Страница 3 из 55
Но главное, Ахмади Нежад получил признание собственного народа. Корреспондент французской газеты “Либерасьон”, придирчиво изучавший этот период деятельности иранского лидера, отмечает: заняв высокий пост, Ахмади Нежад продолжал жить в доме своего отца в рабочем квартале. Его не раз видели с метлой в руках, подметающим мостовую у входа.
Сегодня это приемная президента. Каждый день перед зданием собирается толпа просителей. Французский корреспондент вынужден отметить: ответ получает каждый.
Ахмади Нежад принципиально сохраняет связь с простыми людьми. В этом рабочем квартале француз услышал выразительную реплику тегеранского ремесленника: “Он - один из нас”. Тут же корреспонденту с восторгом поведали историю, дополняющую образ лидера, - доступный в общении с простонародьем, Ахмади Нежад требователен к чиновникам. Будучи мэром, он как-то утром позвонил домой главе округа. Подошла дочь и сообщила, что отец еще спит. Ахмади Нежад ответил: пусть не утруждает себя и больше не приходит на работу (“Либерасьон”, 23.12.2006. Цит. по: Inopressa.ru).
В 2005 году Ахмади Нежад принял участие в президентских выборах. Его соперники были более титулованы и известны: бывший президент Ирана, а ныне глава влиятельнейшего Совета по определению целесообразности принимаемых решений (своего рода исламского Политбюро) Хашеми Рафсанджани, бывший спикер парламента Мехди Карруби, бывший начальник органов внутренней безопасности, ставший ныне мэром Тегерана, Бакер Калибаф, видный деятель революции Мохсен Резаи и бывший председатель государственного телерадиовещания (ныне глава Совета национальной безопасности) Али Лариджани.
Ахмади Нежад считался заведомым аутсайдером. Однако он выступил под задиристым лозунгом “Положить доходы от нефти на стол простых людей” и, к удивлению наблюдателей, вышел во второй тур вместе с бесспорным фаворитом Хашеми Рафсанджани.
Мировые заправилы, внимательно отслеживающие ход выборных кампаний во всех ключевых регионах (я знаю это, так как участвовал в качестве политтехнолога и в президентских, и в парламентских выборах в России), попросту проглядели его.
Так же, как и схожего с Ахмади Нежадом по характеру и социальной позиции белорусского лидера Александра Лукашенко. Александр Григорьевич сам мне рассказывал: “Вокруг меня собралась небольшая группа энтузиастов. Денег не было даже на то, чтобы купить бензин и поехать в другую область на встречу с избирателями. Не было автомобилей. Приходилось просить людей, и они возили на своих машинах за свой счет. Это было тяжело. Но и прекрасно! У меня не было оголтелой большой команды, которая после победы начала бы требовать дележа портфелей. Всё, что я обещал, я обещал народу” (“Наш современник”, 1996, N 5).
Выборная дуэль Ахмади Нежада с Хашеми Рафсанджани имела ключевое значение для определения пути, по которому будет двигаться Иран в ближайшие годы. Она исключительно важна и для того, чтобы понять не только то, з а ч т о борется Ахмади Нежад, но и то, п р о т и в ч е г о и с к е м он борется.
История иной раз разыгрывает удивительно продуманные представления. Если бы устроители выборов решили отыскать по всей стране людей, не просто не схожих, но п р я м о п р о т и в о с т о я щ и х друг другу - по происхождению, имущественному положению, жизненному пути, политическим установкам, - то и тогда они не подобрали бы пару, более характерную и выразительную, чем Махмуд Ахмади Нежад и Али Акбар
Хашеми Рафсанджани.
Рафсанджани на 22 года старше Ахмади Нежада. Он родился в иную эпоху. И в иной социальной среде: его отец был владельцем крупнейших фисташковых плантаций в Иране. В 14 лет Рафсанджани отправляется в священный для шиитов город Кум - центр иранского богословия. По его собственному позднейшему признанию, он хотел использовать ислам “для большой политической игры” (биографические сведения взяты из украинского электронного справочника “Лидеры”).
