Страница 12 из 15
Тристан мог взять Ронсенваль за руку, она – поправить ему волосы. Им доводилось лежать на лугу, и Ронсенваль могла припасть щекой к его плечу. Когда она сделала так впервые, Тристан затаил дыхание, испугавшись, что она отстранится, если он пошевелится. Вчера они, взявшись за руки, бежали по долине, потому что Джорна обещала больше не отпускать внучку, если она еще хоть раз придет после заката. И, попрощавшись, Ронсенваль дернулась, едва не порвав рукав платья, зацепившегося за пуговицу на его манжете. Она пошутила, что их одежда тоже не хочет расставаться. А пока Тристан скрупулезно выпутывал латунь из цепкого кружева, Ронсенваль поцеловала его в щеку на прощание и убежала. А он потом гладил это место, чуть выше подбородка, перед тем как уснуть.
Так прошли три дня. Тристан помнил, что потратил на поиски и поход за Рошаном трое суток. Он с грустью осознавал, что большая часть времени, положенного ему на отшельничество, прошла. Однажды он проснулся с этой печальной мыслью и умылся водой из котелка. Ситцевый рыцарь вскарабкался на крышу его шалаша и грелся на солнце. За ночь он успевал отсыреть, как и все тканевые изделия в шалаше. Тристан снял китель и рубашку, набросив все это на ветки просушиться. Он уже было направился, куда планировал, но развернулся и робко попросил Ситцевого рыцаря пойти с ним. Тристан хотел искупаться в озере и, очевидно, поговорить. Однако же слова не шли. Его спутник тоже не торопился начинать разговор. Наконец, мокрый Тристан вышел на берег, резво натянул брюки и нательную майку, и присел на камень. Он долго сидел, созерцая свои босые ноги.
– Как мне сохранить это? – он нарушил молчание тихим вопросом. – Я вернусь, она ведь не пойдет со мной. Да и куда? И зачем? В смысле она ведь…
– Я понимаю, можете мне не объяснять, – недовольно сказал Ситцевый рыцарь, усаживаясь рядом. – Это очевидные вопросы, о которых вы в силу вашей неопытности не подумали заранее.
– Что мне делать? – простонал Тристан в руку и размазал капли по лицу.
– Поговорить с ней, – просто ответил рыцарь. – Порядочно было бы для начала узнать, насколько ваша Ронсенваль осведомлена об обычаях Ордена. В частности, о том, что все ваши отношения ограничатся только вашей рыцарской службой этой даме.
– И как она сможет меня призвать, если ей потребуется помощь? – он все пытался найти способ связи с ней, если после акколады его распределят вне Пальеры, если ему придется ехать на службу в Эскалот, например. Он был больше ученым, чем военным. Скорее всего, его отправят в университет в столице. Вряд ли он понадобится кому-то из опытных рыцарей на службе. Но Тристан допускал любой вариант распределения. Итог один – он покинет Пальер-де-Клев и Ронсенваль.
– Об этом вы тоже ей скажите, – настаивал Ситцевый рыцарь. – У фей немало способов человека из-под земли достать. Уж и для вас средство найдется. В конце концов, пусть в самом Трините нет ни почты, ни телеграфа, но в деревне при Пальере они есть. Она всегда сможет отправить вам весточку.
Тристан согласно кивнул. И все же ему было больно думать о разлуке, такой страшной и скорой.
Он поторопился на встречу с Ронсенваль. Но она не пришла к назначенному времени. Тристан прождал около часа на уговоренном месте, но фея не появилась. Тогда Тристан оставил Ситцевого рыцаря на пне, на случай, если Ронсенваль все же опоздает, и направился к холмам. Но и в долине ее не было. Он начал волноваться. Шли минуты ожидания, и Тристан метался по полю. Сложив руки рупором, он выкрикивал ее имя в пустоту, звал Ронсенваль, но она не являлась. Тристана трясло от страха. Он побежал обратно, но Ситцевый рыцарь так и сидел на краю пенька, болтая ногами, в полном одиночестве: «Ее нет». Ее нигде нет. Ситцевый рыцарь старался успокоить Тристана. Он говорил, что она могла простудиться (феи ведь тоже болеют), что Джорна могла из приличия наказать Ронсенваль, оставив ее дома. Но Тристан лихорадочно мотал головой: «Я должен ее найти. Так нельзя. Ее надо найти».
