Страница 71 из 81
Слова Зарецкого меня слегка зацепили. В такие моменты чародеи, как правило, говорят предельно искренне — ведь после их размена ударами один из них отправится к праотцам. Используя все силы и полностью отдаваясь отточенному за десятилетия жизни искусству, активируя свои сильнейшие артефакты и накачанные самым могущественным из доступного им допинга, мы в такие моменты становились… Ну, честнее, наверное? Всё же умереть с глупой ложью на устах было бы неприятно — а потому можно было позволить себе высказать те мысли, что обычно не покидали пределов языка.
— Жаль, — вздохнул его визави. — Прощай, маг Шуйских. Ты был весьма достойным оппонентом.
Шишки, попадая в отрезавший Зарецкого кокон, отдавали свою энергию. А от деревьев, с которых эти чары и слетели, непрерывным, могучим потоком в заклятие вливалась мана, не оставляя никаких сомнений — Архимаг, явившийся сюда защитить меня, обречен. Сердце сжало от гнева, но всё, что я сейчас мог запомнить, это имя того, кто убил…
Мои мысли прервал внезапный поток могущественной маны. Пустившие корни из кокона зеленого света тонкие ростки, что играючи сокрушили бы любые виденные мной сегодня защитные барьеры всех Архимагов (магия природы, наполненная океаном маны, была невероятно могущественна) внезапно начали отмирать. Я не видел этого глазами, полностью сосредоточенный на восприятии, но примерно так я понял происходящее…
А ещё от Антона Зарецкого разошлась в стороны могучая волна магии. И в ней, помимо человеческих, присущих всем людям черт я отчётливо ощутил магию… Не знаю, кто это был. У меня теплились подозрения, что ему пересадили сердце лешего, но сила, которая сейчас циркулировала в крови могущественного боевого мага, приличествовала совсем не хранителю лесов.
Скорее это была мощь повелителей неба и огня, могучих порождений дикой природы — драконов. В этом мире я о них лишь читал — приручить этих созданий сумели лишь немецкие и английские чародеи, наши русские аналоги были слишком сильны, свирепы и вольнолюбивы — трёхголовые горынычи дрессировке почти не поддавались — а потому и не подумал бы, что подобное возможно, но…
Фёдор Шуйский воистину великий чародей. Полученные от наших совместных изысканий знания он доработал так, что теперь можно было вживить чародею сердце не только обладающих великой жизненной силой леших, но и драконов! Существ, чья власть над огнем была столь велика, что подавляющему большинству оставалось лишь зеленеть от зависти!
И эта сила как нельзя больше подходила могучей, агрессивной огненной магии моего бывшего Рода. Могучий маг, считающий своим долгом защитить меня, сейчас призывал отнюдь не простое, пусть и магическое пламя… Нет, он призывал нечто более глубинное, более приближенное к самой истинной сути магического аспекта стихии пламени.
— Рождайся, Сверхновая!!! — взревел Зарецкий, отдавая всего себя своим чарам.
И слепяще белое пламя, на фоне которого Доспехи Стихии Света показались мне какими-то жалкими пятнами грязи на фоне чистейшего снега на незапятнанных людьми горных вершинах, ударило во все стороны, могучим и властным движением раздвигая силу самой природы, что обрушилась на создателя этого заклятия.
Мне пришлось зажмурится и отвернуться, спасая зрение, но даже так я магическим взором видел происходящее. И это, надо сказать, впечатляло. Сошлись воистину стоящие друг друга чародеи — яростное белое пламя обращало пеплом всю ту мощь живой природы, что обрушил на Зарецкого боевой маг Бестужевых, но сила лесов и земли тоже не собиралась уступать без боя.
Тысячи стеблей тянулись вперёд сплошным ковром, душа, сжимая в живых объятиях яростное, жаркое пламя. Ежесекундно сгорали тысячи порождений магии природы, но каждый обратившийся пеплом росток приходилось два новых — Архимаг Рода Бестужевых прочно присосался к нейтральной мане и гнал волны невероятной мощи в своё заклинание, не скупясь на силу.
Противоборствующие стихии зависли в хрупком, неустойчивом равновесии — сошедшиеся в бою противники были достойны друг друга. Один великолепно овладел весьма редким и по мнению многих бесперспективным на его ранге умением, другой же обладал сердцем весьма могущественного дракона, чью силу он успешно поставил себе на службу и овладел стихией Огня на невероятном для большинства рядовых Архимагов уровне. К тому же пересаженное сердце явно значительно увеличило боевой резерв пожилого слуги Шуйских, позволяя ему так выкладываться в чары.
Видимо, в бою против двух Архимагов разом, поддерживаемых заклинательным кругом младших чародеев, у него попросту не было времени использовать новообретенную мощь в полную силу. Ну или берег подобный козырь, выжидая удачный момент… А вот Архимаг Земли просто долго готовил свои чары, наверняка собираясь этим ударом поставить точку не только в противостоянии с Зарецким, но и прикончить Багрянина.
И надо сказать, оба были по своему правы. Используй Шуйский свои сильнейшие чары сразу, враги, пусть понеся потери и получив раны, но отбились бы и пошли дальше, прикончив сперва его, а затем оставшегося в одиночестве Багрянина. С другой стороны, примени это заклятие Бестужев до завершения подготовки, он рисковал не убить разом обоих — был шанс, что кто-то из этой парочки сбежит и доложит на верха о случившемся. А Архимаг, пришедший с донесением или же отправивший его — не та персона, которую даже в главном штабе Имперской Стражи проигнорируют или промедлят с донесением.
Преследовать же и нападать на целый Корпус было бы нелогично до крайности. Во первых, целый Корпус размотал бы тройку Архимагов сам по себе — там сотни чародеев от второго до шестого ранга, десятки тысяч солдат, полковая артиллерия, боевые корабли воздушного флота и множество боевых артефактов… Это не древность полуторатысячилетней давности — сильные и многочисленные воинские подразделения одиночные высшие маги уже не способны разгромить. Верьте мне, я свидетель — будучи в первой тройке боевых магов своего мира, я проиграл нескольким армиям. А тут, при всём уважении, никто из троицы врагов даже на тень мою не тянул — на пике сил я бы смёл их одним ударом, даже не заметив сопротивления.