В Куме Рафсанджани должен был выбрать духовного наставника. Он обратился к знаменитому проповеднику Хомейни, что предопределило будущее юного богослова. Казалось бы, баловень судьбы. Но Иран - это надо твердо запомнить, для того чтобы понять происходящие здесь процессы, - такая страна, где даже баловни судьбы способны на самопожертвование. Связь с Хомейни, которая способствовала стремительному восхождению Рафсанджани на вершины политической власти, в молодости принесла ему крупные неприятности.
В 1963 году Хомейни поднял бунт богословов против власти шаха. Аятоллу выслали из страны, а его сподвижников, в том числе Рафсанджани, бросили в тюрьму. Впоследствии его арестовывали еще четыре раза, подвергали унижениям и пыткам.
В этой ситуации Рафсанджани продемонстрировал не только похвальную верность учителю, но и жизненную цепкость и деловую сметку, вероятно, унаследованную им от отца. В перерывах между арестами он организовывает издательство. Пропаганда ислама приносит ему неплохой доход, позволив приумножить и без того колоссальное состояние. Он начинает писать и становится известным литератором. Что же касается политики, то после бурных 60-х Рафсан-джани обрел прочное положение, сумев заручиться поддержкой как слева, так и справа. “Он гибкий, как бамбук, и изворотливый, как кошка”, - говорили о нем в Тегеране.
В феврале 1978 года в Иране началась исламская революция. Шах был низвергнут, аятолла Хомейни вернулся в страну. Верный ученик получил от него сразу несколько постов, в том числе и министра внутренних дел. Выгода этого назначения заключалась, помимо прочего, в том, что Рафсан-джани получил доступ к досье секретной службы шаха САВАК, что предоставляло исключительные возможности контроля над людьми, а возможно, и над финансовыми потоками.
В начале 80-х Рафсанджани упрочил свое положение, заняв место руководителя пятничных намазов в Тегеранском университете. Это статусное мероприятие транслируют в прямом эфире и освещают во всех газетах. В новом качестве Рафсанджани приобрел духовный авторитет, необходимый для политической карьеры в Иране.
В 1980-м сорокашестилетний политик занял кресло председателя меджлиса (парламента). Никто не придавал этой должности особого значения, но Рафсанджани быстро разглядел выгоды своего положения. Парламент утверждает состав правительства, что дает возможность его председателю влиять на министров и даже на президента.
Летом 1989 года пришла пора пожинать плоды масштабной и хорошо продуманной политической игры, которую Рафсанджани вел все эти годы. Он был избран президентом страны. Причем поставил своеобразный электоральный рекорд, набрав 95% голосов.
На высшем посту Рафсанджани позволил себе отклониться от курса, заданного аятоллой Хомейни после революции. Если до этого Тегеран проводил антиамериканскую политику, то в начале 90-х ирано-американские отношения теплеют. Рафсанджани всячески давал понять американцам, что с ним можно иметь дело, что он именно тот человек, который им нужен.
Скорее всего, президент преследовал при этом не только политические, но и коммерческие цели. За годы, проведенные у кормила власти, Рафсанджани сумел поставить под свой контроль нефтяную отрасль. Соединенные Штаты - крупнейший потребитель нефти, так что хорошие отношения с Вашингтоном гарантировали финансовое процветание Рафсанджани.
В Иране все понимали, в кого целит задиристый лозунг Ахмади Нежада, требовавшего “положить нефтяные доходы на стол простых людей”. Тегеранский мэр не только обличал своего соперника, он являлся живым укором ему. Выходец из низов, известный своей неподкупностью, Ахмади Нежад привлекал обездоленных, “мостазафинов”, в которых Хомейни и его последователи видели героев и вершителей революции.
Во втором туре выборов Ахмади Нежад получил 62% голосов, его соперник примерно в два раза меньше - 35,8. Рафсанджани тут же обвинил власти в подтасовках. Обвинение вздорное, если учесть, что Рафсанджани занимал куда более важный пост (третий по значению в государстве), чем мэр Тегерана. Сторонники отвергнутого американофила пошли еще дальше. Они назвали победу Ахмади Нежада “фашистским переворотом” - определение абсурдное для выборной процедуры, проходившей в открытой борьбе. Впрочем, слова о “фашистском перевороте” предназначались не столько для внутренней аудитории, сколько для Запада, к которому апеллировали приверженцы иранского олигарха.