Страница 5 из 18
— Блин, Вить, есть такая песня? Я не знал. Если Светка обидится, нам же хана. Что делать?
— Да ничего, Кость. Скоро звонок, в цветочный уже не успеем. Может пронесет…
Происходящее в классном кабинете напоминает языческий обряд. У окна стоит и улыбается белокурая девочка — в белоснежном платье, косички на голове держат огромные банты. Рядом на парту свалена куча букетов. К девочке выстроилась очередь из ребят. Каждый поздравляет, дарит цветы, и уступает дорогу следующему. Именинница с холодной улыбкой кивает, принимает букет, и даже не кладет, а почти кидает его в общую кучу.
Всегда в любой детской компании найдется крикливый пиздю…малец, который постоянно орет, как резаный, привлекая всеобщее внимание к каждой ерунде. Вот и сейчас, не успел я войти в класс, как рыжий пацан заорет:
— Смотрите — Вещий пришел без цветов!
Ребятня оборачивается, глазеет, удивляется. По цветочной очереди проносится ропот:
— А что, так можно было?
У именинницы Светки два синих омута на пол-лица. Прямо голубоглазая сова. Губки в блестках недовольно поджаты. В возмущении девочка едва не притоптывает ножкой.
Я же не обращаю ни на кого внимания. Падаю за свободную парту в заднем ряду и достаю учебник с тетрадкой. Не знаю, где мое место, но на Камчатке всегда было у меня самое любимое. И в школе, и в институте. А если занял чье-то — пересяду, не беда.
Гремит звонок, детвора рассаживается. Меня никто не сгоняет. Свезло. Значит, не занято.
Когда входит учительница, рыжий стукач ей докладывает:
— Антонина Павловна, а Вещий не подарил Свете цветов!
Именинница за первой партой супится и, гордо вскинув подбородок, отворачивается.
— Вот как? — приподнимает брови стройная женщина с длинными ногами, усаживаясь за учительский стол. — Ну, хм…это его дело. — И таким взглядом меня одаривает, будто в смертники записала. Ну и порядки. — А Светочку нашу я хочу поздравить с ее праздником! — тут же меняется лицом и расплывается в любезной улыбке. Сразу вспоминается еще одна песня: «Учат в школе, учат в школе… подхалимству».
— Спасибо, Антонина Павловна, — спокойно отвечает белокурая девочка.
Еще три минуты училка стелется перед дочкой важной шишки, а та благосклонно улыбается. Только потом начинается урок. Угадайте, кого вызывают к доске? Ага, будущего великого телепата. Только вот я мигом решаю задачу на умножение и деление дробей. Легкотня. А вот логарифмы уже не помню, но до них еще три года сидеть. Малышня впадает в ступор, училка удивлена, а Света Соколова сжимает кулачки под партой и прищуривает свои голубые озера.
Уроки двинулись друг за другом медленным хороводом. Из «набора Хогвартса» пока ничего не было. Я всё никак не мог дождаться медитаций или боевого спаса. Круто же звучит.
Из стандарта же больше всего зацепила история. В первую очередь, интересными новостями. Оказывается, в этом мире Россия до сих пор Царство. То самое, которое еще до Петровских реформ существовало. Ну вы помните, Иван Грозный, Борис Годунов, Лжедмитрий первый и второй, как будто одного мало… Правит, как уже ясно, царь, а первое привилегированное сословие — аристократы, состоящие сплошь из потомственных магов. Самое интересное, что недавно прошел век междоусобиц. Дворяне воевали друг против друга. Было жуткое время для страны. Царство чуть не развалилось на кучу княжеств, но десять лет назад к власти пришел боярин по фамилии Львов, объявил себя новым батюшкой-царем и всё устаканил. Молодец, я считаю.
Перемены же проходят скучно. Еще одна новость, на этот раз грустная — у Дани нет друзей. Совсем. Нелюдимым парнишка оказался. Надо это исправлять. Я люблю общение, правда, не представляю, о чем с мелочью можно поговорить. Но попробовать стоит.
Перемена после географии всё же вышла веселой. Я еще после математики заметил, как Светка Соколова что-то шепнула здоровому пареньку, вроде бы его Богдан зовут. Подумал еще тогда — без неприятностей не обойдется. И вот дождался. По дороге в следующий класс он вместе с двумя друганами перегораживает мне коридор.
— Ну что, Вещий? Самый умный? — хрустит Богдан костяшками.
— Это ты из-за математики так решил? — фыркаю.
— Мало мы тебе на выходных задали трепки? Опять выпендриваешься?
Я сосредотачиваю взгляд на скуластом лице парня. Неожиданно перед глазами всплывают воспоминания. Причем, явно не мои или Данилы. Образы, надо сказать, пикантные и смешные. Как кто-то роется в шкафу с женским нижним бельем.
Усмешка сама собой появляется на моих губах.
— Слушай, а зачем тебе вибратор старшей сестры?
— Что⁈ — багровеет Богдан.
— Тссс, — поднимаю палец, а то мешает смотреть кино. Удивленно качаю головой. — Меч джедая? Хм, парень, эта черная игрушка ей вовсе не для косплея под Дарт Вейдера.
— Заткнись!!! — ревет покрасневший пацан. — Ты всё врешь!!!
Из его рта выходит белый пар. Неожиданно пол под моими ногами покрывается скользкой ледяной коркой, я едва не поскальзываюсь. Друганы Богдана, как по команде, срываются с места. Опасная ситуация! Собьют с ног, делать нефиг. Надо их остановить!
— Замрите, придурки!
Мальчишки застывают, и тут же в скулу одному из них прилетает кулаком четвертого участника потасовки. Казах Гриша неожиданно присоединился к драке. Черноволосый паренек из моего класса проводит еще один боковой, и дружбан Богдана с грохотом валится.
Я же кричу второму:
— Падай и скули, как пес!
Не знаю, зачем кричу. Могу ведь просто подумать. Привычка.
Тот мигом бахается на четвереньки и принимается подвывать:
— У-у-у…
Между тем Гриша уже сцепился с Богданом. Гриша худее и меньше, но умудряется скакать вокруг русского крепыша и доканывать его быстрыми прямыми. Умудрился и нос ему разбить. Тот, журча красным фонтанчиком, пытается подморозить пол под прытким казахом, но никак не успевает.
Интересно, почему он не заморозит самого Гришку? Явно же не из гуманных соображений.
Богдан загоняет Гришку в угол, и казаху сейчас придется не сладко. Но я уже прихожу на помощь:
— Под собой подморозь!
Просто интересно, сработает ли.
И срабатывает. Мелкий Айсмен пускает волну холода себе под ноги, поскальзывается на своей же ловушке и влетает головой в стену. Бам!
Пошатываясь, я нависаю на упавшим Богданом и усмехаюсь:
— Это ты морозишь? Нет, это я морожу.
Пацан что-то неразборчиво стонет.