальных, глубоких и плодотворных идей, отнюдь не потерявших своей актуальности и обращенных к современности
Знакомство с научными трудами В. фон Гумбольдта убеждает в том, что все его усилия направлены на познание того многостороннего и чрезвычайно сложного «нечто», каким является язык. И это говорит само за себя.
В. Томсен назвал В. Гумбольдта «одним из величайших людей Германии». Общепринято считать такие величественные фигуры, как Микеланджело, Леонардо да Винчи, Ньютон, Шекспир, Гёте, Эйнштейн, Толстой, принадлежащими не одному народу, а всему человечеству. Вильгельм фон Гумбольдт достоин того, чтобы встать именно в этот, более высокий ряд.
В. А. Звегинцее
Примечания
Наши примечания носят общий характер; они имеют целью выявить лишь лингвистические темы и мотивы в трудах Вильгельма фон Гумбольдта. Однако лиигвистические проблемы так переплетены с его общефилософскимм, культурно- философскими, психологическими и этнолингвистическими проблемами, что подробный комментарий к его произведениям потребовал бы совместных усилий теоретиков нескольких гуманитарных наук. Первый опыт в этом направлении проделал X. Штейнталь, но его попытка была настолько неудачной, что в последующих многократных изданиях сочинений Гумбольдта по языкознанию и философии языка (за исключением предисловия Потта, которое, по общему мнению исследователей, „более туманно", чем текст самого Гумбольдта) издатели не решались давать интерпретации и комментарии. Это в равной мере относится как к академическому изданию трудов Гумбольдта (в 17-ти томах), постепенно издаваемому А. Лейтцманом с 1903 года, так и к известному собранию сочинений в пяти томах, третий том (1963) которого посвящается избранным работам Гумбольдта по философии языка (издатели А. Флитнер и К. Гиль).
Наши примечания прежде всего преследуют цель показать, что интерес В. Гумбольдта к проблемам языка был не случайным, а подлинным, и он приступил к языковедческим исследованиям не в последние, свободные от государственной службы 10–15 лет, как это утверждают некоторые его биографы, а с юношеских лет. Так, в рамках общей антропологии он выработал такой всесторонний фило- софско-лингвистический подход, который в разных вариациях встречается во всех его последующих работах, находя свое высшее завершение и единство в его посмертном сочинении. Составляя сборник, мы руководствовались соображениями именно преемственности, и наши короткие замечания служат этой же цели: мы хотим обратить внимание читателя на темы и мотивы, повторяющиеся в разное время и в разных сочинениях Вильгельма фон Гумбольдта.
Если в отношении более ранних работ В. фон Гумбольдта мы ограничились лишь несколькими замечаниями, то в примечаниях к его главному сочинению („Введению") мы посчитали возможным коснуться ряда проблем, которые не были оговорены в нашем Предисловии. Итак, начнем с главного сочинения Вильгельма фон Гумбольдта.
* * **
О РАЗЛИЧИИ СТРОЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЯЗЫКОВ И ЕГО ВЛИЯНИИ НА ДУХОВНОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Работа „UeberdieVerschiedenheitdesmenschlichenSprachbauesundihrenEinflussaufdiegeistigeEntwicklungdesMenschengeschlechts" напечатана в ака- лсмнческом издании: „W'ilhelmvonHumboldtsGesammelteSchriften". Hrsg. vonAlbertLeitzmaun, VII(1907).
Этому сочинению Вильгельм фон Гумбольдт посвятил последние годы своей жизни. Оно было задумано как введение к его работе „О языке кавп на о-ве Ява". Это введение рассматривается обычно в качестве самостоятельного произведения, подытоживающего все денное и существенное, что было высказано автором в разное время в разных публикациях, а также в серии докладов в Берлинской Академии наук.
Связь введения с фрагментарными исследованиями автора по малоизвестному в тогдашней Европе языку кави (классический литературный яванский язык народов, населяющих о-в Ява) некоторые издатели рассматривают как случайную, вследствие чего "Введение", как правило, издается отдельно (впервые отдельным изданием оно было опубликовано его братом Александром фон Гумбольдтом) и нередко с опущением главы, в которой говорится о месте обитания и культурных отношениях малайских племен (с. 37–46 нашего издания).
Вильгельм фон Гумбольдт не случайно остановил свое внимание на языке именно малайского народа. Это объясняется в основном те. м, что культурный мир архипелага находился под перекрестным влиянием трех больших центров древней цивилизации: индийского, арабского и китайского, — что и представляется особенно важным с точки зрения его планов универсального сопоставительного языковедения. Можно указать, по-видимому, и на более глубокий мотив: В. фон Гумбольдт считал, что его время имеет определенные привилегии — нести цивилизацию в отдаленнейшие части земли путем множества внешних средств передачи. В колониях греков н римлян это не имело места не только из- за отсутствия множества внешних средств сообщения; им недоставало, по мнению Гумбольдта, и „внутреннего начала": хотя они обладали ясным понятием благородства личности, но в их сознании не укоренилась идея уважения к человеку просто за то, что он человек, не говоря уже о понимании вытекающих отсюда прав и обязанностей. В отличие от греков и римлян, индийцы совершенно исключительным образом умели стимулировать именно собственную духовную силу народов, с которыми вступали в общение. И остров Ява — лучшее тому доказательство: культура аборигенов здесь не угасла, а стала более мощной и творчески самобытной.