Дорога была долгой, а Тристан, измотанный бегом, запыхался. Но он вернулся в холмы с увязавшимся Ситцевым рыцарем, буквально запрыгнувшим ему на ногу. Они пришли на тот луг, где феи, Рошан и Ронсенваль исчезали из вида прямо в воздухе. Тристан звал ее: просил, кричал, постоянно оглядывался в поисках подсказок. Не выдержав, он уронил голову в свои ладони, понял, что рыдает, и обессиленно опустился на колени. Ситцевый рыцарь не трогал мальчика. На его памяти Тристан плакал так пару раз в детстве, когда тосковал по матери, которую даже не помнил. Они оба знали, что Тристан может лить слезы только из чувства глубокого одиночества. Но все же соломенное сердце, если оно было у Рыцаря, разрывалось при виде плачущего Тристана. Он плакал так горько – сотрясался всем телом, то и дело старался вытереть слезы кулаком с искаженного лица, покрывшегося красными пятнами, глубоко дышал, чтобы успокоиться, но всякий раз сдавался перед новой волной боли.
Ситцевый рыцарь покачал головой и отвернулся. Старый слуга не мог смотреть на мучения Тристана. Его беззвучные рыдания, шепот «пожалуйста» и «Ронсенваль» терзали Ситцевого рыцаря несколько часов. Он изредка поглядывал на долговязую фигуру, распластавшуюся в траве – мальчик уже повалился на землю без сил. И тогда из пустоты, измучившей Тристана, возникла Ронсенваль. Она была одета словно бы по-домашнему: в легкую длинную сорочку с наброшенным поверх кардиганом. Она осторожно оглянулась, словно за ее спиной было что-то помимо огромного неба над долиной, и подбежала к Тристану. Он удивленно сморгнул остатки слез, силясь разлепить опухшие веки. Тристан жалобно протянул руки ей навстречу, как ребенок тянется к родителю. Он недоверчиво бормотал: «Ронсенваль, это ты? Ты правда пришла?» Фея ухватилась за его рукава и попыталась поднять на ноги, но он повис на ней так, что Ронсенваль опустилась рядом. Тристан уткнулся лбом ей в живот и шептал благодарности за то, что она все же отозвалась. Ронсенваль, заключив темную голову в объятия, жалела его, гладила по спине и волосам, но постоянно озиралась.
– Прошу тебя, Тристан, встань, – попросила она, взяв его лицо в руки. – Нам нужно уходить.
– Ронсенваль, ты пришла, – повторял он. – Я не верил, что придешь.
– Да, Тристан, я пришла, но нам надо срочно уходить отсюда.
Они оба поднялись, Ронсенваль поддерживала его, словно Тристан был ранен. Ситцевый рыцарь доковылял до них, без вопросов забрался по ноге Тристана и зацепился за кожаный пояс. Они оставили долину, не размыкая рук. Тристан боялся отпускать ее всю дорогу. В лесу он спросил, куда они идут. «К Ворклому озеру», – ответила Ронсенваль. Весь оставшийся путь они молчали, словно растения и птицы могли шпионить.
И только у озера Ронсенваль усадила Тристана точно на тот камень, где он сидел несколько часов назад. Какие же долгие это были часы для Тристана! Сама Ронсенваль присела рядом на траву, подстелив под себя кардиган. Тристан спросил, холодно ли ей, в ответ Ронсенваль только покачала головой, но трепет молчания оставил их наедине с назревшим разговором. Она оглядела Тристана и заметила запекшуюся кровь, засохшую землю и луговую зелень на его колене. Прохладная ладонь Ронсенваль вспорхнула вверх, и она ногтем соскребла грязь. Потом достала платок и приложила к закровившей ранке. Растерянный Тристан остановил ее руки.
– Почему ты не пришла сегодня?
– Я не знала, что ты будешь так переживать, – она продолжала смотреть на его колено.
– Я думал, что больше не увижу тебя, – жаловался Тристан. – Ты даже не предупредила, что можешь пропасть вот так. Не оставила ни одного способа связаться с тобой.
Фея подняла на него глаза. Вид у Тристана был бледный, изможденный бегом, ее поисками и долгим плачем. На миг ей показалось, что он болен.
– Я испугался, Ронсенваль, – объяснил он. – Я очень испугался. Так нельзя.
Она поспешно обняла Тристана. Какое-то время Ронсенваль баюкала его, приговаривая: «Успокойся, успокойся». Но Тристан отстранился и пообещал: